Читать онлайн «Ушелец». Страница 27

БУМ!!!

…было совсем некстати.

Над Раскиным склонились трое мужчин в сине-черных комбинезонах. Поверх униформы на них были надеты армированные жилеты серого цвета. Двое из этой троицы оказались вооруженными легкими автоматами, а третий, самый молодой, — двумя огромными пижонскими пистолетами, рукояти которых выглядывали из кобур, пристегнутых к портупее.

Рядом с Раскиным присели еще двое. Деловито развернули жестяной чемодан с «комплектом спасателя». Выложили на пол пневматические бокорезы, алмазную фрезу, компактный лазерный резак…

— Давайте, ребята, веселее! — поторопил их человек из первой тройки: полнолицый лысоватый мужчина с жидкой щеточкой усов под носом.

Сначала взявшие на себя функции спасателей открыли на шлеме Раскина забрало. Для этого им пришлось сломать расплавившиеся замки приспособлением, напоминающим компактный ломик-«фомку». Все пятеро отшатнулись, когда из открытого шлема вырвался поток горячего и зловонного духа. Удрученно переглянулись.

— Пан командир! — помахал рукой перед носом тот, который носил кобуры. — Может, он издох? Глядь, какой запахон!

Полнолицый и усатый «пан командир» в ответ лишь грязно выругался.

Раскину нацепили на лицо (не снимая шлема) кислородную маску. Всерьез начали обсуждать, как делается массаж сердца через скафандр.

Пока не случилось беды, Раскин поспешил разомкнуть слипшиеся веки.

Это вызвало всеобщее оживление и радостный гул. Ушелец же глядел на суетящихся возле него людей, пытаясь вспомнить, видел ли он их среди подчиненных Шнайдера или Козловского. Быть может, его подобрали и транспортировали на «Ретивый»?

— Лис! Вызывай Веронику! Живой он! — толкнул «пан командир» одного из своих бойцов. — Не переживайте, мистер, — обратился он к Раскину, — мы вас спасем!

— Спасибо, ребята! Честное слово — спасибо! — искренне поблагодарил их Раскин, скинув с лица маску. К счастью, помощь автоматического переводчика ему не требовалась — эти люди говорили по-английски.

БУМ!!!

С потолка просыпалась каменная крошка. Все поглядели вверх. Раскин в том числе.

«Я не на корабле? — уныло спросил он себя. — Откуда здесь штукатурка?.. Быть может, я на Восьмой станции?»

Последняя версия показалась ему наиболее правдоподобной. Хотя и притянутой за уши: ведь не могли же его перевезти с Забвения на корабль, а затем с корабля на Восьмую, не извлекая из скафандра. Словно музейный экспонат. Словно мумию в саркофаге.

— Вот суки! Пристрелялись! — прокомментировал последнее «БУМ!» парень с пистолетами. — Ну и пусть переводят боеприпасы, раз такие болваны, — купол этими огурцами не пробить!

— Не мели чушь, Павло! — оборвал его «пан командир». — Они разбивают внешнюю оболочку. Когда панцирь пойдет трещинами, ударят чем-нибудь посущественней. И аминь тогда всем!

Спасатели принялись с удвоенным рвением извлекать Раскина из «скорлупы». Просунули в шлем бокорезы, принялись ломать скафандр, понося на чем свет стоит «металл», из которого он был изготовлен. В спешке перерезали какую-то трубку, и остатки аминокислотного сиропа хлынули наружу, желто-зеленые, словно желчь.

— Гордон? — обратился к Раскину полнолицый командир. — Как ты, друг? Идти сможешь? Нам придется убираться отсюда очень быстро.

— Смогу, — на всякий случай ответил Раскин. То, что он совсем не Гордон, решил скрывать до тех пор, пока его не извлекут из скафандра. А то мало ли? Пустят пулю в лоб, пока он корчится на полу, беспомощный, скованный остатками «скорлупы».

— Томас, может, выпустим дронов? — предложил Павло командиру.

Тот скривил губы.

— Нет! Дронов пока придержим. Где Вероника?! — заревел он в сторону. В ту же секунду ожил коммуникатор, который командир носил на запястье левой руки, рядом с часами.

— Что? — отозвался Томас.

Из коммуникатора донесся взволнованный голос:

— Томас, со стороны рудоперерабатывающего — активный огонь! У меня двое раненых! Прошу разрешения использовать дронов!

И действительно, как только неизвестный договорил, из крохотного динамика коммуникатора стали доноситься короткие, злые автоматные очереди. Павло по-волчьи оскалился и поправил портупею.

— Где Вероника? — спросил командир докладчика. Казалось, что информацию о бое и о раненых он пропустил мимо ушей.

