Читать онлайн «Кому принадлежит власть на потребительских рынках: отношения розничных сетей и поставщиков в современной России». Страница 89

В противоположность торговым сетям производители разных товарных категорий оказались разделены отраслевыми перегородками и ведомственными интересами, и эффективных склонностей к межотраслевому объединению пока не проявили. Поставщики почувствовали, что с принятием нового закона они не достигли желаемой цели: перераспределение добавленной стоимости в пользу торговых сетей всё равно происходит, пусть это делается теперь и в иных формах. Со стороны их приверженцев начали появляться экзотические предложения: ввести, например, для торговых сетей обязательные типовые договоры поставки или организовать «народный контроль» над уровнем цен и торговых наценок. Почти немедленно с принятием закона о торговле появилось и желание его откорректировать. Так что история на этом явно не заканчивается.

Общая схема экономико-социологического объяснения рассмотренной нами ситуации институционального проектирования выглядит, на наш взгляд, следующим образом.

1. К середине 2000-х гг. по сравнению с предыдущим десятилетием существенно изменился баланс рыночной власти в цепи поставок. Значительная доля структурной и переговорной власти перешла от поставщиков к организациям розничной торговли, которые ввели множество новых дополнительных требований к договорам поставки. Смещение баланса власти породило глубокие и продолжительные конфликты, которые серьёзно усугубились с наступлением в 2008 г. финансового кризиса.

2. Параллельно с начала 2000-х гг. эффективно конструировалась потребность поставщиков в стремительно растущей сетевой торговле. Утвердилась концепция их успешного развития через обязательность работы с розничными сетями, которая заметно опередила экономический вес сетевых форматов, породив опережающий спрос на их услуги и острую конкуренцию среди поставщиков и ещё более ослабив их переговорные позиции.

3. Крупным розничным операторам не удалось в полной мере легитимизировать свои повышенные требования к поставщикам (особенно в части бонусных платежей за вход в сети и приращение объёма продаж). Стратегии горизонтального урегулирования и институционального оформления отношений между поставщиками и ритейлерами во многом оказались нереализованными. И часть крупных поставщиков, обладая заметно более сильными лоббистскими возможностями, прибегла к стратегии политического голоса, пытаясь привлечь административный ресурс государства, чтобы компенсировать дефицит рыночной власти.

4. Обоснования для вмешательства государства в гражданско-правовые отношения в торговле подкреплялись эффективным формированием общественного мнения, направленного против розничных сетей и торговли в целом, с распространением популистских клише о доминировании спекулятивного капитала, об угрозе отечественным производителям и малому бизнесу, о завышении посреднических доходов как основе чрезмерного роста цен.

5. В структурах государственной власти сформировалась новая институциональная парадигма — либеральных форм принуждения со стороны государства, — которая в данном случае проявилась в повышении статуса, расширении полномочий и общей активизации антимонопольного органа, попытках обоснования дополнительных мер регулирирования торговли через необходимость защиты и развития конкуренции.

В результате совмещения указанных причин и был сформирован политический заказ на разработку закона о торговле, который был призван решить тактические задачи ограничения и сдерживания растущих розничных сетей и защиты интересов поставщиков. Его сутью стало вмешательство в гражданско-правовые отношения с целью балансирования этих отношений — попытка противоречивая и явно не достигшая намеченных целей.

Поскольку принятый федеральный закон содержал множество неоднозначных положений, он был подвергнут различным толкованиям. Выявленная двойственность интерпретаций требований закона будет сниматься впоследствии в процессе наработки практики его реализации, в ходе индивидуальных проверок контролирующими органами и судебной практики по квалификации нарушений. И действительное содержание новых формальных правил, введённых законом, установят уже российские суды.

Торговая отрасль отнюдь не случайно была выбрана нами в качестве объекта для глубинного исследования. Эта сфера в последнее десятилетие подверглась фундаментальным и быстрым преобразованиям. Радикально изменилась структура торговли с выходом на арену новых ведущих участников, которые привнесли иные концепции контроля, характеризующие векторы движения рынка и стратегии экономического успеха. Трансформировались отношения в цепи поставок между ритейлерами и их поставщиками, что было вызвано во многом изменением баланса рыночной власти в пользу растущих торговых сетей. Возникшая структурная и властная асимметрия с усилением зависимости поставщиков от новых каналов продвижения продукции привела к существенным институциональным изменениям, причём теперь новые правила игры, в отличие от 1990-х гг., утверждались именно торговыми сетями. Эту ситуацию попытались переиграть путём вмешательства государства в гражданско-правовые отношения, чтобы ограничить растущее влияние розничных компаний. С этой целью в конце 2009 г. был принят Федеральный закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (№ 381-ФЗ). Обсуждение положений данного закона породило множество споров и стимулировало интерес к содержательным особенностям и экономическому смыслу отношений контрагентов в цепи поставок.

Во всех этих сложных вопросах мы и хотели разобраться. Для этого нам пришлось выстроить своё исследование на своеобразном перекрёстке, где одна дорога тянулась от теоретических положений, другая — от инструментальных количественных измерений, третья — от практик действующих участников рынка, а четвёртая — от запросов экономической политики. Двигаться на таком перекрёстке объективно не просто, ибо каждая дорога по-своему привлекательна и стремится увести тебя в свою сторону.

Но мы надеемся, что нам удалось в данном случае отрегулировать собственные передвижения.

На теоретическом направлении мы пришли к модификации сложившегося экономико-социологического понимания рынков. Ранее оно в большей степени пересекалось с отдельными элементами новой институциональной экономической теории [Радаев 2003а]. Теперь к альянсу добавилось более активное использование результатов маркетинговых исследований. В результате понимание рынка как совокупности организационных полей было совмещено с его трактовками как цепей поставок.