Читать онлайн «Отрок. Женское оружие». Страница 59

На следующий день, чтобы поспеть на службу, выехали рано. Впервые Аринка видела девичий десяток во всей красе. Мария, Анна-младшая, Прасковья и Софья в чудных платьях с присобранными в талии пышными юбками, с заколотыми косами и ниспадающими с высоких гребней легкими платками, придающими их походкам особую стать, просто глаза слепили. Одежда остальных вроде бы и привычно выглядела — юбки да рубахи праздничные, но вот поверх них надето еще что-то, чему Аринка даже и названия подобрать не могла: короткое, с большим вырезом, без рукавов и такое прилегающее, что все девичьи стати подхватывало и словно напоказ выставляло. И прикрыто все вроде, а смотрится больно соблазнительно. Отроки вон как косятся!

Анька, заметив удивление молодой наставницы, с гордостью объяснила, что называется это непонятным словом «корсет».[4] Уж на что Аринка в Турове насмотрелась на заморские наряды иноземных купцов, но про такое даже и не слыхивала. А девчонки знай старались — хвастались кто затейливо вырезанными краями тонкой замшевой одежки, кто искусной вышивкой росписью[5] по такому же наряду, но из ярко-красного холста. Одну только Млаву такая обновка не красила, она в ней совсем уж несуразно выглядела. Конечно, девка и должна справной быть, но ведь эта… Коли бы не коса и не наряд девичий — ну прямо баба, много раз рожавшая. И юбки ведь самые пышные себе выбрала, а то, что у других талией называется, так туго перетянула, что выпирали ее телеса, как тесто из кадки.

Довольная не меньше Анюты Прасковья добавила, что поначалу все хотели такое же, как у нее, платье заполучить, но ткань подходящая только у ее матери сыскалась, да Софью, как лучшую швею, боярыня сама одарила, а остальным пришлось сделать что попроще да побыстрее. Правда, боярыня говорила, что постепенно всем такие наряды справят, но вначале — тем, кто лучше всех учиться будет.

Аринка представила, как к ним в село такие вот красавицы приехали бы, усмехнулась про себя — вот было бы шума! Она и сама приоделась ради поездки в церковь, хоть и не было у нее подобного платья, но боярыня уже сказала, что непременно сошьют — не пристало наставнице девиц проще их одетой быть. И в своем она выглядела не хуже — ради такого случая достала из сундука одежды, привезенные из Турова; после мужниной смерти многое даже и не вытаскивала, все равно было, в чем ходить, вроде как прилично, да и ладно, а тут захотелось вдруг покрасоваться. Ну чего там, перед Андреем, конечно. И серебряные височные кольца, и ожерелье, привезенное мужем из дальней поездки — затейливое, дивной работы. Ух, как свекровь на нее тогда косилась! Хоть и ее сын подарками не обидел, но для Аринки расстарался особо. Перстни, зарукавья,[6] подвески разные — все это было сложено в сундуке, тати не успели растащить, да и нашли не все — батюшка добро умел прятать. Только выбирать сейчас Аринке пришлось осторожно и вдумчиво, чтобы не слишком уж в глаза бросалось, не было вызывающе — хоть и бояре Лисовины, и достаток сразу видно, но ведь она-то тоже не из последнего рода, и Фома не мелким купчиком был — весь Туров их с отцом знал. Не стоило сейчас это слишком уж подчеркивать, не то у нее пока положение, но чувством меры ее Бог не обделил, так что выглядела Аринка скорее скромно. Правда, понимающий человек сразу бы оценил и тонкого полотна рубаху с искусной вышивкой, и шелковый платок, и чудную работу мастеров-златокузнецов, и другие едва заметные детали, по которым всегда можно отличить истинно дорогие, а не просто яркие вещи. Анна ее наряд внимательно рассмотрела и одобрительно покивала, но особый восторг у боярыни вызвали кружева на запястьях, хотя они-то как раз и не стоили Аринке почти ничего — сама крючком вязала. Даже в таком бойком селе, как Дубравное, это умение только в их семье знали — матушка с собой привезла, она издалека родом была, а здесь, в Погорынье, такого никто не делал, хоть вещи попроще крючком и вязали. Анна как услышала про это — глаза загорелись, но подробно расспрашивать времени уже не оставалось, потому сказала только:

— Покажешь потом. Любопытное рукоделие.

Аринка порадовалась, что матушкино наследие ко двору пришлось, и кивнула согласно:

— Только скажи, Анна Павловна.

