Читать онлайн «История экономической мысли. Курс лекций». Страница 65

— высокая интенсивность сбережений;

— относительное обилие предложения и дешевизна ссудного капитала;

— аккумуляция его в распоряжении мощных финансовых и предпринимательских центров;

— низкий уровень товарных цен, который стимулирует сбережения и долгосрочное помещение капитала.

Если эти условия имеют место, то рано или поздно наступает момент, когда значительное инвестирование его в крупные сооружения, вызывающие радикальные изменения условий производства, становится достаточно рентабельным. Начинается полоса относительно грандиозного нового строительства, когда находят свое широкое применение накопившиеся технические изобретения, когда создаются новые производительные силы. Иначе говоря, интенсивное накопление капитала является не только предпосылкой вступления экономики в фазу длительного подъема, но и условием развития этой фазы.

Импульсом же для перехода в «понижательную» фазу (фазу спада) является недостаток ссудного капитала, ведущий к повышению ссудного процента, а в конечном счете к свертыванию хозяйственной активности и падению цен. При этом депрессивное состояние хозяйственной жизни толкает к поиску новых путей удешевления производства, именно, технических изобретений. Однако эти изобретения будут использованы уже в следующей «повышательной» волне, когда обилие свободного денежного капитала и его дешевизна сделают вновь рентабельными радикальные изменения в производстве. При этом Кондратьев подчеркивает, что свободный денежный капитал и низкий процент являются необходимым, но не достаточным условием перехода к «повышательной» фазе цикла. Не само по себе накопление денежного капитала выводит экономику из депрессии, а приведение им в действие научно-технического потенциала общества.

Теория «длинных волн» Н.Д.Кондратьева породила обширную литературу по данному вопросу, дав импульс разработке различных концепций долгосрочных экономических колебаний. Дискуссии ведутся относительно причин больших циклов, однако мало кто отрицает, что «длинные волны» связаны с процессами структурной перестройки экономики.

Экономические взгляды представителя российского марксизма В.И.Ульянова (Ленина) в значительной мере были представлены в лекции «Теории монополии и монополистического ценообразования». Что касается модели социализма, то в ленинской концепции получила развитие модель государственного социализма, в которой все граждане превращаются в служащих по найму у государства, становясь рабочими одного всенародного государственного «синдиката». Не случайно сопровождающий эту модель неизбежный принцип насилия (на эту опасность указывали и М.И.Туган-Барановской, и М.И.Бакунин) в России после победы большевиков все расширяется и наконец от средства подавления противников революции становится средством чисто хозяйственных проблем. Законченным выражением этих взглядов стала экономическая программа одного из лидеров партии большевиков Л.Троцкого, изложенная им на девятом съезде ВКП(б) в 1920 году и получившая название концепции милитаризации труда. Ее основная идея — создание системы принудительного труда, казарменной организации общества. Производство организовывалось по военному образцу, где вопрос трудовой дисциплины решался по законам военного времени, а высшие государственные органы принимают решения по всем хозяйственным и политическим вопросам. И хотя эта модель хозяйственного развития была отвергнута в связи с переходом от политики «военного коммунизма» к НЭПу, основные ее черты были воспроизведены в 30-е годы, когда была создана командно-административная система управления народным хозяйством.

Но как это не парадоксальным покажется на первый взгляд, реальная модель социализма, имевшая место в Советском Союзе на протяжении более чем семидесяти лет, своими теоретическими корнями уходит не только к работам Маркса, но имеет более глубокую основу — двухвековые традиции русской социально-экономической мысли, которая в свою очередь связана с особым психологическим типом личности, присущем русскому народу. Это ярко выраженное стремление устроить жизнь на началах правды и справедливости. Не случайно в русской экономической литературе так много внимания уделяется проблемам будущего устройства общества (где несущими конструкциями как раз и являются идея общинности и государственности) и так мало теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества данного. В ней нет разработанных теорий общего и частичного равновесия экономической системы, теорий, посвященных анализу вклада данного фактора в рост общественного богатства, факторов динамического развития экономики. Но в то же время сильной стороной русской экономической мысли является ее этическая направленность, акцент на проблемах обеспечения роста благосостояния, рассматриваемого с позиций совершенствования распределения.

В рамках данных лекций мы не будем рассматривать содержание советской политической экономии, которая по существу сводилась к разъяснению и пропаганде работ Маркса, Энгельса, Ленина и доказательству преимуществ социализма перед капитализмом. Исключения составляют лишь работы представителей математического направления, в частности, Л.В.Канторовича (1912–1986), который в 1975 году стал лауреатом Нобелевской премии в области экономики за разработку теории оптимального использования ресурсов.

Даже краткое знакомство с курсом «История экономических учений» позволяет сделать вывод — никакие экономические теории не являются абсолютно верными, и никакие теоретические заключения не являются исчерпывающими и действительными на все времена. Но в то же время зерно истины содержится в любой экономической теории. Смотря с каких позиций рассматривать экономические теории представителей прошлых эпох, можно считать ранние экономические учения либо как просто ошибочные мнения давно умерших людей, либо как хранилище ряда проницательных, а порой и гениальных догадок.

Наверно, и в этом отличие экономической науки от других наук, что в ней нет неизбежного перехода от меньшей к большей достоверности, в ней нет истины, которая будучи однажды раскрыта, будет истиной вечной. Развитие экономической науки в чем-то напоминает «принцип маятника», когда иногда кажется, будто экономика продвигается вперед, влекомая чувством симметрии, которое требует, чтобы каждая новая теория всегда была противоположностью старой. В качестве примера можно привести отказ от трудовой теории стоимости и разработка представителями «австрийской школы» в 70-х годах девятнадцатого века теории предельной полезности как теории ценообразования. Или столь же резкий переход в этот период от анализа макроэкономических проблем, в частности, исследования причин «богатства народов» и законов, регулирующих распределение созданного продукта, к проблемам микроэкономики, когда предметом экономической науки становится исследование поведения экономического субъекта в условиях ограниченных ресурсов.