Читать онлайн «Манагер [СИ]». Страница 4

   Вот тебе и съездил на пикничок - горько подумал я, и слёзы сами собой закапали у меня из глаз. Прежняя моя жизнь менеджера по продажам теперь казалась мне райской, невозможно-недостижимой...

  Ночь прошла страшно, мучительно, утро же не прибавило мне оптимизма и радости - я находился в небольшом бараке, с закрытыми деревянными решётками окнами и дверями - похоже, это была тюремная больница, или штрафной изолятор, а может всё это вместе взятое - в бараке находилось несколько десятков людей - и больных, и не очень. Разглядывать содержимое барака мне было некогда - надо было скорее подыхать, и этим занятием я был сосредоточенно увлечён.

   Меня трясло, лихорадило так, что я чуть не подпрыгивал на месте, спину дёргало, как раскаленным железом, руки и ноги сводило судорогой - осознание того, что мне конец, пришло ещё ночью, так что, не удивительно, что я равнодушно встретил приход того, кто давал здоровье больным в этом мире - как его назвать? Врач? Хммм...можно и врач. Но, скорее, шаман - если у человека в носу торчит костомаха, а уши оттягивают здоровенные чёрные каменюки, каким-то образом вставленные в мочки - как его ещё назвать? Его тело покрывали разнообразные татуировки, изображавшие непонятных зверей, и людей, в процессе охоты - то ли человека на этих зверей, то ли зверюг на человека.

  Шаман внимательно осмотрел меня, слушая объяснения окружающих, потом задал мне какой-то вопрос, на который я мудро ответил:

  - Пошёл нахрен, скотина, дай сдохнуть спокойно, уродина татуированная!

  Видимо шаман услышал то, что хотел, удовлетворённо кивнул, и сделал знак рукой, достав из мешка за спиной кувшинчик с каким-то резко пахнущим содержимым. На меня набросились сразу четверо узников, прижимая к лежанке, а шаман приступил к намазыванию спину вонючей зелёной констистенции, похожей на слизь. Меня можно было и не держать, потому что я после первых прикосновений потерял сознание от боли, и очнулся только тогда, когда в глотку мне полилась горькая пахучая жидкость. Я захлёбывался, но глотал - деваться было некуда - нос зажали. После того, как было выпито, по моим ощущениям, не менее литра этой гадости, на меня навалилась усталость и я снова провалился в забытье - наверное жидкость содержала что-то одурманивающее.

  В таком наркотическом дурмане прошла неделя - я просыпался, мне вливали жидкость - иногда горькую, как в первый раз, иногда что-то питательное - вероятно густой бульон, или жидкую кашицу - я спал, опять спал, снова спал...в общем вёл нормальную растительную жизнь. Спина уже болела не так сильно, вероятно зажила, и я мог спать не только на животе и на боку, но и на спине.

  Наконец, мне перестали вливать горкий отвар и настал день, когда я спустил ноги с лежанки и попытался сесть.

  Голова кружилась, меня 'штормило', но я удержался, поморгал глазами и постарался сфокусироваться. Всё, что я видел перед собой чётко - двухъярусные лежанки, столбы опор, тюфяки - в общем, тот же набор, что и в большой казарме, только размер помещения поменьше. Хотя - я же не видел далеко, может помещение было и гораздо больше...

  Рядом со мной кто-то сел на нары, я повернул голову - возле меня сидел высокий, тонкий мужчина лет тридцати-тридцати пяти, в такой же набедренной повязк, с небольшой курчавой бородой. Его смуглая кожа отдавала лёгкой краснотой, как у индейцев, а большие, миндалевидные глаза внимательно смотрели на меня.

  - Анам ту катан марак? - спросил меня мужчина.

  - Не понимаю! - хрипло ответил я.

  Мужчина досадливо поморщился, приложил к груди руку и сказал:

  - Аркан

  Потом приложил руку к моей груди и изобразил всем лицом вопрос:

  - Ту?

  - Василий.

  - Василай? Василай? - повторил мужчина

  - Василий! - кивнул я.

  - Василай! - удовлетворённо сказал мужчина.

  Дальше всё пошло по накатанной - Аркан показывал мне рукой предметы, части тела и всё, что нас окружало и называл их на языке этого мира. Я старался повторить и запомнить - шло довольно туго - объём информации был слишком велик, да и состояние моего здоровья всё ещё оставляло желать лучшего. К вечеру я уже мог оперировать парой десятков слов, таких как 'идти', 'есть', 'пить'. Кстати сказать - жрать я хотел, как из ружья - неделю питания одной кашицей, да лихорадка - тут поневоле захочешь есть. Я даже в весе убавил - ну не так, чтобы очень, но килограмм десять точно сбросил, и были подозрения, почти уверенность, что толстеть мне тут не дадут.

