Читать онлайн ««Священная Римская империя»: притязания и действительность». Страница 2

После второй мировой войны внимание историков ФРГ привлекают не германские, а общезападноевропейские черты «Священной империи». Так, в статье «Величие и падение Священной империи» (1954) Т. Майер называл эту империю образцом политического и духовно-религиозного единства Запада и объяснял ее падение нарушением этого единства в результате конфликта между папством и императорской властью.

В историографии ФРГ лейтмотивом при оценке «Священной Римской империи» стал тезис, что империя служила не столько интересам Германии, сколько благу всей Западной Европы в достижении ее единства и «противостояния Востоку». Тезис о «мировом служении» был выдвинут Г. Геймпелем еще в 1941 г. и служил тогда историко-теоретическим обоснованием установления «нового порядка» в Европе. Теперь он стал платформой «атлантического единства». Это идея «мирового служения» удобна еще и тем, что она снимает спорные вопросы о пользе и вреде для Германии итальянских походов, так как предлагается судить не о том, что они принесли немецкому народу, а о том, что они дали всему христианскому Западу. Политическая тенденциозность этой концепции весьма очевидна. Ее авторы преследуют к тому же весьма неблагодарную цель – выдать зло за добро, обелить грабительскую политику немецких королей, придав ей ореол святости.

Но в чем же заключалось «мировое служение» «Священной Римской империи»? На этот вопрос мы не найдем определенного ответа. Вместо доказательства историки пускаются в туманные рассуждения, оперируя подчас трансцендентными категориями. Показательным в этом отношении является доклад западногерманского историка В. Гольцманна на X Всемирном конгрессе историков в Риме в 1955 г. на тему «Империя и нации», в котором выражена более или менее признанная точка зрения в историографии ФРГ[11]. «Священная Римская империя», согласно этой концепции, покоилась на двух идейных основаниях античного и средневеково-католического происхождения: на традиции мировой Римской державы и идее мирового христианского единства. До воссоздания империи (т. е. от времени Карла Великого до Оттона I) христианское единство олицетворялось одним папским престолом. С провозглашением «Священной империи» император разделил с папой религиозно-политическое руководство западным христианским миром и даже стал на время выше папы, подчинив его интересам своей мировой политики. Автор усматривает в этом цезарепапизме германских императоров весьма положительный момент: он позволил отстоять светский государственный суверенитет от теократических притязаний папства. Это было оружие, которым воспользовались короли западноевропейских стран в борьбе с папским верховенством в эпоху строительства национальных государств. Падение «Священной Римской империи» В. Гольцманн связывает с созданием в Западной Европе национальных государств, в связи с чем империя утратила какой бы то ни было реальный политический смысл, а папство сохранило только верховное церковное руководство.

Эта концепция не согласуется с исторической действительностью. Нет оснований связывать судьбу средневековой германской империи с развитием европейских национальных государств: она не служила преградой для их политического суверенитета, так как никогда не подчиняла их своему господству. Тем более нельзя считать германских императоров поборниками национально-светского суверенитета. Они, по существу, сами им не обладали. Западноевропейские королевства оградили свой суверенитет от теократических притязаний папства собственными силами и притом раньше императоров. Пример французского короля Филиппа IV Красивого весьма красноречив в этом смысле.

