Читать онлайн «Догматика без догматизма»

© Антон Тихомиров, 2013

© Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2013

Думаю, не ошибусь, если скажу, что для очень многих христиан вера – это некое подобие альтернативной реальности. С большей или меньшей степенью убежденности они предполагают существование неких невидимых глазу существ (от Бога до ангелов и демонов) и неочевидных законов (например, что за совершенное при жизни зло последует наказание после смерти). Верить в таком смысле – значит создавать для себя (или принимать как свой кем-то другим созданный) особый мир, отличный от того, который мы воспринимаем органами чувств и можем осмыслить разумом. В этом случае «глубоко верующим» назовут того человека, который особенно твердо уверен в наличии такого мира и последовательно сообразует с ним (а не с видимой реальностью) свои поступки. Понимаемая так вера – это принятие на веру неких недоказуемых утверждений, знаний и образов.

С одной стороны, немало людей тянется к церкви как раз потому, что настоящий мир (или их положение в нем) кажется им неудовлетворительным, и они стремятся обрести себе некий новый мир. Нередко на привлечении именно таких людей строится миссионерская политика церкви: нужно найти тех, у кого чувство реальности по тем или иным причинам ослаблено, и разрекламировать им предлагаемую в церковном учении альтернативную картину мира как истинную. Дитрих Бонхеффер, крупнейший богослов и церковный деятель XX века, назвал подобное «религиозным изнасилованием».

С другой стороны, именно такое понимание веры становится причиной того, что сегодня многие люди отворачиваются от христианства. С их точки зрения, гораздо разумнее не руководствоваться своими или чьими-либо фантазиями, а твердо придерживаться реалий и законов нашего мира. Альтернативная реальность хороша для компьютерных игр, но не для оценки жизненных ситуаций. Такие люди воспринимают религию как следствие душевной слабости и едва ли не как разновидность психического расстройства (вроде того, при котором переживший тяжелое потрясение человек может «оторваться от реальности»: например, считать своего умершего близкого по-прежнему живым).

Подобные представления о сущности веры являются глубоким заблуждением. Подлинная вера не создает для человека альтернативной реальности (со своими персонажами и правилами игры) и не навязывает ее окружающим, а пытается проникнуть вглубь реальности существующей. Верить по-настоящему – значит принимать мир таким, каков он есть, ничего к нему не домысливая, но в то же самое время видеть, что у него есть таинственная глубина, сокрытая от поверхностного взгляда.

Когда-то я услышал от одной женщины, что она не любит ходить по музеям, зато с большим удовольствием смотрит документальные фильмы, о них рассказывающие. «В самом деле, – говорила она, – возьмем какое-нибудь старинное украшение. В витрине музея оно кажется невзрачным и неинтересным, мимо него проходишь, не останавливаясь. Но оператор в фильме умеет так показать то же самое украшение, а ведущий так рассказать о нем, что не можешь оторвать глаз от экрана». Похожим образом дело обстоит и с верой: она не придумывает чего-то нового, а видит и рассказывает о самых обыденных и привычных событиях, явлениях и вещах так, что они начинают «играть», обретают глубину и неизвестный доселе смысл.

Не принимать на веру наличие каких-то недоказуемых реальностей, а смотреть вглубь реальности, уже данной нам, нашим чувствам и нашему разуму – вот что такое вера. Цель данной книги состоит в том, чтобы рассказать о ней.

Изначально речь шла о проекте создания небольшого вводного курса по основным богословским дисциплинам, в том числе по систематике. В рамках этой работы были подготовлены материалы краткого введения в догматику для начинающих изучать богословие, на базе которых была создана настоящая книга. В ней простые исходные тексты, написанные на традиционном языке, соединились с новыми, содержащими современное осмысление многих богословских проблем. Задачей стало рассмотреть основные богословские темы, опираясь на традиционное учение, но не «привязываясь» к нему намертво; наладить своего рода диалог между устоявшимися формулами и свободным богословским размышлением. Насколько органично это получилось, судить читателю.

