Читать онлайн «Адептус Механикус: Омнибус». Страница 15

— Если хотите, я могу подсчитать, сколько понадобится времени, чтобы обработать всё это, — предложил Блейлок.

— Спасибо, но я буду счастлив, если это останется замечательной тайной, — ответил Робаут, поднимаясь в седан и устраиваясь на одном из тронов. — Мы едем? Мы же не хотим заставлять архимагоса ждать?

— Разумеется, — согласился Блейлок, забравшись внутрь слегка изменённой походкой, которая указывала, что какую бы форму передвижения он не использовал, она не была биологической. Эмиль и Адара присоединились к ним, втащив стазисный сундук, в то время как магос Тихон, госпожа Тихон, Павелька и Силквуд заняли вторую машину. Воины-скитарии сели в усовершенствованный “Носорог” и оружейные станки плавно покачнулись, когда рампы лязгнули, закрываясь.

Без слышимой команды седаны набрали максимальную высоту и начали движение вдоль арочного молитвенника. Их полёт напоминал путешествие на океанском судне, которое слегка покачивалось во время прилива, и Робауту понравился величественный характер такого транспорта. Они миновали позолоченные статуи почтенных магосов, и Блейлок услаждал пассажиров их личностями и достижениями.

Вот магос Озимандиан, обнаруживший часть СШК на Бета Умоджас, что привело к изменению парадигмы на пять процентов. Напротив него — или неё, это было трудно сказать — возвышался магос Латтир, чьи археологические изыскания в атомных пустошах Нео Александрии привели к обнаружению бинарных записей первой алгоритматрицы. Латтир стоял плечом к плечу со стоической фигурой магоса Циммена, создателя гексаматической геометрии. Эмиль и Адара быстро потеряли интерес, но Робаут продолжал изображать внимание, пока они, покачиваясь, приближались к отвесной стене в дальнем конце молитвенника. Под углом к ним располагался, напоминавший часть стороны гигантской закопанной пирамиды, грандиозный портал из матовой дымчатой стали, высоты которого легко хватило бы, что пропустить даже самую большую военную машину, а ширины для танковой роты.

На его поверхности работало ещё больше зубчатых колёс и шестерёнок, но они имели не только символическое значение и начали вращаться с бесперебойной точностью, когда створки дверей стали медленно открываться наружу. Изнутри вырвались насыщенные маслами пары и тихий гул бинарных гимнов. Робаут ничего не сумел разобрать, но ритмичный машинный язык оказался странно успокаивающим.

— Адамантиевый Киворий, — произнёс Блейлок, объясняя, что перед ними одновременно и бинарным кодом и человеческим голосом. — Архимагос Котов ждёт.

Колоссальные шаги “Лупы Капиталины” были выверенными и точными, их контролировал мудрый холодный разум, отточенный в ста тридцати боях машин, включая девятнадцать против разнообразных титанов всевозможного тоннажа. Альфа-принцепс Арло Лют, Зимнее Солнце плавал в молочно-белой жидкости, свернувшись в позу эмбриона, его кожа была бледной, как у призрака и морщинистой, как у недоношенного ребёнка. Из разделённого пополам туловища тянулись многочисленные имплантаты, серебряный призрачный хвост подключался прямо к основанию позвоночника и позволял управлять приводными механизмами рук и ног титана.

Его глаза давно стали катарактами, которые зашили и соединили при помощи нейронной связи с комплексами топографов и ауспиков, размещавшихся на зубчатой короне “Капиталины”. Она смотрела взглядом хищника, опытного охотника с обжигающим маслом вместо крови, который безошибочно замечал слабости добычи. Её окружали тысячи поющих техножрецов и облачённых в мантии аколитов, наряду с огромными топливозаправщиками, транспортами с боеприпасами и сотнями машин, необходимых, чтобы снабжать бога-машину на поле боя. Палубные священники стали её экипажем поддержки и прихожанами, истово верующие явились, дабы приветствовать живое воплощение своего бога на борту “Сперанцы”.

Пение бинарных приветственных гимнов гремело из вокс-труб в сводчатом потолке, а медленно покачивающиеся курильницы размером со средний танк создавали облачную завесу ароматических масел, которые капали на палубу дождём смазки. Такой встречи удостаивались только самые могучие воплощения Бога Машины, и хоровое скандирование боевых отличий легио и героя-принцепса эхом разносилось по всему ангару в повторяющемся алгоритмическом цикле.

У Люта не было времени наслаждаться их лестью, но он и не игнорировал её.

Лучше всего об этом сказал сам Ферроморт Красный Разрушитель, великий магистр ордо Синистер.

