Читать онлайн «Поворот к язычеству. Собрание философских сочинений (2012—2016)». Страница 4

P.S. Вообще стоит обращать внимание не на громкие заявления тех или иных политических деятелей, а, прежде всего, на их реальное участие в жизни общества как граждан. Если руководствоваться данным критерием, то Ксения Собчак будет выглядеть гораздо приличнее многих из тех, кто ныне грозно сотрясает воздух.

Необходимо добавить, что акции являются спонтанными, не имеющими четкого предварительного сценария, который рождается и постоянно корректируется прямо и непосредственно в процессе реализации гражданами своих демократических прав (т.е. оптимально – в тех условиях и в тех формах, которые им предоставляет момент). Поэтому и автором у них является не один какой-то человек, пусть и самый гениально-навальный, а именно коллективная воля и коллективный разум людей, их настоящий интерес и живое участие. Нужно понимать, что это не реакция на власть, а самая что ни на есть и есть власть, причем самая легитимная, а значит и самая действенная и адекватная на сегодняшний день. Поэтому следует говорить не о «новых формах политической борьбы» (давления «низов» на «верхи», «черных людей» – на «бояр»), а о постепенной кристаллизации прямо на наших глазах действительно новой политической системы, в которой граждане учатся управлять собой сами – прямо и непосредственно, минуя не только государственный бюрократический аппарат, партийные структуры и парламент, а и даже отдельных особо важных «лидеров». Причем на постоянной основе.

Так что здесь решающее значение будут иметь именно анонимные политические практики, коллективно вырабатываемые, способные распространяться на максимально возможное количество людей и служить своего рода «матрицами» политического действия и поведения. В воспроизводстве этих – весьма действенных, попадающих прямо в цель – «находок» вырабатывается привычка и навык прямой демократии, формируется гражданское общество – общество людей, обладающих собственным достоинством и разумом. Вообще пора бы уже перестать рассматривать горожан в качестве страдательного, исключительно «воспринимающего» элемента политической системы, с которым политики и политологи могут делать все, что им заблагорассудиться. Времена изменились, мир перевернулся – встал, наконец-то, с головы на ноги!

Можно было бы сказать вслед за многими, что демократия как истинное равенство в народном самоуправлении и есть настоящий патриотизм, а патриотизм как прирожденная забота о своем народе и есть подлинная демократия. Однако это будет подменой понятий, поэтому скажем иначе – они, по крайней мере, никак не противоречат друг другу, а даже помогают. Человеку в равной степени присущи и чувство и разум – так что господство одного над другим неминуемо ведет к деформации сознания. Если демократия как инструмент, как чистая форма апеллирует по преимуществу к голове и разуму, то патриотизм, напротив, есть, прежде всего, чувство, переживание, потустороннее для разума выражение его собственного «потаенного». Как из чувства не следует разума, так и из патриотизма не следует демократии (и наоборот). Однако одно без другого не может существовать, и они всегда предполагают друг друга (точно так же, как чувство и разум). И чем полнее любовь к своему народу, тем сильнее демократический «этос» – чем глубже чувство, тем острее разум. Это как раз тот редкий случай, прямо говорящий о естественности такого состояния, когда чувство и разум пребывают в абсолютной гармонии между собой, не образуя никакого диссонанса – ни «когнитивного», ни морального, ни практического. Если патриотизм разрушает любые самовоздвигающиеся внутрисоциальные перегородки, разного рода «статусные» или идеологические императивы, одновременно возвышая и уравнивая всех в рамках эмпирически переживаемого сообщества, то и демократия точно так же через правовой уравнивающий инструментарий подвигает каждого субъекта на ответственное участие в судьбе целого. Вообще, ничто так не мешает становлению единой культурной нации как отсутствие демократии. И наоборот, из разношерстного сброда, не скрепленного никаким внутренним взаимным чувством, не вырастет никакой демократии – крепостные, угнетенные люди, согнанные волей трансцендентного по отношению к ним господина, не могут образовать ничего, кроме орды мародеров. Нацию же составляют именно граждане, обладающие достоинством и равными между собой правами. Вот почему сознающие себя единой нацией, безразлично к какому народу относимые, должны и могут управлять собой сами, прямо и непосредственно, не делегируя своих прав никаким иным посредникам, тем более заинтересованным в сохранении вопиющего социального неравенства – разного рода царям, боярам или церковникам.

Во-первых, «Существующие органы власти и местного самоуправления объективно не представляют интересы граждан, коррумпированы и неэффективны. Есть большая потребность общества в подлинно демократическом альтернативном институте самоуправления. Нужно создать его самим»3. Во-вторых, «Такое самоуправление не должно формироваться как революционный или даже политический центр. Наоборот, его задача – решение конкретных насущных бытовых, социальных и правовых проблем граждан»4. Отсюда вытекают возможные цели самоуправления и технология организации и работы. В частности, подобные «органы самоуправления… неизбежно будут принимать участие в политике…»5. Конечно, это только один из возможных сценариев развития прямой электронной демократии в стране. Гражданские организации в перспективе должны составить «главную» ветвь власти, существующую сначала вполне самостоятельно наряду с классической триадой, а затем постепенно отнимающую у нее все больше функций (как правило, дублирующих или даже искусственно созданных и совершенно ненужных, с точки зрения более эффективного функционирования, отвечающего интересам самих граждан). Вплоть до полной политической атрофии действующих институтов власти. При этом ничто не помешает, к примеру, Думе оставаться своего рода профессиональным собранием профильных комитетов, выдающим экспертные решения и оценки в области законодательства, точно так же как это делают в своих областях образовательные и научные учреждения (!). Вообще, любые «решения по техническим регламентам», требующим компетентного вмешательства, не должны приниматься политиками (чем дальше они будут находиться от механизма принятия таких решений, тем лучше). В то же время нельзя недооценивать степень готовности простых граждан принимать ответственные решения по наиболее важным вопросам, касающимся их непосредственно, включая, например, саму необходимость сертификации. Вряд ли гражданские организации будут заинтересованы делегировать часть своих ключевых (по сути, властных) полномочий кому бы то ни было еще, включая мафиозные структуры или отдельных лидеров, поднимающихся на волне популизма и демагогии. Обмануть людей сегодня становится все труднее и труднее. А в случае обнаружения такого обмана, ликвидация его последствий не будет занимать много времени.

В каком-то смысле, это самое радикальное переформатирование политической системы, какое может ожидать человеческое общество в будущем. Уже хотя бы потому, что означает мягкое «перетекание» политики из партий и парламентов (как главных агентов отмирающей системы) в «самонастраивающиеся» (по территориальному, профессиональному или иному признаку) распределенные гражданские организации на основе решения ими своих собственных и всегда вполне конкретных («бытовых», «идеологически» и «морально» не мотивированных) проблем. Это же означает ликвидацию политиков как класса – по сути, замкнутой на саму себя корпорации, действующей исключительно в своих собственных интересах. Данный процесс можно было бы сравнить с протестантской революцией, которая тоже ведь развивалась через ликвидацию когда-то прогрессивных, а затем все более и более костенеющих «посредствующих» между верующими и богом структур. Ничего страшного в итоге, тем не менее, не произошло. Конец света не наступил, и мир остался на своем месте. Возможно, грядущие изменения и есть неизбежное продолжение еще той, «первой» революции, ее духовное развитие и распространение на все новые и новые сферы жизни. И такая революция совпадает с реальными интересами громадного числа современных людей, особенно тех, кто не отделяет себя от европейской культурной традиции.