— Она ушла с позиции, как только ей передали твой приказ.

Раскин прикусил губу и почувствовал вкус крови. Что это за структура, где командира называют просто по имени? Ни в Министерстве обороны, ни в Федеральном агентстве безопасности, ни в Колониальном командовании такие вольности были не приняты. Раскин с удивлением понял, что он не узнает не только лиц этих людей, но и их униформу. Какой-нибудь особо секретный спецназ?

И где в пространстве Солнечной Федерации может иметь место заваруха со стрельбой из автоматов и гранатометов? Ведь это «БУМ!» — не что иное, как взрыв гранаты с внешней стороны здания, в котором они сейчас находятся.

Нет, даже не здания, а купола. «Купол» — сказал этот парень со «стволами» в подмышках. Значит, дело происходит на колонии.

Раскин терялся в догадках: на Восьмую напали споры? Буферную планету атаковали регулярные войска Федерации по приказу Треугольника? Удручало то, что он видел лишь склоненные над ним лица и часть высокого, скрытого в тени потолка. Посмотреть бы, куда он попал…

Павло присел на корточки. Макнул мизинец в потек аминокислотного сиропа. Легкомысленно лизнул ноготь — усвоить этот коктейль было по силам только модернизированному организму. Павло сплюнул, прежде чем Раскин издал предупреждающий хрип.

— Это, наверное, какой-нибудь «Гуанин-лизин»? — спросил он, почему-то ухмыляясь.

— Нет! — выдохнул Раскин. Его скафандр как раз резали в области солнечного сплетения, и живот пришлось втянуть, насколько это оказалось возможным. — Это… котлета по-киевски.

Павло фыркнул.

— Гной, ей-богу! — сказал он по-русски.

Наконец Раскину помогли освободить из скафандра плечи. Через минуту он уже стоял, покачиваясь, на нетвердых ногах. Все невольно наморщили носы — от оранжевого комбинезона-поддевки ушельца несло на три версты. Раскину же было плевать — он думал, дышал прохладным воздухом, мог двигаться; его забрали с проклятой планеты-убийцы, он находился среди людей, а не под носом у стаи чокнутых кухуракуту. Он был едва жив, однако пытался сохранить хорошую мину, часто кивал и пробовал улыбаться запекшимися губами. Его похлопывали по плечам, зачем-то поздравляли и пытались приободрить.

Раскин огляделся. Зал, в котором он пришел в себя, оказался просторным прямоугольным помещением. Высокий свод поддерживали четыре металлические колонны, напоминающие по форме изогнутые лезвия ятаганов. В центре находилась установка, похожая одновременно на садовую беседку и кабину рентген-аппарата.

«Да это же малогабаритный гиперпортал!» — догадался Раскин.

Стеклянная дверца была открыта, и изнутри машины доносилось потрескивание остаточного электричества. Вытянутый на полу скафандр, как стрелка компаса, указывал, что именно из той наэлектролизованной глубины появился ушелец.

У дальней стены стояла пара придвинутых друг к другу складных столиков. Они были сплошь заставлены различным оборудованием и опутаны проводами. Мерцали два широких голографических монитора. На один из них проецировалась карта какого-то городка с четкой планировкой кварталов и пересекающимися под прямым углом улицами. На карте ежесекундно появлялись и исчезали ничего не говорящие Раскину значки. Двое парней сидели на табуретах перед мониторами и что-то непрерывно бормотали в закрепленные у висков гарнитуры.

— Гордон, у вас наверняка сейчас много вопросов, — прохладно, но с уважением в голосе обратился командир Томас к Раскину, который уже смекнул, что оказался в чьем-то полевом штабе. — Я прошу вас проявить терпение: сейчас мы не можем тратить время на разговоры… — он повернулся к «компьютерщикам» и рявкнул: — Где Вероника, мать ее?

Ему ответили. Однако слов никто не расслышал: в здании раздалась автоматная пальба. Потянуло пороховой гарью. В тот же миг зал наполнился клацаньем затворов. Павло выхватил два огромных хромированных пистолета, утяжеленных лазерными прицелами, и навел их на двери.

— У нас что? Прорыв?! — заорал в свой коммуникатор командир Томас. — Шью, эти уроды прорвались?!

Раскин попятился в сторону ближайшей колонны. Под определением «уроды» мог скрываться кто угодно: и споры, и кухуракуту, и просто люди с иной жизненной позицией. А он был слишком слаб, чтобы принимать активное участие в этой войнушке. К тому же огнестрельное оружие Раскин не любил и в глубине души не понимал, как один человек может наставить на другого ствол и спустить курок. Это было как-то не спортивно.