Читать онлайн «Гибель империи». Страница 80

Если получение крупных государственных кредитов – жесткая необходимость, приходится приспосабливать политику к требованиям тех, кто способен их выделить. После того, как валютные резервы сократились, коммерческие источники кредитования становятся все менее доступными, попытка эксплуатировать перестройку и новое мышление, улучшившиеся отношения с Западом для получения средств, позволяющих справиться с валютно-финансовым кризисом, кажется советскому руководству единственным выходом.

М. Горбачев понимал, какие долгосрочные проблемы порождают для СССР аномально высокие масштабы военных расходов, пытался сократить темпы их роста. Отсюда новый тон в переговорах об ограничении стратегических вооружений, который очевиден со времени встречи М. Горбачева и Р. Рейгана в Рейкьявике (октябрь 1986 г.). Однако до 1988 г. эта проблематика была связана со стратегическим выбором: долгосрочные перспективы экономического роста – военная безопасность. Со времени начала кризиса платежей по советскому внешнему долгу ситуация меняется. Теперь выбора нет – риск коллапса советской экономико-политической системы вынуждает идти на договоренности с Западом об условиях предоставления финансовой помощи разваливающейся экономике СССР.

Лишь зная остроту экономических проблем, с которыми столкнулся Советский Союз к 1988 г., можно понять инициативу Президента Горбачева о сокращении вооружений, сформулированную им в декабре 1988 г. на выступлении в Организации Объединенных Наций, согласие советского руководства на несимметричное сокращение войск в Европе, на заключение соглашения по ракетам промежуточной дальности на условиях, практически идентичных тем, которые предлагало НАТО.[420]

Изменение ситуации хорошо видно в ходе переговоров М. Горбачева и Дж. Буша на Мальте (ноябрь 1989 г.). Дружелюбие и уступчивость Горбачева в вопросах сокращения вооружений связана не столько с желанием снизить бремя военных расходов. Это стратегически важно, но политически сложно. Чтобы снижение военных расходов оказало влияние на экономическую ситуацию в СССР, требуется время. Критическое значение для советских властей имеет другое: содействие США и их союзников в предоставлении СССР государственных кредитных ресурсов, займов МВФ, Мирового банка. Для руководства Советского Союза в условиях валютного кризиса – это вопрос принципиальный. Чтобы повысить шансы на получение денег, можно дать неформальные заверения в том, что СССР не будет применять силу для сохранения своего политического контроля в Восточной Европе.[421]

То, в какой степени эти обещания отражали собственные убеждения М. Горбачева, лучше судить ему. Однако если бы советское руководство в это время возглавлял последовательный недруг Запада, но при этом не готовый совершить политическое самоубийство, связанное с реализацией серьезной антикризисной программы, в создавшихся условиях он вынужден был бы проводить по отношению к Западу линию, подобную той, которая была избрана М. Горбачевым. Она определялась не личными пристрастиями, а экономико-политической ситуацией в стране.

Западные партнеры по переговорам хорошо понимали положение, в котором оказался Советский Союз, то, в какой степени он тогда зависел от политически мотивированных займов. Отсюда новый тон диалога. Пока главной проблемой было регулирование гонки вооружений, а стороны обладали военно-политическим паритетом, они были готовы вести длинные, мучительные переговоры, но это были переговоры равных. Теперь, когда столкнувшееся с валютно-финансовым кризисом, не способное само с ним справиться, советское руководство просит экономической поддержки, от равенства не остается и следа.[422] Так устроен мир. Грубые просчеты в экономической политике, в том числе и сделанные десятилетия назад, неготовность платить внутриполитическую цену за их исправление, заставляет идти на внешнеполитические уступки. Теперь руководство СССР в важнейших политических вопросах вынуждено считаться с навязанными ему правилами.

О применении силы для сохранения политического контроля в восточноевропейской части империи приходится забыть. Любые шаги в этом направлении ставят крест на надеждах получить масштабную экономическую помощь. Между тем неявное взаимопонимание в том, что Восточная Европа – зона советских интересов прежде существовало. Это означало, что, сколько бы европейская и американская общественность ни возмущалась военными интервенциями в этом регионе, направленными на то, чтобы сохранить у власти вассальные режимы, правительства стран-членов НАТО не были готовы сделать ничего, чтобы им помешать. Такое взаимопонимание было важнейшим фактором сохранения контроля СССР в этом регионе. После событий 1968 г. в Чехословакии применять силу не приходилось. Все знали, что советские руководители при необходимости к этому готовы.

Волнения 1980–1981 гг. в Польше, когда на фоне продолжающейся войны в Афганистане руководство КПСС заколебалось в вопросе о том, надо ли применять советские войска, чтобы подавить польское рабочее движение, впервые заставляют задуматься о том, насколько далеко оно может пойти, чтобы сохранить целостность империи.[423] Но этот вопрос не был поставлен публично, обсуждался конфиденциально. Польских руководителей убедили решить проблему своими силами, ввести военное положение. Решение о выводе войск из Афганистана, в неизбежности которого осенью 1985 г. было убеждено и политическое, и военное руководство СССР, могло породить сомнения в том, готов ли СССР использовать свои войска для сохранения восточноевропейской части империи. Но получить однозначный ответ на такой вопрос было невозможно.

Одностороннее сокращение советских вооруженных сил, включающее вывод 50 тыс. советских солдат из Восточной Европы было очевидным сигналом восточноевропейским обществам, что время доктрины ограниченного суверенитета, готовность Советского Союза в любой момент применить силу, чтобы удержать у власти вассальный режим («доктрина Брежнева») уходит в прошлое.

С конца 1988 – начала 1989-х годов, когда общество и политическая элита восточноевропейских стран поняли, что применение военной силы Советским Союзом в условиях экономической зависимости СССР от западных государств невозможно, крушение Восточно-Европейской части империи было лишь вопросом формы и времени. В апреле 1989 г. в Польше начались переговоры между правительством и «Солидарностью» об условиях проведения свободных парламентских выборов. Через два месяца «Солидарность» нанесла сокрушительное поражение просоветскому режиму, получила полный контроль над нижней и верхней палатами парламента.