Читать онлайн «Макамы»

Абу Мухаммед аль-Касим ибн Али аль-Харири (1054—1122), известный также под именем аль-Басри, является одним из крупнейших писателей арабского средневековья. Он родился близ месопотамского города Басры в семье богатого торговца шелком и землевладельца. Получив хорошее гуманитарное образование, аль-Харири рано стал писать, увлекаясь прежде всего грамматикой и лексикой литературного арабского языка. С целью углубления своих знаний в арабской филологии он на долгое время поселился среди бедуинов, считавшихся в то время хранителями «неиспорченного» арабского языка — языка доисламской поэзии и Корана. Отличный стилист и знаток языка, аль-Харири создал несколько филологических трактатов, в которых выступал против употребления литераторами слов и грамматических форм, характерных для разговорного языка. Перу аль-Харири принадлежат также диван стихов и сборник посланий (расаил). Наиболее известны послания «Синия» и «Шиния», искусно составленные из слов, каждое из которых включает буквы «син» и «шин». Но наибольшую известность аль-Харири принес его замечательный цикл плутовских новелл — так называемых макам.

Макамы — жанр своеобразный. Они соединяют в себе свойства стихов и прозы, изысканно украшенной литературы и живой речи; ученый спор соседствует в них с рассказом о ловкой плутовской проделке, душеспасительная проповедь — с фривольным анекдотом, назидательные рассуждения — со злой сатирой, откровенно условная композиция — с достоверным отражением черт реальной жизни.

Слово «макама» существует в арабском языке с древнейших времен и значит буквально «место стояния». Первоначально этим словом обозначалось место собрания племени, потом значение его стало расширяться и было перенесено уже на само собрание, а в дальнейшем и на беседы, которые в этом собрании велись. Обычай вечерней беседы на привале у костра, возникший в кочевой бедуинской среде, утвердился впоследствии и среди той части населения халифата, которое перешло к оседлости, проник и в придворный круг. Когда мы читаем в сказках «Тысячи и одной ночи» о ток, как Харун ар-Рашид, страдая бессонницей, призывал кого-нибудь из обычных своих сотрапезников и тот, чтобы скоротать ночь, рассказывал халифу удивительную историю, это не просто стандартный сказочный зачин, а отражение реального быта: аналогичные упоминания можно найти и в арабских исторических хрониках. Там мы встречаем термин «макама» как раз в применении к беседам, которые вели халифы со своими приближенными, а поскольку это были люди по тогдашним временам весьма образованные, беседы состояли не только в рассказывании занимательных историй и анекдотов, но и в дискуссиях на богословские, моральные и филологические темы. Знания, красноречие, остроумие, находчивость издавна были в большой чести при дворе, и люди неимущие, но образованные могли благодаря этим качествам снискивать себе пропитание и у «повелителя правоверных», и у подражавших ему мелких феодальных владык.

Таким образованным бедняком был и аль-Хамадани (969—1007), известный также под прозвищем Бади аз-Заман (букв, «чудо времени»), — основоположник литературного жанра, получившего название «макама». Его образ жизни, его занятия, несомненно, наложили свой отпечаток на специфику этого нового вида литературного творчества, которому суждена была в арабской литературе популярность и долгая жизнь: известно не менее семидесяти писателей, обращавшихся к жанру макамы; произведения в этом жанре сочинялись даже в начале XX в. Макамы вошли в литературу и некоторых других народов Ближнего Востока, в частности иранскую и еврейскую. Считается, что этот жанр повлиял на возникновение европейской пикарескной прозы в XVI—XVII вв.

Как правило, макамы писались рифмованной ритмизованной прозой (садж) со вставными стихами. Каждый автор создавал обычно цикл макам, состоявший из нескольких десятков новелл. Главный герой такого цикла — остроумный бродяга, веселый человек без определенных занятий, ловкий, беззаботный и высокообразованный. Своими речами он собирает вокруг себя людей и, хорошо разбираясь в психологии слушателей, очаровывает их своим красноречием, легко обманывает и обирает их. В каждой макаме герой появляется в новом городе, по названию которого она обычно и именуется. Место действия в макаме — чаще всего рынок, мечеть, дом судьи, просто уличный перекресток — словом, место, где много народу. Повествование ведется от первого лица. Рассказчик — один во всем цикле макам. Обычно это купец, который, странствуя по городам, встречает главного героя, каждый раз выступающего в новом обличье; иногда рассказчик и сам становится жертвой проделок плута. По речи, по манерам рассказчик узнает проходимца и, уединившись с ним, укоряет его. Тот обычно отвечает, остроумным изречением или стихотворением, сложенным экспромтом, и покидает назойливого моралиста, чтобы встретиться с ним снова уже в следующей макаме.

