Читать онлайн «Хроники Корума (Сборник)». Страница 2

Нет, это было поистине несправедливо!

Создав мабденов, Вселенная предала древние расы.

Впрочем, подобная несправедливость встречалась во все времена и хорошо знакома миру. Человек чувствительный способен не только адекватно воспринимать, но и любить всю Вселенную, однако Вселенная не способна ни адекватно воспринимать, ни тем более любить одного отдельно взятого человека. Она не видит различий между бесчисленными составляющими ее «кирпичиками» — мыслящими существами, живыми организмами или просто химическими элементами. Все составляющие для нее равны. Предпочтения не отдается ни одному из них. Вселенная, обладая лишь «строительным материалом» и запасом созидательной энергии, продолжает неторопливо создавать то одно, то другое, однако не желает и не способна отдавать себе отчет в том, что именно создает, и, по всей видимости, ошибаются те из ее созданий, кто надеется управлять ею, и те, кто проклинает порой ее законы, ее творения — в первую очередь смерть — пытается с ними бороться и в порыве бессильного гнева и отчаяния, столкнувшись с неуязвимым и вечным Злом, потрясает кулаками под взорами ко всему равнодушных незрячих звезд.

И все же подобные попытки постоянно возобновляются!

Рождаются все новые и новые борцы с вечным Злом. Порой они бесконечно мудры, однако до конца поверить в полное равнодушие Вселенной так и не могут.

Принц Корум Джайлин Ирси — один из них. Возможно, он последний из племени вадхагов. Известен он также и как Принц в Алом Плаще.

А также — как главный герой нижеследующего повествования.

В замке Эрорн издавна обитала семья князя Клонски. Все члены этой семьи преданно любили переменчивое море, омывавшее северные стены замка, и полный очарования лес, что начинался у южной границы поместья.

Замок Эрорн был столь древен, что казалось, полностью слился с вечными скалами, на которых высился, обернувшись лицом к морю. Его мощные внешние стены, украшенные множеством прелестных башенок, были полуразрушены и покрыты толстым, многовековым слоем морской соли. Внутренние же покои меняли свои функции в зависимости от состава семьи, а цвет стен — в зависимости от направления ветра. В просторных залах стены были покрыты хитроумной мозаикой из разноцветных кристаллов, там искрились фонтаны и неведомо откуда тихо лились одна за другой прихотливые мелодии, сочиненные некогда членами этого древнего рода. Одни из композиторов еще не покинули сей мир, другие давно уже умерли. А еще в замке Эрорн имелись великолепная картинная галерея — картины, выполненные на бархате, мраморе и стекле замечательными художниками, предками князя Клонски, — и богатейшая библиотека, полная старинных манускриптов, созданных как вадхагами, так и нхадрагами, и дивная коллекция скульптур. Были там также и вольеры с различными птицами, собственный зверинец и садовый питомник; обитатели замка могли пользоваться обсерваторией и лабораторией, комнатами для медитации и хирургической операционной, мастерскими и арсеналом, многочисленными кладовыми и кухнями; имелись даже планетарий, несколько музеев и культовых храмов и специальные кабинеты для занятий магическими искусствами. Были, разумеется, и помещения не столь специального предназначения, в том числе личные покои обитателей замка.

В описываемый момент в замке проживало всего двенадцать человек, хотя некогда с успехом размещалось не менее пятисот. Теперь же семейство состояло из самого престарелого князя Клонски, его жены Колатарны, казавшейся (по крайней мере, внешне) значительно моложе своего супруга, его дочерей-двойняшек Иластры и Фолинры, его брата, принца Ранана, и племянницы Сертреды, а также сына Корума. Остальные пятеро обитателей замка, приходившиеся князю дальними родственниками, были его вассалами. Все члены семейства были типичными представителями своей расы: узкий, продолговатый череп, практически лишенные мочек и плотно прилегающие к голове уши, светлые пушистые волосы, окутывавшие голову серебристым облаком, большие миндалевидные глаза с желтыми зрачками и ярко-красной радужкой, крупный сочный рот и необычного, светло-розового, цвета кожа. Тела вадхагов были стройными, удлиненными, красивых пропорций. Походка легкая, исполненная благородной, чуть ленивой грации. Обычный человек рядом с вадхагами всегда казался похожим на неуклюжую хромую обезьяну.

Будучи вечно погруженными в весьма далекие от реальной действительности интеллектуальные изыскания, члены семейства князя Клонски уже давно — по крайней мере, лет двести — не имели контактов с иными семьями вадхагов, а уж нхадрагов и вовсе не видели века три. В течение последних ста лет обитатели замка не имели абсолютно никаких сношений с внешним миром, а мабдена видели лишь однажды: представитель новой расы был доставлен в замок Эрорн принцем Опашем, натуралистом и двоюродным братом князя Клонски. Мабдену — существо оказалось самкой — сразу поместили в зверинец и ухаживали за ней прекрасно, однако прожила она совсем мало, всего чуть больше пятидесяти лет, а другого взамен не нашлось. В замке знали, разумеется, что с тех пор мабдены весьма быстро размножились и обитали уже на значительной части территории Бро-ан-Вадха. Ходили слухи, что некоторые замки вадхагов теперь разорены и захвачены ордами мабденов, изгнавших оттуда их истинных хозяев. Впрочем, князь Клонски полагал, что подобным слухам верить нельзя, и они весьма мало интересовали обитателей замка. У них находились тысячи куда более приятных тем для дискуссий и размышлений.

Кожа князя Клонски приобрела молочно-белый оттенок и стала такой тонкой, что просвечивали вены и жилки. Он прожил на свете более тысячи лет, однако столь солидный возраст стал сказываться лишь недавно. Если слабость стала бы непереносимой, а зрение начало замутняться, князь должен был сам покончить счеты с жизнью так, как это принято у вадхагов: отправиться в Зал Туманов, лечь на шелковые простыни и вдыхать душистый смертоносный газ, пока не заснет навеки. С годами волосы князя обрели золотисто-каштановый оттенок, а глаза поблекли и стали почти розовыми с темно-оранжевыми зрачками. Одеяния казались слишком просторными на усохшем старческом теле, но князь по-прежнему не расставался со своим посохом, украшенным платиновым набалдашником с рубиновой инкрустацией, держался прямо и горделиво, как встарь.

Своего сына Корума он в тот день отыскал в музыкальном зале, где тот играл на весьма сложном инструменте, состоявшем из множества тонких трубок, вибрирующих струн и подвижных, переливающихся кристаллов. Мелодию, очень простую и тихую, заглушили тяжелые шаги старого князя по устилавшим пол коврам, стук его посоха и хриплое дыхание.