Читать онлайн «Spiritus Аnimalis, или Как человеческая психология управляет экономикой». Страница 63

Обратимся к США (мы могли бы сделать то же самое применительно и к другим странам) и посмотрим, как проявили себя основные факторы, описанные в нашей книге.

За точку отсчета можно взять 2000 и 2001 гг. В 2000 г. случился мощный обвал фондового рынка — в экономике произошел отскок от «неразумного излишества» эпохи «доткомов». Рост реального ВВП снизился приблизительно с 4% в 1999 г. и в первой половине 2000 г. до 0,8% в первой половине 2001 г.[323] Администрация Буша в ответ на это падение значительно и планомерно сокращала налоги. Первое и крупнейшее такое сокращение было оформлено законодательно в июне 2001 г.[324] К этому процессу подключилась и ФРС. Учетная ставка, составлявшая 6% во второй половине 2000 г., была снижена до 0,75% к ноябрю 2002 г.[325] Есть все основания полагать, что обе эти меры оказались эффективны. Экономика пошла в рост[326].

Во время предыдущего бума непропорционально много средств расходовалось на капитальное оборудование[327]. Инвестиции в оборудование и программное обеспечение были особенно велики в ожидании «проблемы 2000 года». В период нового бума локомотивом стала недвижимость. Всего за четыре года — с 2001 по 2005 г. — расходы на жилищное строительство выросли на 33,1% при общем росте ВВП всего на 11,2%[328].

Но затем, как мы уже рассказывали, стали происходить странные вещи. Такое случается в периоды бумов, когда доверие перерастает границы разумного. Потребители стали вкладываться в недвижимость так, словно это их последний шанс когда-либо приобрести дом (поскольку, как они считали, цены будут расти и дальше и выйдут за пределы их финансовых возможностей), а спекулянты стали инвестировать в дома так, словно все решили, что покупать следует именно сейчас и по любой цене, потому что потом она все равно будет выше. За короткий промежуток между первым кварталом 2000-го и первым кварталом 2006 г. цены на дома в среднем выросли почти на две трети[329]. В Лос-Анджелесе, Майами, Сан-Франциско и некоторых других районах они увеличились существенно больше[330]. Огромные участки земли сельскохозяйственного назначения почти мгновенно превращались в новые очаги жилой застройки. Это была спекулятивная лихорадка жилищного строительства.

Но удивительно, этой лихорадке оказались подвержены не только будущие владельцы домов. Финансовые рынки, которым по определению положено быть крайне осмотрительными, сами подогревали этот процесс. Разумеется, у риелторов и ипотечных брокеров не было никаких резонов гасить лихорадку, ведь они получали весьма внушительные комиссионные. Как ни странно, и те, кто в ипотечных сделках находился, так сказать, «по ту сторону гроссбуха», охотно вписались в эту игру и ссужали покупателям домов огромные деньги, которые шли на неосторожные спекуляции.

Спрос на ипотечные закладные существовал по множеству простых причин. Во-первых, обычные покупатели закладных — всевозможные банки — обнаружили, что могут извлекать колоссальные прибыли из комиссионных за предоставление ипотечного кредита, но при этом сами не обязаны принимать закладные на свой баланс. Вместо этого, как мы уже убедились, они могли их «разделать», как разделывают кур перед продажей. А покупатели этих закладных даже не знали, что они покупают, поскольку становились держателями не собственно закладных, а их частей, расфасованных в большие пакеты, где было практически невозможно разобраться, из каких, собственно, закладных они состоят. Кроме того, секьюритизированные закладные получали благоприятные оценки различных рейтинговых агентств, которые основывали их на вероятности дефолта по закладным, определявшегося исходя из последних тенденций в ценах на недвижимость. Поэтому казалось, что в данном случае нет резона опасаться дефолта. Даже если кто-то в рейтинговом агентстве считал, что рейтинги должны учитывать возможность падения цен на дома, такой человек становился чрезвычайно непопулярным. Его высказывания сочли бы клеветой на блистательную когорту получателей комиссионных, обогащавшихся с немыслимой скоростью.

Вот вкратце события нынешнего экономического кризиса, которое соответствует нашему представлению о причинах экономических взлетов и падений: избыток доверия, сменяющийся полным недоверием. История здесь заключалась в том, что цены на дома никогда не падали (и это всего лишь история, к тому же не соответствующая действительности), а следовательно, так и будут продолжать расти, так что дело выглядело беспроигрышным.

На момент написания этой главы мы еще не знаем, до какой степени проблемы различных «небанковских» банков — инвестиционных домов и хедж-фондов, практически бесконтрольных и держащих буквально триллионы долларов активов и пассивов, — усугубят положение[331].

Это история про наше время, про экономический цикл, начавшийся в 2001 г. Когда закончится нынешний спад, мы не знаем.

Но подобную историю, использующую понятия иррационального начала, можно рассказать про почти любой другой экономический цикл. И в этом основной смысл нашей книги — и подтверждение верности нашей теории. Для Соединенных Штатов мы могли бы начать с коллапса 1837 г., сопровождавшегося спекуляцией землей и крахом государственных банков, — и это была бы та же самая история. Или можно было бы обратиться к Великой депрессии или рецессии 1991 г., когда претендент на президентское кресло Билл Клинтон обвинил действующего президента Джорджа Буша-старшего в том, что тот пренебрегает экономикой; или практически к любому другому, не связанному с нефтью экономическому «буму» и коллапсу, произошедшему в США в мирное время[332]. С тем же успехом мы могли бы использовать нашу теорию при описании дефляционной спирали, в которую попала Япония в 1990-х, или нынешнего экономического бума в Индии.

Выберите любое время. Выберите любую страну. И почти наверняка вы увидите в любой макроэкономике игру иррационального начала, которому посвящена эта книга.

Как видим, наша интерпретация экономических механизмов выдерживает проверку. Ее верность подтверждается практически повсеместно — и добавляет новое измерение существующим моделям макроэкономики. Но что это значит?

Чтобы понять это, вернемся к толкованиям экономических процессов, не учитывающим иррациональное начало. Мы считаем, что такого рода модели имеют существенный недостаток — с их помощью невозможно объяснить эйфорию, сменяющуюся пессимизмом.

Но при этом такой взгляд на экономику на удивление популярен не только среди профессиональных экономистов и управленцев, но и среди широкой публики. Согласно этой концепции, капитализм принес потребителям в развитых странах колоссальные богатства, о которых в предшествующие века и мечтать не могли. Средний североамериканский, европейский или японский потребитель имеет уровень жизни более высокий, чем у любого средневекового короля. Он лучше ест; он живет в доме, который, хоть и уступает королевским покоям в размерах, зато куда лучше отапливается; простое нажатие кнопки позволяет получить более разнообразные и качественные развлечения по радио и телевидению; этот список можно продолжать до бесконечности. Кроме того, прямо сейчас другие страны — Бразилия, Индия, Китай, Россия — быстро поднимаются по ступенькам ВВП.