Презирай пехоту, если должен. Круши их ногами, не задумываясь о цене. Но не игнорируй их. Поля битв завалены обломками титанов, экипажи которых игнорировали пехоту.

Лют на собственном горьком опыте знал, как легко забыть, что эти суетливые существа способны причинить боль. Его бронированная шкура всё ещё несла шрамы от кислот, жёлчных ядов и желудочных соков роёв тиранидов, которые едва не сокрушили его в ночных ледяных лесах Беты Фортанис. “Лупа Капиталина” заворчала, и он сердито отбросил воспоминания, когда почувствовал её недовольство. Никому не нравились напоминания о поражениях и меньше всего “Владыке войны” легио Сириус.

Он следовал за проблесковыми огнями на палубе по транзитному коридору, предоставленному благочестивыми логистами Механикус, направляя высокого титана к инертным колыбелям. “Капиталину” раздражала перспектива оказаться скованной, но Лют усилием воли предупредил её ограничить проявление ярости тихим гулом реактора и низким рычанием из военных рогов.

Посадочная палуба представляла собой колоссальное пространство, как и престало для богов-машин легио Сириус, почитаемых титанов, чьи прочные корпуса заложили в полярных храмах мира-кузни Верика-7. Десять инертных колыбелей располагались у дальней стены, огромные захваты, которые присоединят машины легио к “Сперанце” на время долгого путешествия среди звёзд — слишком много для оставшихся титанов Сириуса. Факт, что больше половины колыбелей останется пустыми, словно ножом резал внутренности Люта.

Уже просто ступить на борт столь древнего корабля, как “Сперанца” было честью. Люту и остальным из Сириуса надлежало славить столь древнее наследие. С каждым шагом “Лупы Капиталины” он ощущал колоссальную мощь и непреодолимую силу в сердце ковчега Механикус. Возраст судна оказался безграничным, дух-машина титана знал это, как никто другой.

Только принцепс, воин столь тесно соединённый с Омниссией, мог и в самом деле понять живую душу этого корабля. Тысяча машин слилась воедино со “Сперанцей” благодаря технологии невероятного происхождения, которая простиралась сквозь туманы времени к эпохе, когда целые флотилии таких потрясающих судов бороздили звёзды во имя исследования и прогресса.

Эти машины стали частью “Сперанцы” и она стала частью их; единым растянувшимся гобеленом благоговейного познания, которое стало невероятнее и сложнее любого живого организма в галактике. Он чувствовал её невообразимый возраст, но сумел заметить и нескрываемую новизну. “Сперанца” оказалась пылким жеребёнком в теле стареющего коня…

Лют задумался, понимал ли кто-нибудь ещё на корабле это противоречие.

За ним двигалась остальная стая, сильно поредевшая в ходе фортаниской кампании. Принцепс Эрикс Скамёльд — Лунная Скорбь — управлял “Канис Ульфриком”, жаждущим битвы “Разбойником”, титаном с сердцем жестокого и не знавшего усталости охотника. За ним попятам размашисто шли “Амарок” и “Вилка”, “Псы Войны” со злобным нравом и диким голодом. Гуннар Винтрас, принцепс “Амарока”, которого в легио называли Оборотнем, слыл одиноким хищником, всегда протестующим против уз стаи. “Вилка” была верным псом, который охотился, где желал его господин, и принцепс Элиас Хяркин, по прозвищу Железная Синь, был таким же спокойным и непоколебимым.

“Лупа Капиталина” являлась связующим элементом, альфа-машиной, чья ледяная воля превращала их в воинское подразделение. Лют почувствовал приближение “Канис Ульфрика”, тот подошёл к задней четверти ближе, чем было необходимо или мудро. Спланированный вызов его власти, демонстрация желания Лунной Скорби возглавить стаю.

Лют повернулся в суспензии бака, оскалив зубы титана и подняв гребень. Одновременно плечи “Капиталины” напряглись, а из военных рогов донёсся рык закодированного военного языка. “Амарок” и “Вилка” опустили кабины, напоминавшие волчьи морды, и расступились, что заставило ближайших жрецов Механикус стремительно убраться с их пути. “Канис Ульфрика” остановился, чтобы ответить на вызов Люта из военных рогов.

По всей обширной ангарной палубе взревели сигнальные сирены, когда Лют повернул титан с предписанного пути. Вспыхнули сигнальный лампы, и позади его слепых глаз замерцало множество вопросов. Он проигнорировал их, сжал несуществующие кулаки, поднял руки и запустил в цикл автопогрузчики. Оружие было отключено от громадных магазинов с боеприпасами, но смысл жеста был очевиден и “Канис Ульфрика” отступил, покорно опустив плечи.