  Аркан притащил глиняную миску с кашей, лепёшку, глиняную кружку с водой, и я стал взахлёб пожирать густую, пахнущую мясом массу, мало заботясь о её вкусе и происхождении. ТАК я ещё никогда не был голоден. Ну, хотелось там иногда покушать - после гуляния, или в обед на работе, но чтобы вот такой всепоглощающий голод - никогда в жизни.

  Запив всё кружкой тёплой, отдающей тиной водой, я снова плюхнулся на лежанку, исчерпав остаток сил. В животе бурчала каша, а в голове, сквозь сонный туман, мелькали мысли: как быть дальше? Как выжить? Но эти мысли были отодвинуты одной - вначале надо подняться на ноги, поздороветь, получить информацию о мире, а там посмотрим. Всё-таки мои предки были казаками с Дона, неужели я посрамлю их память и дам себя убить каким-то туземцам? Внутри меня вспыхнула ярость и я решил - выживу, во что бы то ни стало, и пусть берегутся те, кто будет мешать мне в этом.

  Скоро я узнал, чем занимались люди, уходя в лес - ну, чем можно заниматься в лесу? Вырубкой, конечно. Вот только шла эта вырубка мучительно и медленно - у них не было стальных инструментов. Да и вообще не было металлических инструментов! Весь металл, что я на них видел, был употреблён в виде украшений - медные пластинки, золото, и...всё. Железа не видал ни разу. А как же мечи? А мечи тоже были деревянными - из какой-то породы сверхтвёрдого дерева, острые, как настоящие, стальные

   На моих глаза охранник разрубил голову зверьку, напоминающему небольшую свинью, неожиданно выскочившую на него из зарослей кустарника (потом он весь день жарил её на костре и обжирался, радостно гогоча со своими товарищами-солдатами).

  В общем - топоры, пилы, были сделаны из камня. Вернее так - топоры каменные, с деревянными рукоятями, а пилы - зубья каменные, полотно деревянное. Впрочем - пилы применялись редко, хотя и имелись. Видимо, их использование было непрактичным. Я видел, что их применяли только раз пять - когда рубили особое пахучее дерево, с ярко-жёлтой древесиной. Оно было очень мягкое и рыхлое. Вот его ещё можно было как-то пилить, всё остальное тупо срубалось каменными топорами, по кусочку, по волоконцу подгрызая лесных великанов. Затем эти стволы тем же варварским и медленным способом разделывали на доски - клиньями, потом обтёсывали и получали готовые доски, увозимые волокушами в лагерь. Куда они девались потом? Ясно дело - куда-то в города, селения, в общем - кому надо.

  Узнал, кто я тут есть, и зачем я тут - тут я, чтобы до конца жизни рубить деревья, делать из них доски, зовут меня Белый Василай, или просто Белый, или просто Вас. Я раб Его Великолепия Слуги Ока Машрума Сантанадапия, Первого Советника Каралтана, а проще - рабочий скот советника Каралтана, ни больше, ни меньше.

   В сравнении с условиями на других деревообрабатывающих предприятиях этой планеты, условия в лагере Каралтана были ещё вполне щадящими, даже со своими понятиями о справедливости - ведь меня за убийство и порчу имущества Каралтана, не кастрировали и не посадили на кол, как это делалось у других хозяев, а только лишь высекли кнутом. То, что я выжил чудом - это никого не волнует, не сдох же?

  Как мне рассказали, на моё счастье, в лагерь завернул известный шаман, который направлялся к соседнему помещику для лечения его беременной жены - он остановился на отдых в лагере, у его начальника, и пожелал испытать своё новое снадобье на каком-нибудь подыхающем от ран рабе - вот его и привели ко мне. Шаман заинтересовался странным пациентом и оставил запас снадобья для моего лечения. Если бы не его академический интерес - я бы подох на месте. Шаман обещал заглянуть в лагерь через месяца два-три - посмотреть, выжил я или нет.

  На работе в лесу я оказался уже через дней десять после порки - раны зажили, силы, потихоньку, восстановились, так что разлёживаться мне не дали. Штрафной барак оказался более дружелюбным, чем общий - ни наездов, и издевательств в мой адрес никаких не было. А может они помнили, как закончил последний из тех, кто захотел надо мной подшутить?

   Мы ходили связанные по десять человек одной верёвкой - типа, командой. Подъём с рассветом, завтрак - миска каши, лепёшка, вода, потом связывают команды по десять человек, и в лес - до обеда долбим по стволам деревьев, в обед едим похлёбку с мясом, фрукты, неизменную лепёшку - их привозили на чём-то вроде волокуш, в деревянных котлах - потом до вечера опять долбим деревья, и так каждый день, каждый день, каждый день...за вычетом одного дня в неделю - в этот день мы занимались уборкой лагеря, стиркой своих нехитрых пожитков и отдыхом.