Читать онлайн «С букварем у гиляков. Сахалинские дневники ликвидатора неграмотности»

Недавно ко мне пришел незнакомый товарищ и спросил:

— Вами написана книжка о советском Сахалине?

Я ответил утвердительно[1].

— Мне надо с вами потолковать, — сказал незнакомый товарищ. — Несколько дней назад я приехал оттуда в Москву. Моя фамилия — Быков. Работал на острове Сахалине. Заведывал отделом здравоохранения...

Через несколько минут выяснилась цель прихода ко мне товарища Быкова.

Проживая на Сахалине, он по поручению партии поехал к сахалинским гилякам с азбукой: Быкову дали трудное задание — ликвидировать неграмотность среди туземцев, живущих чуть ли не первобытной жизнью, не имеющих своей письменности, никогда не выезжавших за пределы острова.

Тов. Быков поехал в стойбища гиляков, жил там, вносил в отдаленные уголки зачатки культуры, наблюдал за бытом и обычаями народа, заносил свои впечатления в дневник.

— Вот он, виновник моего прихода к вам.

Быков вытащил из портфеля толстую, до конца исписанную тетрадь, положил на стол и начал объяснять, почему он вел дневник.

— С одной стороны — интересные наблюдения. Если их не записывать, со временем улетучатся из памяти. С другой — одиночество. Не с кем было делиться впечатлениями. Пришлось прибегнуть к записям. Образовался дневник. Как во всяком дневнике, в нем много личного, ненужного, но есть немало моментов, представляющих общественный интерес. Прочитайте, тов. Поляновский. Быть может, вам, побывавшему на Сахалине, видевшему жизнь гиляков, удастся соединить свои впечатления с моими записками и сделать книгу о том, как гиляки приобщаются к советской культуре.

Дневники Быкова давали отрывочные сведения о его поездке, его работе с гиляками и о наблюдениях над ними. В дневниках не было цельности, было много недоговоренности. Чтоб восполнить пробел, мы посвятили несколько вечеров разговорам.

Я тщательно расспрашивал, Быков подробно отвечал на все вопросы. Записи пополнились. Не было, кажется, ни одной детали, которую он мог бы добавить к материалу, накопленному для будущей книги.

— Теперь мне в Москве делать нечего. Надо снова ехать на окраину, — заявил мне Быков.

И укатил с путевкой Комитета Севера куда-то в Туруханск работать среди туземцев, оставив на мое попечение свои записки.

Присоединив к ним свои сахалинские блокноты, я принялся за книгу, которая начинается на следующей странице.

Макс Поляновский

Из географии известно: часть суши, омываемая со всех сторон водой, называется островом.

Сахалин признали островом не сразу. Карты XVIII века изображали его в виде полуострова, соединяли узким перешейком с материком, и ошибка эта длилась столетие. Лишь в середине XIX столетия адмирал Невельской на своих судах проехал в том месте, где на картах изображали сушу перешейка. Ошибка стала очевидной. Установили, что Сахалин не полуостров, а остров.

Русские впервые посетили Сахалин в 1742 году, когда вдоль восточного берега проплыл один из участников знаменитой экспедиции Беринга. После исследований Невельского остров в 1849 году был занят Россией; через несколько лет на нем основали два военных поста. Правительство российской империи превратило Сахалин в место каторги и ссылки. Нетронутые богатства острова мало интересовали тогдашних правителей. Главная ценность Сахалина по их мнению заключалась в его отдаленности и оторванности от материка.

Бежать отсюда немыслимо: со всех сторон море, и потому сосланные на Сахалин дали справедливую кличку острову, где мучились. Его называли не иначе, как «кругом вода, в середине беда», или «вокруг море, а внутри горе».

Изнемогая от усталости и побоев, закованные в кандалы или прикованные к тачкам, каторжники добывали уголь, который нередко бросали здесь же никому не нужный.

Мимо ужасов царской каторги не мог спокойно пройти известный дореволюционный буржуазно-либеральный журналист Дорошевич, который, посетив остров, писал: «Не придумано еще такое преступление, какое заслуживало бы столь жуткого наказания, как сахалинская каторга». Чтобы получить яркое представление, во что превратил царизм остров Сахалин, надо прочитать о нем также очерки, написанные сорок лет назад А. П. Чеховым.

Из двух постов, основанных на острове, первую роль играл пост Александровский. В нем находился «централ» — главная каторжная тюрьма, где была сосредоточена «самая головка каторги».

Конец сахалинской каторге положила революция 1905 г.

Когда Сахалин перестал быть каторгой, царское правительство махнуло на него рукой. Даже разработка угля каким-то частным обществом прекратилась, потому что для работы в рудниках по договору с властями ему должны были доставлять ежедневно не менее 400 каторжников.

Позже выяснилось, что сюда на каторгу ссылали политических деятелей, которые в книгах и ведомостях числились уголовными, даже жили и работали наравне с теми. Найденные в архивах каторги тайные списки говорят о том, что здесь томились революционеры, но правительство, боясь, чтобы не узнали об этом массы, держало в тайне их пребывание на Сахалине.

Не стало каторги — замер Сахалин.

Население острова значительно сократилось, потому что из тридцати трех с лишним тысяч жителей двадцать тысяч приходилось на долю ссыльных, уехавших после разгрома каторги на материк. И вновь основными жителями Сахалина остались наиболее древние народы, населявшие его еще в XVIII веке: гиляки, айны и орочены.

Присоединение острова к империи принесло им мало радости.

Царские чиновники относились к «инородцам» не лучше, чем к грязной скотине, обирали их, угрозами заставляли принимать православие и без конца поили спиртом.

Царской власти выгодно было иметь таких первобытных подданных, пуще смерти боявшихся гнева начальства, безропотно исполнявших все его требования и отдававших за бутылку водки самые дорогие меха и породы рыб.

В феврале 1920 года Япония во время гражданской войны на материке завладела северной частью острова[2].

Японская оккупация длилась свыше пяти лет. Иностранцы, вторгшись на чужую землю, стали полными хозяевами богатств острова. Они хищнически выкачивали запасы нефти, угля, рыбы, леса, захватили всю торговлю, объявили все казенные здания и земли собственностью японской казны.

Это продолжалось до 1925 года, когда советское правительство заключило с Японией соглашение, и оккупанты вывели свои войска из северной половины Сахалина.