Читать онлайн «Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века». Страница 37

Рынок в «корпорации» Japan, Inc имел подчиненное положение, главное место в ней занимало легендарное МВТП — Министерство внешней торговли и промышленности, опиравшееся Кейрецу, или возглавляемые банками корпоративные группы, проводившие целенаправленную и согласованную экономическую политику. На низовом уровне японцы, по словам председателя судостроительной компании «Мицуи Дзосэн» И. Ямасита, «возродили старую общину на своих промышленных предприятиях» [574]. Персонал ключевых крупнейших японских фирм, представляющих 20 % всей рабочей силы страны, работал на условиях пожизненного найма. Национальный общинный дух сохранялся даже на высших ступенях социальной лестницы, не случайно Япония имеет один из самых низких в мире уровней социального неравенства.

Источником роста японской экономики был американский рынок и американские технологии. Н. Гарделье, администратор Института национальных стратегий США, замечал в связи с этим: «Подписав менее, чем за 25 лет, 32 тысячи контрактов о передаче технологий на общую сумму 9 млрд долларов, мы продали японцам все наши знания… японцы, благодаря использованию наших же знаний, продали только в 1986 г. нам товаров на 58 млрд долл. больше, чем у нас приобрели» [575]. Но японцы шли дальше — десятки тысяч японских студентов обучались ежегодно в американских вузах, сотни японских ученых работали в ведущих научных организациях США. Журнал «Форчун» в те годы писал: «Японские ученые работают в США, принадлежат к крупным фирмам. Вернувшись домой, они прихватят освоенную в Америке передовую технологию и превратят ее в дополнительный сокрушительный экспорт» [576]. И японцы действительно сделали это, создав свою научную базу: в 1986 г. экспорт японской технологии почти сравнялся с импортом зарубежной. Патентное бюро США выдало японцам 14 тыс. патентов, немцам — 7 тыс., англичанам ~3 тыс. Сами американцы получили 38 тыс. патентов [577].

Успех японцев возродил в них чувство, воспитанное синтоизмом, фактически утверждавшим принцип превосходства японцев над всем человечеством. Не случайно, указывая на почти треть зданий в центре Лос-Анджелеса, скупленных японцами, японский миллиардер С. Кубаяси заявлял: «Война с американцами, которую я не прекращал в душе и после 1945 г., наконец-то завершилась успешно» [578]. В 1986 г. премьер-министр Японии Накасонэ объявит своим коллегам по правящей партии: «В настоящее время японское общество поднялось на высокий образовательный и интеллектуальный уровень, который намного превосходит средний уровень в США…» В 1986 г. 71 % японцев был уверен в своем качественном превосходстве над людьми других национальностей. В 1978 г. таких японцев было 65 %, а в 1957-м — 47 % [579].

Однако именно в это время начался закат экономического чуда Страны восходящего солнца, причиной тому стал устойчивый профицит торгового баланса экспортно-ориентированной страны, который привел к росту курса йены почти в два раза к середине 1980-х. Сильная иена, или endaka , возникшая с отменой Бреттон-Вудских соглашений, придавила экспортные отрасли и подтолкнула отток производственных мощностей из Японии. Очередной удар иена получила в 1985 г. с подписанием соглашения Plaza Accord, девальвировавшим американский доллар, но это было только началом.

С падением Советского Союза Соединенные Штаты лишились своего врага, а «отсутствие общего врага, объединявшего союзников, — отмечает С. Хантингтон, — неизбежно ведет к обострению противоречий между ними». На причину обострения указывали американские аналитики: «Вашингтон хотел видеть Западную Европу и Японию достаточно сильными помощниками в борьбе против Советского Союза; но он не желает видеть их сильными настолько, чтобы дать им возможность бросить вызов американскому лидерству» [580]. В итоге, отмечает Дж. Стиглиц, «мы фактически потребовали от Японии принять наш стиль капитализма» [581].

Первая подобная попытка была сделана сразу после Второй мировой, когда Соединенные Штаты попытались было приблизить системы Японии и Германии к англо-американской модели [582], однако быстро отказались от этой затеи. Американские стратеги поясняли, почему: «В условиях, когда вся Япония и большая часть Германии с середины 50-х годов находились в зоне влияния США, баланс сил был настолько против Советского Союза, что Москва имела очень малые шансы выиграть холодную войну…» [583]. Для победы над СССР Америке нужны были сильные союзники.

С переходом на американскую модель корабль «Корпорации» Japan, Inc черпнул воду бортом — темпы роста экономики с почти 6 % в 1987 г. к 1993 г. рухнули почти до нуля. Попытка Банка Японии стимулировать рост за счет снижения процентных ставок привела лишь к взрывному буму на рынках акций и недвижимости [584]. В 1990 г. раздувшийся финансовый пузырь лопнул, и правительство Японии было вынуждено приступить к бюджетному стимулированию экономики, что к 1996 г. привело к появлению дефицита бюджета. Борьба с новым злом поставила экономику на грань «клинической смерти» конца 1990-х — начала 2000-х гг. Оказавшись на грани сваливания в петлю дефляции, Япония первой применила политику «количественного смягчения». Но, опасаясь роста инфляции, использовала ее в ограниченных масштабах.

Основным средством стимулирования экономики Японии стало бюджетное стимулирование, приведшее к стремительному росту пирамиды ее государственного долга: с 1984 г. по 2012 г. он вырос в 3,5 раза — с 67 % до 236 % ВВП. «Чистый долг» — за вычетом резервов — достиг 130 %. Но и этого после 2008 г. оказалось уже недостаточно. Мировой кризис нанес сокрушительный удар по экономике Японии — всего за три последующих года йена укрепилась почти на 60 %. Это привело к очередному экономическому и политическому кризису, в результате которого либерал-демократы вернулись к власти. Новый премьер-министр С. Абэ под угрозой потери независимости Центробанком Японии потребовал от него массированного эмиссионного ослабления йены, для достижения уровня инфляции не ниже 2 %.

Проблема в том, что уже в среднесрочной перспективе, следствием подобного ослабления станет рост процента по госдолгу, проблема которого для Японии обострится с приближающимся исчерпанием внутренних накоплений. При существующем уровне госдолга повышение процента даже на уровень инфляции способно поставить Японию на грань банкротства: все ее налоговые поступления пойдут только на выплату процентов. Не случайно, крупнейший в мире государственный пенсионный фонд — японский GPIF, владеющий 67 % внутренних облигаций Японии, уже начал их распродажу [585]. Все надежды С. Абэ полагаются только на достижение опережающих темпов экономического роста, однако попытка залить стагнирующую экономику деньгами скорее приведет к потопу, чем напитает иссохшую почву: деньги пойду на спекулятивные рынки, а не в реальный сектор, об этом уже свидетельствует стремительный взлет индекса NIKKEI в начале 2013 г.