Читать онлайн «Сколково: принуждение к чуду». Страница 15

«У нас были предложения о сотрудничестве от институтов развития, — рассказал Лозовой, — но дело не пошло. Ни один вменяемый человек, имея действительно хороший проект, связываться с государством не будет. Государство никак тебя не развивает и никак не помогает, а только ограничивает. Российский IT-рынок продемонстрировал, как можно добиваться успеха без государственного участия. Зачем же придумывать велосипед?»

От государства, по словам Лозового, все эти годы нужны были не миллионы на РОСНАНО, а десятки тысяч небольших грантов на доведение результатов НИОКР до стадии коммерциализации. «На рынке — полный „запритык“, — сокрушался Лозовой. — Все „дожевывают“ технологии 1980-1990-х гг. „Венчуры“ готовы финансировать готовые бизнесы. Желающих профинансировать готовые решения в двадцать раз больше, чем объектов для инвестирования. Но если у человека есть прекрасная грамотная идея и ему нужны первые 200 тыс. долл. для того, чтобы создать работоспособный прототип, то этих денег ему взять негде. Будет система грантов — появятся решения, тогда и рынок действительно сам отрегулирует инновационный сектор.

Но если у вас есть лишние десять триллионов и вы хотите подтолкнуть рынок венчурных инвестиций, не надо впадать в блуд. Отберите западные венчурные фонды, которые умеют привлекать деньги частных инвесторов и умеют ими управлять. Дайте этим венчурным фондам возможность занимать российские государственные деньги на хороших условиях. Следите за тем, как они этими деньгами управляют. Все 600 венчурных фондов из Калифорнии на следующий же день откроют в России свои представительства.

И не нужны будут ни РВК, ни РОСНАНО».

…Государство потратило на создание национальной инновационной системы уйму денег, времени и сил. Ни одно из звеньев «суверенного» финансово-технологического цикла не сработало, как хотелось бы, ни в 2007, ни 2009, ни в 2011 году. И надежды на то, что все это когда-нибудь заработает слаженно и звонко, таяли с каждым днем.

При этом люди, которые пытались заставить работать каждое звено по отдельности, были, как говорят незамужние дамы средних лет, «большими умницами». Более того, они выглядели, уже безо всякой иронии, настоящими героями.

И Алексей Коробов из РВК был героем, и Игорь Агамирзян, и Илья Пономарев, и Леонид Меламед, и Михаил Чучкевич. И, да простят меня патриоты, Анатолий Чубайс. Он тоже был героем. Все они, поднимая доверенные им проекты, совершали моральные, ментальные, управленческие подвиги, двигаясь во тьме и тумане через горы и буераки, без карты, компаса и конкретных задач, преодолевая дикие бюрократические и законодательные буреломы, получая в ответ только ругань, пинки, проверки, обвинения в неэффективности, тупости и неспособности сделать что-то дельное. При этом каждый из них, как и обещал Карлос Кастанеда, «страдал и умирал в одиночестве».

Круг инноваторов-революционеров узок. МЭРТ, министерства связи, промышленности, образования и науки, РОСНАНО, РВК, Фонд Бортника, Курчатовский институт — все они находятся в пределах Московской кольцевой автодороги. Люди, которые продвигали инновации в стране, ежедневно встречались друг с другом на заседаниях, коллегиях, форумах и прочих инновационных пати. Многие из них дружили семьями. Но какая-то неведомая сила заставляла их совершать часто разнонаправленные, асимметричные, действия. Какая-то неведомая сила растаскивала их в стороны и сводила на нет многие их благие начинания.

Создавая РОСНАНО, забыли посчитать патенты, купить микроскопы и опытно-промышленное оборудование для ученых. Создавая региональные фонды и Российскую венчурную компанию, не задумались, а есть ли в стране бизнес-ангелы, рынок патентов и, собственно, компании, пригодные для инвестирования. Создавая технопарки, не стали строить квартиры для резидентов, да и сами-то технопарки построить забыли. Не предусмотрели, не учли, не подумали, не предположили, не рассчитали, не приняли во внимание. При этом кто конкретно не смог, не стал или забыл, вычислить, спустя время, совершенно невозможно.

Близкое знакомство с «суверенной» инновационной системой уводило из сферы здравого разума в область конспирологии. Закрадывалось подозрение, что процессу созидания что-то противостоит. Очень большое, вязкое и трудноразличимое даже с помощью микроскопа Titan. Это «нечто» все время подсыпало сахару в бензобак российской инновационной машины. Это оно наводило морок, сбивало с пути, лишало воли, разума, элементарной логики, переставляло запятые и воровало абзацы из детально продуманных концепций. Это оно перенаправляло «на вылет» в трубу государственные миллиарды. Это «оно» — Доктор Зло или, если хотите, Доктор Чушь. Его нельзя было запугать ни президентским указом, ни президентским контролем, ни даже президентской дружбой. Его нельзя было придушить никакими бизнес-моделями и ключевыми показателями эффективности. Его нельзя было умиротворить никакими государственными деньгами.

На этом фоне идея создания Города, который изменит Будущее, выглядела совсем не продолжением какой-то поступательной стратегии. Идея создания Города, который изменит Будущее, выглядела, скорее, жестом отчаяния.

Как будто главнокомандующий, ненадолго отлучившийся с поля боя, вернулся и понял, что армия гибнет, битва идет не по диспозиции, да и диспозиция-то, честно говоря, дерьмовая. Затяжная схватка с Доктором Чушь требовала паузы; необходимо было собрать раненых и перегруппировать полки. Требовался новый маневр, по-настоящему новая стратегия.

ГОСУДАРСТВО дало все инструменты поддержки и развития инноваций, которые только существовали в мире, но чего-то главного так и не происходило. Инициативы в этой области никогда не были предметом серьезного структурного анализа. Но и без него было очевидно, что правильные процедуры, грамотные законы и солидные вливания из бюджета не приближают технологический апгрейд российской экономики. Институциональная модель не работала, не работала и модель принуждения к инновациям. По приказу из Кремля в крупных российских компаниях и корпорациях разработали свои десятилетние программы развития инноваций с общим бюджетом в 100 млрд руб. Каждый регион обладал своей программой поддержки инноваций. При этом весь российский корпоративный сектор тратил на разработку и внедрение новых технологий в два раза меньше, чем одна компания Volkswagen[22].

Из 162 тыс. заявок на получение международных патентов, поданных в 2010 г., на Россию пришлось всего 565[23]. Из них только пять подарили миру 22 крупные российские компании с государственным участием, которые считались локомотивами российской экономики[24].