Книга является авторской и потому во многом отражает мою личную точку зрения на ряд богословских вопросов. Тем не менее, ее содержание нигде не выходит за рамки официального вероисповедания Евангелическо-лютеранской церкви, хотя иногда предельно заостряет или специфическим образом преломляет некоторые важные его вопросы. Разумеется, уделяемое отдельным догматическим темам место и внимание также отражает авторские предпочтения и интересы.

Я не уверен, что эта книга может быть названа «Занимательным богословием», поскольку в итоге изложение все же не всегда настолько просто и наглядно, как того хотелось бы автору, однако намерением было представить самые серьезные вопросы современного богословия максимально доступно.

Книга построена таким образом, чтобы дать читателю представление о целях и смысле богословия: как христианского в целом, так и евангелического в особенности, познакомить с его основными темами, а также ввести в наиболее актуальные дискуссии, ведущиеся сегодня в богословских кругах. Итогом хотелось бы видеть возникновение у читателя желания самому задумываться над обозначенными темами, искать собственные подходы к ним, задавать новые вопросы и стремиться к ответам на них. При этом речь идет не столько о том, чтобы дать читателю минимально необходимый набор знаний, сколько о том, чтобы помочь ему постигнуть саму суть христианского вероучения, показанного сквозь призму лютеранского вероисповедания, проникнуться его духом; не узнать что-то о христианстве в его евангелическо-лютеранской форме, а понять его изнутри. Понять лютеранство как ту ветвь христианства, которая, по моему убеждению, сумела выявить самое глубинное, сущностное в нем.

В этом состоит экуменический посыл предлагаемой книги. Я убежден, что она будет интересна и православному читателю. Причем я надеюсь, что она не только поможет ему лучше понять представляемую мною другую ветвь христианства, но и глубже задуматься об основах собственного вероисповедания.

В отдельных случаях материал выходит за пределы сугубо догматической области и касается религиоведческих или этических тем, что, однако, является абсолютно необходимым для понимания особенностей христианского и евангелическо-лютеранского богословия, а также обсуждаемых в нем вопросов.

Дать нам подсказку для ответа на вопрос, являющийся заглавием данного раздела, казалось бы, должно само слово «богословие». Оно состоит из двух частей, двух понятных слов: «Бог» и «слово». Однако «теология», калькой с которой является «богословие», содержит в себе изначальное греческое понятие «логос», которое является более сложным. Оно означает не только слово, но и изречение, понятие, логическое построение, закон. Здесь нет смысла разбирать подробно все оттенки смысла этого действительно многозначного понятия. Для начала достаточно просто вспомнить о том, что компонент «логия» (как «разумное речение») входит в название множества наук. А значит, в случае с теологией мы имеем дело с наукой или «разумным речением» о Боге.

Итак, богословие – это «слово» или «наука» о Боге. Причем ключевым в определении является предлог «о». Богословие как слово о Боге нельзя путать, во-первых, с самим словом Божьим и, во-вторых, с человеческим словом, обращенным к Богу, то есть с молитвой. Это совершенно разные формы речи. Одно дело – стихотворение великого поэта, которое волнует нас, и совсем другое дело – критический литературоведческий разбор этого стихотворения. Одно дело – объяснение в любви, которое вы слышите от дорогого вам человека, и другое – учебник по психологии, в котором объясняется, какие психические механизмы заложены в природе человеческой любви.

Отличая богословие от речи, обращенной к Богу, нужно понимать, что говоря о молитве, мы имеем дело с непосредственными проявлениями, речевыми актами веры; а в случае богословия речь идет об их осмыслении, анализе и рефлексии. Получается, что богословие является размышлением, объект которого – то, что возвещается нам или то, что мы говорим Богу в молитве. Поэтому, скажем, следующие привычные для многих лютеран слова: «Всемогущий вечный Бог умилосердился над нами во Христе Иисусе и ради Него прощает нам все грехи наши…» или другие формы литургического отпущения грехов не являются, строго говоря, богословскими высказываниями. Даже если мы говорим в них о Боге в третьем лице, все равно они остаются в сущности своей речью от Бога, а не речью о Боге. Такие слова – слова провозвестия, в широком смысле этого слова, – это слово Божие. Но когда мы начинаем размышлять об этих словах, когда мы пытаемся понять, что они означают, тогда мы занимаемся уже именно богословием.