Читать онлайн «Унесенные магией»

Алин никогда не думал становиться наемником. Так сложились обстоятельства. Тяжелое сиротское детство ему помогли пережить двое мелких воришек, с которыми свел случай. Шли годы, их сплоченная компания сделала воровство своей профессией и смыслом жизни, а местная воровская община приняла под свое крыло. И все бы ничего, но однажды Алин с друзьями оказался в компании бражничающих наемников, стоявших лагерем у городских стен. Дружеская попойка переросла в драку с городской стражей и завершилась убийством. Спасение от страшной кары друзья нашли в отряде новых приятелей. И вскоре они уже вступают в схватку с эльфами, которые прорвали линию фортов в Западном заречье. В сражении задействованы не только войска, но и маги. Магия и занесла отряд в неведомый мир. И здесь Алина и его друзей ждут такие испытания, по сравнению с которыми пытки в городской тюрьме за убийство стражника кажутся им не самым тягостным испытанием.

В детстве мама каждой шестой день водила меня в храм Дарена. Даже самое первое мое воспоминание связано с этим храмом. Как сейчас помню – вечная толпа, такая, что хоть как пошевелись – обязательно наступишь на чью‑то ногу. Жарко, душно. Рядом стоит мама – вслушивается в обычную утреннюю проповедь и кивает головой в такт напевной речи священника. И я рядом. Приглушенные толпой слова проповеди долетают и до меня, но я ничего не понимаю Вцепился в мамину юбку так, что одна из заплат на ней с громким треском начала поддаваться под моими пальцами. Мамина рука успокаивающе ложиться мне на голову, но ее взгляд все равно прикован к чему‑то, что за спинами толпы мне, карапузу нескольких лет отроду, не видно. Кто‑то наступает на мою босую ногу. Больно‑то как! Хорошо еще, что наступивший был, как и я, бос. А то остаться мне инвалидом на всю жизнь. Это стало последней каплей. «Мама!» – захныкал я. – «Пойдем отсюда!» . Но мама лишь крепче притискивает меня к себе, не отрывая глаз от священника. И ни слова в ответ… И так – каждый шестой день. С вариациями, конечно. Иногда, людей в храм набивалось чуть поменьше и можно было даже свободно дышать. Иногда, на меня, как в тот раз, наступали, толкали… С годами я рос. Наступать на меня стали меньше. Но толкались здесь почти всегда. И всегда рядом мама.

Но детство быстро закончилось. Буквально через месяц после того, как мне исполнилось десять лет, в Агил пришла прыгучая лихорадка. Это была уже вторая эпидемия на моей памяти. Еще одно воспоминание из детства – мы с мамой прячемся в каком‑то подвале. Холодно, сыро… Я судорожно кашляю. Кашляю не только из‑за того, что, после недели в этой сырой яме, сильно простыл, но, в основном, из‑за смрада горелого мяса, который густыми клубами расползается по городу от площадей, на которых сжигают тела умерших. Это была первая эпидемия, которую я пережил. Без последствий для меня прошла и следующая эпидемия. Хотя, когда я говорю «без последствий» , то имею ввиду свое здоровье. Последствия были, и еще какие! Вот вам третье воспоминание – самое яркое, которое врезалось в память и останется в ней на всю жизнь. На город медленно опускается полог сумерек, но до сих пор светло – почти как днем. Тучи над головой играют багровыми отсветами от костров на площадях. Все та же вонь горелой плоти, несмолкаемый звон колоколов… И мама, быстро, чуть подпрыгивающим, будто в ритм с колокольным звоном, бегом, убегает от меня по улице. А я стою возле дверей все того же подвала, в котором мы прятались. Я сжимаю в руках палку, которая еще сегодня утром служила мне мечом в игре со сверстниками, повожу своим оружием влево–вправо… «Мама, не бойся!» – кричу я. А мама продолжает бежать. Заслышав мой голос, она оборачивается. В глазах сверкают слезы… Растрепанные волосы клочьями свисают с головы, лезут в глаза. А на ее щеке, как раз на той, которая оказалась повернута ко мне – на правой, алеет, мне даже показалось, что светится красным огнем, язва, размером с ногату. Она обернулась на бегу, взглянула на меня в последний раз и… споткнувшись, растянулась во весь рост. Тут же я бросился к ней. Но, увидев это, мама вскочила на ноги, одним прыжком забежала за угол и больше я ее никогда не видел. В тот день я остался один. Родственников у меня не было. А через месяц у меня уже не было вообще ничего. Хозяин квартир, к которых мы жили, сразу же после окончания эпидемии, просто вышвырнул меня на улицу, забрав себе все наше нехитрое имущество в счет платы за проживание. Что делать? Куда идти десятилетнему ребенку в большом, ставшем вдруг чужим, городе? Тогда я еще надеялся отыскать пропавшую мать. В мою детскую голову даже теоретически не могла прийти мысль, что она сгорела на одном из костров, пятна от которых сейчас соскребали с плит городских площадей. И тогда я придумал! Где мы с мамой бывали чаще всего? Конечно же в храме!

