Читать онлайн «Священный роман». Страница 4

Наконец я вышел на окраину луга, где высокая трава качалась, серебрясь в лунном свете. Над этими волнами, в тонкой полосе кленов и дубов, вытянувшихся как часовые, тонули голоса, взывавшие ко мне так страстно из торопливой реки, где она окаймляла границу нашей фермы. Густой лес, стоящий на страже реки, вывел меня на песчаную отмель под старым деревянным мостом, по которому проходила дорога, ведущая к богатым фермерским землям Нью-Джерси. Там я присел на корточки прямо у кромки воды, утопая ступнями в прохладном песке. Вокруг отпечатков моих ног песок кровоточил темно-красными пятнами ржавой железной руды.

В этом месте я оказался в центре хора.

Голоса сверчков и цикад оглушали меня, перекрывая звуки реки и смешиваясь с резким запахом тины. Десятки тысяч речных музыкантов пели мне волшебную историю о фермах и лесах. Казалось, будто поток воды нес песню от самого начала реки, из тех таинственных источников, которые расположены где-то во мхах не менее таинственным образом, как если бы их вызвали к жизни феи лунного света. Воды реки замирали ненадолго во тьме под мостом, прежде чем продолжить свой путь. Здесь образовывалась маленькая тихая заводь, дававшая приют ярко-зеленым лордам молодой реки — низкоголосым лягушкам. Они добавляли свои басы в общий хор — призыв к порядку в полной музыкальной разноголосице.

Я помню, что оставался там до тех пор, пока музыка жизни не наполнила меня знанием, что Роман есть, он существует; уверенностью, что есть причины, чтобы сражаться с драконами деревянным мечом; есть причины, чтобы носить с собой не один, а целых два пистолета с перламутровой рукояткой, как в ковбойских романах, эпизоды из которых я разыгрывал каждый день; есть причины, чтобы появилась красавица, которую надо спасти, несмотря на то, что я был слишком занят борьбой с плохими ребятами, чтобы тратить драгоценное время на любовные истории. Волшебная сила убедила меня в том, что существует любовь, влюбленные и приключения, которые могут случиться и с нами, и тайна, которую надо разгадать.

Романтика этого места продолжала окружать меня, когда я поднялся и направился на зов матери. Я был наполнен чувством сопричастности, которое, казалось, связывало меня с тем, что было вечным, но постоянно обновляющимся. Лежа в постели, в удаленной от родителей спальне, еще не зная своего сердца, я зачарованно думал о некой невиданной любви, о которой рассказал мне тот хор лунной летней ночью.

С тех пор Романтика не раз очаровывала меня, как, наверное, и вас: золотом осени в горах, мерным покачиванием тростника, белыми барашками океана; тихими моментами, когда солнечные лучи сплетались в теплую шаль на моих плечах, пока я читал хорошую книгу; глазами некоторых женщин и силой некоторых мужчин; радостью моего пятилетнего сынишки, закружившегося в объятиях его футбольной команды, празднующей победу; случаями редкостной доброты, смелости и жертвенности людей, которых я знал, и рассказами о других, незнакомых.

Во взрослой жизни это происходит все реже и чаще всего накатывает внезапно. Одно такое происшествие случилось примерно четыре года назад, летним вечером. Одна пара с восточного побережья, с которой мы давно поддерживали дружеские отношения, приехала навестить нас перед своим переездом в Колорадо. У них в то время было не все гладко — у каждого в отдельности и в семье в целом. Тем памятным вечером мы отправились вчетвером посмотреть фильм «Когда Гарри встретил Салли» — серьезную мелодраму о том, могут ли мужчина и женщина быть просто друзьями. Картина вызвала бурю эмоций у наших гостей, и они пошли к озеру — поговорить о том, что их тревожит, мучит, выводит из себя, о своем будущем. Наш дом находится на вершине холма в южной части города; мы с женой сели за стол в гостиной, погружающейся в сумерки, и стали смотреть на огни соседних домов.

