Читать онлайн «Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди». Страница 14

Желание восполнить естественный дефицит оказывает значительное (хотя и противоречивое) влияние на склонность домовладельца к волатильности, уровню долга и риску.

Что касается волатильности, в то время как акционер предпочитает большую волатильность цены на дом (поэтому люди беседуют о ценах на недвижимость на фуршетах, и она же является главной темой разговоров за обедом), восполнитель волнуется о том, что слишком большая волатильность может привести к отрицательному капиталу или совсем уже к изъятию имущества (скажем, если рынок жилья рухнет), оставив его без дома. (Конечно, он в этой роли так же, как и ипотекодержатель, опасается, что волатильность его дохода в худшем случае приведет к тому, что он окажется не в состоянии делать выплаты.)

Здесь есть один тонкий, но важный момент. Восполнителя не волнует, пойдут ли вниз цены на жилье, — по сути дела, его вообще не волнует ни волатильность цен на жилье, ни отрицательный капитал. Однако его волнует волатильность дохода, так как снижение дохода может привести к его неспособности выплатить ипотечный кредит и его выставят на улицу. Как у акционера, у него уменьшается желание вернуть дом банку, потому что ему нужно удовлетворить свой дефицит — он должен где-то жить. Более того, стоимость опциона радикально уменьшается, когда вы одновременно и акционер, и восполнитель, а не просто один акционер. Что касается уровня долга, то восполнитель, несомненно, предпочитает, когда он ниже, что сводит к минимуму риск остаться без дома, но это, как рассматривалось выше, противоречит другой его части — акционеру, который любит долг.

Из этого происходит одна существенная проблема, а именно что в течение многих лет государственная политика промышленных стран, таких как США (да и вообще-то решения отдельных семей), практически игнорировала не склонного к риску восполнителя и обслуживала только акционера, любителя риска, волатильности и долга. Эта близорукость в результате привела к катастрофе, масштаб которой еще предстоит осознать.

Когда еще в 1930-х годах правительство США начало агрессивно проводить политику всеобщего домовладения, которая должна была открыть миллионам американцев дорогу к собственному жилью, оно не предвидело, во что ввязывается. Сбитые с толку оглушительным призывом «свой дом для всех», политики ненароком положили начало пятидесятилетней эпохе долга и породили поколение, которое твердо поставило экономику на путь экономического коллапса. По данным переписи населения, количество американцев, владевших недвижимостью, составило 47,8% в 1930 году, 61,9% в 1960 году и 66,2% в 2000 году.

Игнорируя внутреннего восполнителя и подпитывая акционера-домовладельца, государство поддерживало и поддерживает коварную идею финансового рычага — до такой степени, что большинство жителей Запада живет далеко не по средствам. Западные страны, их правительства и отдельные семьи погребены под неодолимыми горами долгов (кажется, единственный выход в том, чтобы за счет инфляции освободиться из этих обязательств). Продвигая политику домовладения для всех, сдобренного государственными субсидиями, западные правительства наделали больше вреда, чем пользы, и, по существу, способствовали краху западной экономики в целом.

Эта политика старательно осуществлялась с помощью двойной стратегии, а именно: 1) поощрения отдельных людей к долговым займам с помощью субсидируемой ипотеки и налоговых льгот на выплату процентов по ипотечному кредиту и 2) гибельного дара в виде предоставления гарантий институтам ипотечного кредитования. Что касается второго пункта, то дело в том, что Fannie Мае и Freddie Mac (косвенно) были компаниями с государственными гарантиями и одновременно коммерческими компаниями.[26]

Само собой, что не все субсидии плохи. Есть, пожалуй, свои плюсы в том, чтобы помочь восполнителю получить крышу над головой, и убедительные аргументы в пользу того, что собственный дом (а не арендованный) побуждает домовладельца заботиться о своем имуществе. И хотя есть доводы за субсидии, которые дают возможность большему количеству людей купить дом, также есть несомненные причины их ограничить. Ведь одно дело — поселить человека в дом, и другое — в особняк, из-за которого ему придется взять на себя чрезмерно тяжелое бремя долгов. Именно поэтому, возможно, государство с наилучшими намерениями задумывало более дешевые, субсидированные ипотечные займы, но не сумело вовремя остановиться. Вначале мотивы предоставления субсидированных кредитов были совершенно ясны, но взаимодействие между квазичастным сектором (в лице Fannie Мае, Freddie Mac и т. п.) и государством позволило благим намерениям выйти из-под контроля.

Прямым следствием культуры субсидированного домовладения стало общество кредитов, в котором и граждане, и страна заложены и перезаложены по самую шею; поощрение такого образа жизни, при котором человека перестала тревожить мысль о том, что он живет не по средствам. Эта идеология пустила настолько глубокие корни, что, несмотря на тот факт, что именно пагубный долг привел к финансовому кризису 2008 года, его-то опять и предложило правительство после краха в качестве верного выхода из трясины.

Да, это правда, что, когда экономика уязвима, увеличение долга не такая уж безумная идея в краткосрочном плане. Фактически такая установка — это классический переходный эффект. Даже когда желательно снизить уровень задолженности в обществе, если это происходит слишком быстро (как во время кризиса, если не вмешиваться в него), тогда существует риск, что экономика погрузится в депрессию. Именно поэтому государство вынуждено снова предлагать прибегнуть к левериджу, чтобы обеспечить гладкий и организованный переход. Но в действительности на практике частное заимствование заменяется государственным, и, разумеется, с плачевным результатом, когда в конечном итоге процесс снижения задолженности сводится к тому, что держатели акций и облигаций получают бесплатный подарок.

В Великобритании, США и остальных странах развитого мира правительства практически неизменно отвечали на финансовый кризис 2008 года той или иной комбинацией резкого снижения процентных ставок (с расчетом, что банки восстановят уровень кредитования для частных лиц, чтобы они смогли удержаться на плаву за счет новых долгов) и тем, что сами влезали в новые долги.

Другой возможный вариант (гораздо более устойчивый и оздоровительный) — это затянуть пояс, сократить потребление и призвать людей жить по средствам — в политическом смысле оказался неприемлем и остается таковым. Когда в июне 2009 года некоторые британские банки начали смело рекламировать ипотеку под 125%, это напомнило всем, как мало мы учимся на ошибках и насколько общество загипнотизировано идеей, что долг излечивает все. Не менее поразительно, что в Великобритании клиентам, впервые покупающим недвижимость, советуют жить на кредиты по банковским картам; это единственный способ обеспечить ипотеку. Советник по ипотеке говорит: «Мой лучший совет тем, кто хочет купить дом, но не имеет большого депозита, — это жить по кредитной карте. Покупайте с ней продукты, ужинайте с ней в ресторане, тратьте по ней то, что, как правило, тратите по дебетовой карте».