Историки ФРГ характеризуют «Священную Римскую империю» как некое наднациональное государство, основанное на религиозно-политическом единстве всей Западной Европы. Г. Лёве называет эту религиозно-политическую общность, возглавляемую германскими императорами, идеальной. В этом смысле с автором можно согласиться, так как реальные факты, подтверждающие ее наличие, отсутствуют. Но в таком случае, по существу, ничего не остается от «мировой империи»! Тем не менее названный автор считает возможным дать такое определение «Римской империи» X-XI вв.: в узком смысле под этим названием подразумевали папское государство; в более широком – Италию, Бургундию и Германию, которые были подвластны императору; в самом широком – всю западноевропейскую религиозно-политическую общность во главе с императором и папой. Главным назначением императорской власти, по его мнению, было покровительство римско-католической церкви[12]. Некоторые западногерманские историки пытаются обосновать реальное императорское верховенство в Западной Европе (В. Онзорге, В. Гольцманн) ссылками на дипломатическую переписку императоров с западноевропейскими королями, где встречаются выражения о высшем державном авторитете императора и об изъявлении готовности повиноваться этому авторитету. Отдельные королевства якобы признавали императорский сюзеренитет. Другие более самостоятельные государства попадали на время в сферу влияния империи. Одним из доказательств верховенства императора считают наличие у него некоторых надгосударственных прерогатив, например: жаловать королевские титулы, учреждать университеты, легитимировать незаконнорожденных детей.

Если разобраться по существу во всех этих доводах, то они свидетельствуют не столько об императорском верховенстве, сколько о притязаниях на верховенство в Центральной и Западной Европе, подобно великодержавным притязаниям византийских базилевсов в отношении христианских государств Восточной Европы. Но не следует забывать, что от притязаний на господство до установления действительного господства еще очень далеко. Конечно, всякие притязания основываются на наличии каких-то возможностей, иначе они никем не принимаются всерьез. Подобные возможности не только притязать, но и предпринимать попытки установить реальное верховенство, были и у германских императоров. Об этом именно и свидетельствуют приведенные аргументы. Разберемся в них.

Римская и христианско-католическая традиция, несомненно, служили побудительным мотивом (хотя и не единственным) для германского короля добиваться императорской короны и, увенчавшись этой короной, требовать подобающего императорскому сану почтения и уважения. Об этом как раз и свидетельствуют приводимые историками факты из переписки того времени. Императорская канцелярия пыталась превратить теоретические притязания в дипломатическую практику, требуя почтения к императорскому сану. Но каков был результат? Признавали ли на деле западноевропейские короли императорское руководство? В письме английского короля Генриха II Плантагенета к императору Фридриху I Барбароссе как раз и содержится выражение признания за императором высшего авторитета и готовности уважать этот державный авторитет. Известно, что письмо было написано в разгар борьбы английского короля с церковью и рассчитано на то, чтобы заручиться поддержкой императора. Однако политика Генриха II была совершенно независима. Его власть в собственной стране была прочнее власти императора в Германии. Нет никаких свидетельств того, что императорское верховенство признавалось когда-либо во Франции; наоборот, во французских политических кругах всегда подчеркивали, что не тевтонские, а именно французские короли являются преемниками Карла Великого. Вассальная зависимость некоторых соседних государств от Германии не имела прямой связи с императорским верховенством. Например, Чехия попала в зависимое положение от Германского государства задолго до получения германским королем императорского титула (929) и приобрела имперский характер только в XII в., когда чешский король стал рассматриваться в качестве имперского князя, позже курфюрста. Аналогичная угроза немецкого подчинения нависла было и над Польшей. Но польский князь Болеслав Храбрый порвал вассальную связь с империей, несмотря на попытки императоров удержать его хотя бы в формальном подчинении с помощью разных почетных титулов. Польский князь присвоил себе королевский титул вопреки воле императора и нанес Германии ряд поражений. Не удалось императорам поставить в вассальную зависимость и Венгрию, принявшую христианство в конце X в. и вступившую в более тесные отношения с Германией. Воспользовавшись внутренними смутами в стране, Генрих III превратил на время венгерского короля в вассала империи. Но уже в 1054 г. Венгрия порвала эту зависимость и стала вполне суверенным государством. Еще меньше успехов имела имперская политика в Дании. Принятие христианства датским королем Гарольдом Синезубым усилило немецкое влияние (вторая половина X в.), и Оттон I сделал попытку подчинить Данию, заставив ее платить дань Германии. Но уже датский король Канут Великий (1018-1035) ликвидировал всякую зависимость и даже угрожал империи на севере.