Сегодня она даже рада была, что Анна заставила ее ехать с ними. В церковь так в церковь, в Турове-то тоже каждое воскресенье ходила принарядившись. Там, правда, свекровь всю радость портила, вечно на сноху шипела: то глаза в землю опусти, то не сутулься, то по сторонам не пялься. Вот с одним Фомой, когда он дома оставался, в радость было на люди показаться. Эх, с Андреем бы сейчас так же… Да нет, он и не едет с ними — в крепости, наверное, дела есть… Алексей вон поодаль, верхом, вместе с отроками, которые вроде охраны их выезд сопровождать будут. Отрокам эта поездка как награда — за отличия какие-то. Да и другие наставники, у кого семьи в Ратном были, тоже ехать собрались. Даже дед Семен с Ульяной сподобились, во все лучшее оделись. Дед их кобылу Ласку в телегу запряг, сам правил. И Глеб, само собой, тут как тут. Аринка досадливо отвернулась.

Все девки были оживлены и веселы в предчувствии встречи с родней. А Анька так и светилась от нетерпения, вертелась во все стороны — предвкушала, видно, как будут на них в Ратном дивиться, да охать, да завидовать те, кто в крепость в обучение не попал. Ей такие поездки, похоже, как вода живая. Аринка поймала ее взгляд, подняла брови, напоминая про образ боярышни, девчонка встрепенулась и немного утихла, но в глазах по-прежнему бесенята прыгали. Ох, нелегко ей эта наука дается — боярышней быть, все время напоминать приходится, но ведь старается! Даже Анна заметила и удивилась, как Анютка после Арининого взгляда остепенилась; на Арину покосилась, но ничего не сказала. Пока, надо думать.

Анна на Млаву поглядела, поджала губы, но на этот раз смолчала: Аринка рассказала ей про вчерашние Прошкины поучения, а с таким союзником, пожалуй, у них что-то может и получиться.

Ехали на четырех телегах, включая ту, что дед Семен подогнал к общему обозу; с ним вместе несколько наставников примостились — дед новыми знакомыми быстро оброс. А те три телеги, в которых наставницы с девицами разместились, были так переделаны, что сидеть в них оказалось необыкновенно удобно, особенно в платьях. Видно, как раз из-за этих нарядов и озаботились — борта надставлены выше обычного, внутри вдоль них скамеечки устроены, а поверх мешки с сеном для мягкости к сиденьям привязаны. И мало того — задняя стенка откидывалась и превращалась в подобие лесенки, чтобы девы не лезли, как обычно, а поднимались чинно, словно на крыльцо всходили.

Отроки из сопровождения сидели в седлах приосанившись, в доспехе и при оружии, собой горды и важны невероятно. Анна и Аринка с сестренками на первой телеге еще с тремя девками разместились, Михайла и Глеб с Алексеем верхом рядом с ними коней пустили. Аринка на Глеба не глядела, но все равно ее раздражало, что он тут, словно при ней. Их телега уже в лес въехала, когда сзади послышался топот копыт. Аринка обернулась и от радости едва сдержалась — Андрей их выезд догонял! Кивнул Алексею с Глебом, поехал рядом. На нее даже не поглядел, но все равно на сердце сразу потеплело. Анна улыбнулась, к Аринке наклонилась, сказала тихонько:

— Надо же… Ведь ни разу еще в церковь с нами по воскресениям не ездил так вот, напоказ.

В Ратном их уже ждали. Хоть и не первый это был приезд девиц из крепости, но все равно вызывал интерес и волнение среди местной молодежи. Парни откровенно пялились, девки завистливо смотрели из-за плетней и заборов, поджав губы, да и их мамаши не лучше — негодование так и читалось на многих лицах, но молчали — видно, поперек Лисовинов открыто никто выступать не осмеливался. Девки уже привыкли к таким взглядам, да и Анна не раз шпыняла их, показывая, как держаться надлежит, вот они и делали вид, что ничего не замечают. Сидели с отрешенными лицами, выпрямив спины, сложив руки на коленях, головы старались поворачивать плавно и являли собой образец благопристойности и невозмутимого достоинства. Надолго бы их, конечно, не хватило, но уж путь от въезда в село до лисовиновской усадьбы они выдержали. Одна Млава подкачала, хоть тоже старалась придать лицу соответствующее выражение, но уж больно томным оно у нее получалось и смотрелось донельзя глупо. Впрочем, общей картины она одна не портила.

Возле ворот их уже встречали холопы, принимали лошадей и уводили на задний двор. Обитатели усадьбы навстречу высыпали — девки-то были как раз из лисовиновской родни, что при боярине и обреталась. Все достоинство с девчонок как рукой сняло: кто-то тараторил возбужденно, указывая на Аринку, кто-то сразу же слезу пустил, а были и такие, что от слезливых расспросов только отмахивались да глазами по сторонам так и стригли. Правда, это недолго продолжалось, и по команде Анны девицы опять вместе собрались, оправляя помятые материнскими объятиями наряды или вытирая покрасневшие глаза.