Читать онлайн «Император (ЛП)». Страница 4

          Закончив с волосами, мать встала с кровати, позволив Амаре забраться под одеяло. Натянув одеяло, подоткнув его так, как ей нравилось, мать мягко улыбнулась. На ее щеке появилась маленькая ямочка, о которой Амара пожалела. Вин сказал ей, что у неё тоже будет она, если ткнет пальцем в щеку. Пока что это не сработало.

          — Это очень заботливо с твоей стороны, Муму, — она нежно погладила ее по щеке. — Я приготовлю их завтра.

          Амара улыбнулась и взяла маму за правую руку. Она была грубой, тонкой и не слишком большой. Ей это нравилось.

          — Приготовь и мне тоже.

          Усмехнувшись, мать поцеловала ее в лоб.

          — Никогда не теряй свое сердце, моя малышка.

          Амара не совсем понимала, что это значит. Как можно потерять сердце? Разве оно не умрет? Это было так странно говорить. Но она только улыбнулась, когда мать вышла из комнаты, чувствуя себя счастливой, защищенной и любимой.

          Уставившись в потолок, она моргнула, вспоминая поцелуй, который видела. Это выглядело отвратительно, но, возможно, делать это было веселее. Может, поэтому они просто продолжали целоваться. Зачем людям целоваться, если это скучно, верно? Должно быть, она что-то упустила.

          В комнате было тихо, только тихая мелодия ее ночника звучала рядом. Амара устроилась поудобнее и закрыла глаза, но решила почитать больше о поцелуях, чтобы понять, почему людям это нравится. А потом, может быть, когда-нибудь, когда она вырастет и станет красивой, она сможет попросить сына Мистера Марони подарить ей такой же поцелуй. Он был очень красив. Возможно, он будет милым и поцелует ее, когда она станет достаточно хорошенькой, чтобы соответствовать его красоте.

          Его имя тоже было красивым.

          Могут ли имена быть красивыми?

          В этой тихой комнате, в этой темноте ночи Амара хихикнула при данной мысли и впервые почувствовала вкус его имени на своих губах.

          Да, она решила. Он будет первым, кто её поцелует.

Глава 2

Данте

16 лет

          Черт, он ненавидел этого маленького придурка.

          Данте щелкнул челюстью, не сводя глаз с четырнадцатилетнего паренька с самым большим чипом на плече. Намеренно сохраняя на лице легкую ухмылку, от которой болела ушибленная щека, Данте отвел кулак и ударил парня в бок.

          Он едва хмыкнул, развернувшись в аккуратном маленьком движении, на которое его более короткое тело не было бы способно без интенсивной тренировки, и его локоть соединился со спиной Данте в жестком движении.

          Блядь.

          Это было действительно больно, но Данте усмехнулся.

          — Давай, мелкий, — сказал он, намеренно подталкивая его.

          Боже, неужели это было слишком, чтобы требовать реакции? Он работал над своим маленьким проектом, чтобы сломать защиту этого парня больше года, и все, что он получил, были пустые взгляды и мертвые голубые глаза.

          Как это ни раздражало Данте, он ему нравился, особенно потому, что это выводило его старика. Все, что выводило Ищейку Марони, было чертовски золотым в его книгах.

          Удар в челюсть возник из ниоткуда, за ним последовал быстрый удар в нос.

          Ублюдок.

          Данте услышал хруст, прежде чем почувствовал жгучую боль от сломанной кости. Схватившись за нос, ощущая, как хлещет кровь, Данте почувствовал, как из него вырывается смех, а звезды мигают в глазах. Господи, парень был хорош. И поделом ему за то, что он его уколол.

          Достав носовой платок, который он всегда носил в кармане, привычку, которую его прекрасная мать привила ему, даже в потертых джинсах, которые, вероятно, заставили бы его мать перевернуться в могиле, он поднес его к носу, останавливая кровотечение.

          — Ты же знаешь, что я никуда не уйду, верно? — Данте что-то пробормотал сквозь ткань, закрывавшую его рот, и, наконец, после года бурения, молодой парень заговорил.

