Читать онлайн «Становление капиталистической Японии». Страница 5

Та сравнительная легкость, с какой Япония освободилась от оков феодализма, может быть объяснена, по крайней мере частично, случайным совпадением двух процессов: внутреннего кризиса феодальной системы и давления со стороны западных держав.

Поздний феодализм эпохи Токугава сложился в начале XVII в., когда Токугава Иэясу утвердил гегемонию своего семейства и своих родичей над большей частью Японии, установив в то же время контроль над тремя крупными островами — Хонсю, Кюсю и Сикоку. Иэясу 1542–1616 гг.) создал последний по счету сёгунат, или наследственную военную диктатуру, при которой политическая власть фактически принадлежала крупнейшему феодальному семейству, тогда как император, хотя и удостаивался внешних почестей, был обречен со своим двором на затворническую жизнь в Киото.

Поздний феодализм представлял собой сознательную попытку задержать общественное развитие путем установления косной иерархической системы. Для каждого класса общества и каждой прослойки внутри классов были введены жесткие правила, регламентирующие мельчайшие детали костюма, церемоний, поведения, которые должны были строго соблюдаться под страхом наказания. Уголовный кодекс, крайне суровый даже с точки зрения феодальных норм, проводил резкую грань между самураями и простолюдинами; токугавские власти всячески подчеркивали классовые различия и превосходство первых над вторыми. Как во внешней, так и во внутренней политике токугавские правители строго придерживались своих собственных взглядов на жизнь и пренебрегали нуждами и интересами торгового класса. Отчасти с целью предотвратить угрозу установления политического контроля со стороны европейцев посредством торговли или интриг католических миссионеров, отчасти вследствие логического вывода из физиократической теории о сравнительном превосходстве земледелия над торговлей токугавское правительство изгнало из Японии испанцев в 1624 г. и затем в 1638 г. — португальцев. После 1640 г. въезд иностранцев в Японию и внешняя торговля были запрещены. Продолжала функционировать всего лишь одна небольшая фактория в Дэсима (Нагасаки). Но и здесь право торговли, к тому же в очень ограниченных рамках, было предоставлено лишь голландцам и китайцам, за которыми был установлен строжайший надзор. В 1637 г. сёгунат запретил японцам выезд из страны, причем нарушившего этот закон ожидала по возвращении на родину смертная казнь. Чтобы еще больше изолировать страну, правительство не разрешало строить суда грузоподъемностью свыше 500 коку (коку — немного более 1,8 гектолитра), пригодных для дальнего плавания. Таким путем сёгунат стремился изолировать Японию и не допустить проникновения из-за границы каких-либо веяний иноземной мысли, которые могли бы создать угрозу феодальным порядкам.

На вершине иерархической лестницы находился дом Токугава с его тремя ответвлениями: Овари, Кии и Мито. Владения дома Токугава занимали почти четверть территории страны и включали в себя такие крупные торговые центры, как Эдо (резиденция правительства), Сакай (Осака), Киото, где находился императорский двор, и Нагасаки. Главным источником дохода дома Токугава была рисовая подать, достигавшая 8 млн. коку (из общего валового сбора в 28–29 млн. коку)[1]. Разработка недр и предоставление прав на монопольную торговлю были также выгодными источниками дохода Токугавского дома. Остальные три четверти территории Японии были распределены между даймё{8}, или феодальными князьями. Те из них, которые с самого начала поддерживали Иэясу, так называемые фудай даймё, в количестве 176 семейств, находившихся в наследственной вассальной зависимости от Токугава, пользовались особым покровительством дома Токугава, и только из их среды назначались лица на высшие правительственные должности. Те даймё, которые подчинились дому Токугава только после решающей битвы при Сэкигахара в 1600 г., в том числе такие богатейшие феодалы, как Мори из Тёсю, Симадзу из Сацума, Датэ из Сэндай, Маэда из Kaгa, назывались «тодзама», или «внешними» князьями. Их насчитывалось 86 семейств. Тодзама были отстранены от всякого участия в государственных делах, взамен чего им была предоставлена некоторая автономия в делах своих кланов.

Бакуфу, или правительство сёгуна, держалось у власти благодаря искусной системе контроля и равновесия, заключавшейся в размещении имений своих наследственных вассалов (фудай даймё) между имениями внешних князей (тодзама), а также в своеобразной форме заложничества (санкин-котай), установленной третьим сёгуном — Иэмицу в 1634 г. Согласно этой системе, все даймё должны были попеременно проживать то в своих владениях, то в столице Эдо; причем они должны были оставлять в столице своих жен и детей в качестве заложников, когда возвращались в свои феодальные владения. Правительство не одобряло связи между феодальными поместьями; передвижение по стране было осложнено строгой системой пропусков[2]. Шпионаж был организован в таком широком масштабе, что в наследство от него осталась масса анекдотов и поговорок, красноречиво свидетельствующих о том, какой глубокий след оставил он в сознании японского народа[3]. Брачные союзы между семьями даймё подлежали предварительному утверждению бакуфу. Без разрешения сёгуната нельзя было строить замки и окружать их рвами. В случае ремонта этих сооружений требовалось представить в Эдо архитектурный план соответствующих изменений. Даймё не разрешалось устанавливать непосредственную связь с двором в Киото. Даже император содержался под строгим, хотя и почтительным надзором; его деятельность, равно как и церемонии, строго регламентировалась инструкциями бакуфу. Даймё были обязаны нести тяжелое финансовое бремя. Иногда бакуфу возлагало на отдельных даймё строительство настолько крупных объектов, что это крайне истощало их финансы[4]. Бакуфу использовало все средства для ослабления и разделения даймё, и все же у него было достаточно оснований бояться сильных юго-западных тодзама — Симадзу из Сацума, Мори из Тёсю и Набэсима из Хидзэн, которые хотя были и не столь сильны, чтобы избежать подчинения Иэясу после битвы при Сэкигахара, но и не были до такой степени слабыми, чтобы сёгунат мог отважиться на непосредственные выступления против них с целью ликвидации их полуавтономии.

Наиболее грозным из них был Сацума на юге Кюсю. Отделенный большим пространством от центральных органов власти бакуфу, окруженный кланами[5], также враждебно настроенными по отношению к режиму Токугава, обладавший наибольшим доходом в феодальной Японии и располагавший солдатами, известными своим сильным местным патриотизмом и высокой боеспособностью, этот клан почти не скрывал своего недовольства господством Токугава. Клан Сацума первым начал применять и производить современное оружие, и, несмотря на запрещение внешней торговли, он поддерживал торговые связи с Китаем, используя острова Рюкю в качестве торговой базы[6]. Почти со всех сторон окруженный морем клан Сацума разбогател на внешней торговле. Он устремлял свои взоры больше на цивилизацию, приходившую с юга, из-за моря, чем на отдаленный Эдо[7]. Если принять во внимание большое накопление торгового капитала, ранние попытки внедрить западную промышленность, главным образом для военных целей, а также ненависть Сацума по отношению к бакуфу, то нельзя считать исторической случайностью, что именно этот клан, поддержанный тремя другими юго-западными кланами — Тёсю, Хидзэн и Тоса, — выступил инициатором борьбы против политической гегемонии Токугава.