Я приходил в храм Дарена каждый день. Только проснувшись, первым делом я отправлялся туда, в надежде, что однажды встречу там маму. И протискиваясь, сквозь толпу, пытаясь заглянуть в каждый закоулок, искал ее, пока голод не заставлял отправиться на поиски пропитания, которое, обычно, находил на помойках позади таверн. Там всегда можно было найти что‑то съедобное. Иногда, правда, приходилось отбивать еду от бродячих собак. А иногда, стая собак отбивала еду у меня. Очень редко, но и такое было, удача улыбалась мне в виде какой‑нибудь сердобольной женщины, которая, сжалившись, давала кусок хлеба или несколько яблок. Так и жил. Проснувшись, шел в храм. Потом – на поиски пищи. И снова в храм…

Дни летели, складываясь в недели, месяцы и годы. Через год после ого, как оказался на улице, я изучил каждую дыру в городе. Нашелся и более приличный источник пропитания – всего полдня пути от города, и в моем распоряжении оказывались чужие огороды, на которых можно было найти свежие овощи. Правда, запасы пищи приходилось делать только по ночам. Днем фермеры довольно тщательно охраняли свое имущество. И не только днем – несколько раз случалось, что мне приходилось во всю прыть уносить ноги от истошно лающих за спиной собак.

В тот же год я познакомился с Червем и Черным. Спросите, как я мог прожить больше года ни с кем не познакомившись? А вот так! Просто, первое время меня не интересовало ничего, кроме поисков мамы и голодного желудка. Жил я тогда как в тумане. Да и не ходил никуда. Весь мой распорядок дня состоял из бега между храмом и помойками. Так вот. Червя и Черного я встретил абсолютно случайно. Оба они были старше меня, не сложись так обстоятельства, вряд ли обратили бы внимание на ту жалкую тень, которую я из себя представлял. Так вот. Эта история заслуживает отдельного описания. В тот день я, как всегда, проголодавшись, отправился из храма к припрятанной добыче с огородов. Надо сказать, что запасы свои я прятал хорошо – просто, после того, как несколько раз моя еду таинственным образом исчезала, я осознал необходимость устраивать хитрые схроны. На этот раз, один из таких схронов был под грудой битой черепицы на чердаке одного полузаброшенного дома. Я как раз грыз сырую репу, поглядывая сквозь чердачное окошко на дворы внизу, когда заметил, что два каких‑то типа крадутся вдоль стены. Одни – тощий и ростом даже ниже меня, хотя, как оказалось в последствии, он был старше на три года. Одет более–менее прилично, в грязные, но целые штаны, подпоясанную куском веревки серую рубаху до колен. На его голове торчали во все стороны непослушные вихры. И второй – чуть повыше меня, одетый практически так же как и вихрастый. Чуть присев, они медленно продвигались вперед. Я пошарил взглядом и обнаружил цель этой пары – неподалеку сушилось на веревке чье‑то белье. Помню, в тот момент я начал раздумывать о том, почему бы самому не стащить где‑нибудь бельишка. Я как раз размышлял над тем, что потом с этим бельем делать, как мое внимание привлек новый персонаж. Взгляд уловил какое‑то движение и автоматически переместился вслед за ним. Чуть позади воришек, скрываясь за каким‑то сарайчиком, в том же направлении крался пузатый мужик. Этот вряд ли нацелился на белье. Кроме толстого пуза и неплохой одежды – на ногах у мужика были сапоги! – он обладал еще и ярко блестящей на солнце лысиной в полчерепа. Почему‑то в детстве лысина всегда ассоциировалась у меня с достатком и солидностью. Может быть потому, что такой же лысиной мог похвастаться наш домовладелец – пример богатства и успеха для меня в те годы, когда мама отдавала ему за проживание практически все заработанные деньги. Нет, этот белье воровать не будет. Скорее всего, он охотится не за тряпками, а за теми двумя воришками. Когда я разглядел в руке мужика дубинку, уверенность в собственной догадке достигла максимума. В тот же момент меня охватила жуткая злость – почему‑то вспомнилось, как такой же лысый толстяк вышвырнул меня на улицу после маминой смерти. Не возникло даже никаких сомнений, кто, в разворачивающемся внизу представлении, заслуживает моей поддержки.