          — Отвали.

          Золото.

          Он попал в золото.

          Данте ухмыльнулся сквозь платок.

          — Я тоже рад познакомиться, Тристан. Теперь ты мой маленький приятель.

          Тристан слегка прищурил свои голубые глаза, прежде чем выйти из тренировочного центра. Или центра пыток, как называл его Данте.

          Ищейка Марони построил на своей территории целое сооружение, предназначенное для обучения солдат и их детей самообороне, владению оружием и пыткам. Здание состояло из трех уровней: первый этаж был посвящен рукопашному бою и тренировкам с оружием, второй этаж, тренировкам по переносимости боли и подвал по допросам. И хотя никого несовершеннолетнего туда с тех пор не пускали, обычно там находились внешние враги. Данте бывал там несколько раз. Преимущества быть Марони.

          Удовлетворенный прогрессом, которого он добился с Тристаном, хотя это был всего лишь сантиметр, Данте вышел из тренировочного центра, кивнув двум охранникам снаружи, чья единственная работа состояла в том, чтобы убедиться, что никто, кто не должен был быть там, не вошел. Они с уважением кивнули в ответ.

          Данте шел по ухоженным лужайкам вверх по холму к особняку. Это был монстр на вершине пышного зеленого холма, но Данте любил его. Его прапрадедушка построил его. Он был торговцем стекла, уважаемым членом общества и одиночкой. Вот почему он купил весь холм чуть подальше от города, чтобы его жена и семья жили под одной крышей. Постепенно, по мере того как шли годы, к зданию добавлялось все больше строений.

          Но Данте любил этот особняк за историю и любовь, с которой он был создан. Только если бы половина гадючьей ямы, живущей в ней сейчас, могла каким-то образом спрыгнуть с этого проклятого холма.

          Пока он шел, люди, патрулировавшие землю, почтительно кивали ему. Как и ожидалось. Он был старшим сыном Лоренцо Ищейки Марони, внуком Антонио Ледяного Человека Марони, который был основателем Наряда Тенебры и одним из самых известных лидеров преступного мира. Данте был наследником империи. От него ожидали продолжения наследия в его крови, и он чертовски ненавидел это.

          Он был сыном своей матери больше, чем отца.

          И он не мог понять, как кто-то вроде его матери мог быть с кем-то вроде его отца. Он не знал, как они познакомились, потому что она никогда не упоминала об этом. И Данте помнил о ней все.

          Ты мое самое дорогое искусство, мой маленький сорванец, мой Данте.

          Так она его называла. Ее защитник в аду, в котором она пыталась выжить, тот, кто отважится на этот ад и выйдет. Да, он знал, почему она назвала его Данте. Это было после того, как поэт прошел семь кругов ада и вышел. Данте повезет, если он выживет в первом.

          Она была художницей, его мать, с дикими вьющимися каштановыми волосами, печальными карими глазами и мягкой широкой улыбкой.

          Полоски краски на щеках, стихи в горле, она читала стихи или даже напевала песни, пока он играл с глиной, которую она ему покупала, а его маленький братик делал то, что делали малыши. Она лелеяла в нем художника, иногда приходила, чтобы направлять его маленькие руки, когда он лепил мягкую глину.

          Она сняла себе комнату на верхнем этаже особняка.

          Говорила, что закаты оттуда самые красивые. В детстве он любил проводить с ней время, когда она работала со своими красками, и делал для нее маленькие скульптуры из глины.

          Это была также комната, в которой он нашел ее, с перерезанными запястьями, когда вокруг нее собралась красная лужа, ее холст упал на пол, пропитанный ее кровью, ее последним шедевром.

          Стряхнув с себя эти мысли, Данте поднялся по низким ступеням в заднюю часть особняка, отошел в сторону, откуда открывался вид на озеро, и снял свой белый носовой платок, теперь окрашенный в алый цвет. Зелень простиралась так далеко, насколько хватало глаз, лишь изредка исчезая из-за каких-то строений. Боже, как же он любил этот чертов холм, хотя и хотел, чтобы половина людей убралась с него.