На душе было тяжело и грустно из-за переживаний о наших друзьях. Тяжело от того, что будущее их брака и нашей дружбы казалось таким неопределенным. Грустно от появившейся разобщенности в нашем собственном союзе. Когда я выразил свои чувства Джинни, она придвинулась ко мне и взяла за руку. Не помню, о чем конкретно мы говорили, но помню, как она сидела рядом со мной в летнем платье и синева ее глаз была видна даже в сгущавшихся сумерках. В общем, наш разговор был о том, что значит быть мужчиной и что значит быть женщиной, что чувствуешь, когда любишь и любят тебя. Я ощутил, что преграда, так часто встававшая между нами, на некоторое время была разрушена, и мы говорили как друзья. Друзья, у которых была возможность сделать свои отношения более глубокими.

Помню, что той ночью я пошел спать переполненный такими же чувствами, которые я переживал теми давними летними ночами, взбудораженный и очарованный ощущением красоты и искренности, так внезапно нахлынувшим на меня. Слезы, которые я пролил той ночью, прежде чем заснуть, были и печальными, и радостными, но одно не противоречило другому. Проснувшись следующим утром, я еще был во власти романтических чувств, хотя знал, что они оставят меня прежде, чем я дойду до кухни — выпить кофе. Преграда снова была на своем месте, и предстоящий день, казалось, обещал лишь груз повседневной ответственности, накладываемой работой и семьей, и шел своим чередом.

Вспоминая эти сцены из моей собственной истории, я понял, что нашел то место в своем сердце, где я сбился с пути. Когда я был маленьким мальчиком, мое сердце покорила тайна: тайна, которая располагала открыть сердце и впустить радость; тайна, которая давала понять, что есть история, существующая сама по себе, вне моих причудливых мечтаний; история, которая, как бы то ни было, предлагала мне стать ее частью, когда я конструировал мои детские приключения; история, предлагавшая мне злодеев и героев и сюжетную линию, которая складывалась из их противоборства; история, которая, несмотря на неизбежную опасность, также обещала, что все кончится хорошо; история, в которой чувствовалось, что она начнется радостно и приведет всех участников домой в веселом единстве.

Грустно, что многие из нас никогда не идут навстречу этому призыву, где бы он ни застигал их, думая, что это не имеет никакого отношения к глубинным желаниям сердца, к духовной и душевной жизни. Что отчасти правда, потому что эту историю очень трудно понять теоретически. Мы приучаем себя думать, что наивно принимать ее всерьез, когда становишься взрослым, как будто мы переросли ее и перешли к более разумному или «научному» типу мышления. Мы приучаем себя думать о ней как о чем-то странном, сентиментальном или по-детски глупом. Современное христианство учит нас остерегаться подобной мистики, чтобы это не привело нас к очередной ереси типа «Новой эры», и, само того не зная, изживает нечто важное, что и принадлежит христианской вере. В самом деле, мы редко можем услышать совет прислушаться к этой истории, искать ее проявления в нашей жизни или следовать за ней к ее истокам.

Но, к счастью, наше сердце не так легко расстается с Романтикой. Несмотря на нашу «зрелость» и предостережения наставников избегать «пут этого мира», мы чувствуем, как комок подкатывает к горлу, когда во время просмотра фильма двое влюбленных, которые просто созданы друг для друга, наконец встречаются — или нет. Другой фильм рассказывает о человеке с благородным сердцем. Он отказывается от комфорта и тихой жизни во имя чего-то более высокого, чем простая целесообразность. Возможно, он даже терпит поражение, но его героический дух потрясает нас. Мы покидаем кинозал с сердечным волнением, с желанием быть частью всего этого.

Всем своим сердцем мы стремимся к Священному роману.

Это стремление никуда не денется, несмотря на наши усилия на протяжении многих лет не слышать или игнорировать его призывы или привязать его к одному человеку или к одной цели. Романтика основана на таинстве и заложена глубоко в нас. Ее нельзя разложить на прописные истины, это будет похоже на изучение анатомического строения тела человека в попытке узнать душу, которая когда-то жила в нем.