Герой макам аль-Харири и его проделки, сама сюжетная основа цикла — странствия героя в поисках пропитания — все это отразило характерные черты эпохи, в которой создавались макамы. XI—XII века — это время упадка и распада Багдадского халифата. Власть халифа была номинальной, он сохранял авторитет лишь в делах религии. Власть на местах также была неустойчивой, переходила из рук в руки. На дорогах хозяйничали разбойники, которые нападали даже на Багдад. Положение осложнялось бесконечными религиозными распрями. Огромный вред экономике наносили войны между феодальными властителями отдельных областей. Феллахи покидали свои поля, становились бродягами и разбойниками. Многие гибли от голода и эпидемий. В поисках пропитания нищие бродили по городам, сложилось даже нечто вроде корпорации нищих, бродяг, фокусников и т. п., которые называли себя «детьми Сасана» (о происхождении названия см. примеч. 5 к макаме 30). Они выманивали деньги у людей где придется и как придется: торговали амулетами и лекарствами, предсказывали судьбу, прикидывались больными, увечными, бежавшими из плена и т. п. У них был в ходу свой воровской жаргон.

Таким нищим был несомненно и главный герой макам аль-Харири Абу Зейд ас-Серуджи. О прямой связи своего героя с «детьми Сасана» аль-Харири говорит в макамах Сурской и Сасанской. Да и все проделки героя в большинстве остальных макам подтверждают его принадлежность к этой своеобразной корпорации. Абу Зейд, как и прочие «дети Сасана», находится в оппозиции по отношению к обществу имущих: он обманывает и обирает прежде всего богатых купцов, судей, правителей. И порой не только обманывает, но и открыто обличает их жестокость, несправедливость, сластолюбие, как, например, в Рейской, Мервской или Рахбийской макамах, заступается за обиженных. Когда правитель Мераги, восхищенный умом и мастерством, с каким Абу Зейд владеет словом, предлагает старику поступить к нему на службу, тот решительно отвергает это предложение, предпочитая оставаться свободным. Он понимает, что его поведение далеко не безукоризненно, однако считает, что должен приспосабливаться ко времени:

Макамы — яркий пример книжной средневековой литературы, имеющей ряд специфических особенностей. Прежде всего бросается в глаза «украшенный» стиль: обилие метафор, параллелизмов, сравнений, гипербол, богатая синонимика, намеки и иносказания, включение пословиц и афоризмов, игра слов, основанная не только на семантике, но и на аллитерациях и ассонансах. Особенно богата всеми этими выразительными средствами речь главного героя. Характерно, что в некоторых макамах Абу Зейд даже и не устраивает никаких плутовских проделок, а просто демонстрирует свои знания, красноречие и остроумие, восхищая присутствующих, как, например, в Хульванской макаме, когда он побеждает всех в споре о поэзии, или в Насибинской, где он заказывает обед для гостей.

Речь, которую произносит Абу Зейд в прозе или в стихах, независимо от ее содержания, — всегда кульминационный момент макамы. Он увлекает слушателей не только фейерверком пословиц, солью двусмысленных оборотов, мудростью крылатых слов, но и тем, что в его речах всегда веселая болтовня перемежается с серьезными размышлениями о жизни. Игра слов не бывает у аль-Харири самоцелью, чем грешат зачастую его эпигоны. Сознавая, очевидно, опасность подобного обессмысливания украшенного стиля, аль-Харири как бы предупреждает об этом, высмеивая в Алеппской макаме глупого учителя, по приказу которого ученики сочиняют стихи, полные словесных фокусов, но пустые по содержанию. У самого аль-Харири словесные украшения служат для более яркого выражения тонких оттенков мысли. Для него важны гармония построения макамы, соответствие слова смыслу. Разнобой в стиле отдельных макам, а порой и отдельных частей одной и той же макамы не означает нарушения этой гармонии. Как отмечалось выше, в содержании макам сочетается много разнородных элементов и каждой из них соответствует свой стиль, свой речевой уровень.