Читать онлайн «Кто же спасет Россию?»

Уроженец от 12.09.1938 г. села Писцово Комсомольского р-на Ивановской обл.

В войну воспитывался в детдоме, с 1947 г. – у отца, инвалида войны 1 группы, и мачехи. В 1950 г. поступил в Горьковское СВУ, которое в связи с переводом окончил в Москве в 1958 г. В 1960-м был демобилизован из Одесского Высшего общевойскового командного училища по состоянию здоровья.

Профессиональное образование получил на философском ф-те МГУ имени М. В. Ломоносова в 1961-66 годах. Работал преподавателем философских дисциплин в вузах Волгограда и Москвы. Дворником заработал медаль к 850-летию Москвы и жилплощадь. Ныне – просто писатель-публицист.

Конечно, называя книгу – «Классики о классах», я имею в виду учение классиков марксизма-ленинизма о рождении, развитии и гибели классов человеческого общества. Для мыслящего человека это будет нескучным чтением.

Книга представляет собой сборник больших и малых статей, написанных в разное время для газет, журналов и сборников, и составлена в хронологической последовательности. В них ничего не изменено. Потому что истина не стареет, и от невостребованности актуальность ее только возрастает. Даже при исходной наивности.

Все статьи, как и тезисы докладов, были в свое время отклонены. По датам написания работ можно судить – когда. Отклоняли газеты: «Правда» и «Труд», «Социалистическая индустрия» и «Советская Россия»; журналы: «Коммунист», «Вопросы философии», «Философские науки», «Научный коммунизм», «Молодой коммунист», «Сельская молодежь»; издательства: «Прогресс», «Знание» и «Московский рабочий». Отклоняли не за ложность написанного, а именно за истинность, разоблачающую официальные идеологические позиции. Теоретическое разоружение партии /поймет читатель!/, как и скрытое предательство марксизма, произошли задолго до Горбачева. Сам он стал лишь наиболее мерзостной их отрыжкой: довел дело до предательства социализма.

Подаваемый здесь материал свидетельствует, что ни наше общество в целом, ни коммунисты в частности, за исключением единиц, марксистского учения о классах не знают, не понимают и пользоваться его методологией не умеют, что и побудило меня выступить с этой книжкой. Почти все в данном вопросе – от школяра до академика – стоят на сталинской точке зрения, навязанной нам в 1936 году через сталинскую Конституцию Союза ССР. Сталина хулят, но держатся его взгляда.

Согласно этой точке зрения, социализм – «классовое общество». И она упорно выдается за марксизм, хотя в действительности является его грубейшим искажением, повлекшим за собой трагичные последствия. Трагичные в силу того, что выполнившая свою историческую миссию диктатура пролетариата, перенесенная в бесклассовое общество, обернулась для него новым Левиафаном, пожирающим своих детей. Не марксизм, а его извращение создало этого Левиафана.

Этот простой, по сути, вывод, прояснивший тайну неоправданных репрессий, а теперь и причину трагичного поражения социализма, кристаллизовался не сразу.

Когда репрессии в стране приняли массовый характер, будущий автор (это я) только родился (1938 год). А выйдя из стен Московского государственного университета им. Ломоносова на излете «хрущевской оттепели» (1966-й), думал как все – некритично. Как научили. И только открытие новой общественной движущей силы в лице новаторского, рационализаторского и изобретательского движения заставляло с сомнениями вновь и вновь возвращаться к вопросу о «классах при социализме».

– Как же так? – думал я. – Если новаторы решают проблему уничтожения социального разделения труда, т. е. снизу проявляют высшие способности, а это предваряющая коммунизм историческая задача, то это возможно только при снятии классового вопроса пролетариатом.

Я начал внимательнее вчитываться во все слова, буквы, точки и запятые, относящиеся к классам, заново открывая марксизм. И вскоре увидел, в каком чудовищном противоречии, от учебников до академических статей, стоит официальная идеология к подлинному марксизму-ленинизму. Вместе с этим пришла и догадка: раз В. И. Ленин включал задачу уничтожения классов в переходный период, значит, должны же быть какие-нибудь свидетельства на этот счет перед принятием Конституции победившего социализма.

Я поехал в Москву, в «Ленинку»… И у меня от волнения дрожали руки, перехватывало дыхание, ломило в затылке, когда я вычитывал сборник с недвусмысленным названием «О ликвидации классов в СССР», изданный в Ростове-на-Дону Азчериздатом в 1936 г. по материалам тогдашней партийной прессы. Оставалось только сопоставить это с речью т. Сталина при утверждении Конституции СССР в ноябре 1936 года. И стало ясно, что искажение, на котором мы стоим, идет от Иосифа Виссарионовича, разоблаченного Хрущевым только на чуть-чуть и не в главном.

Коротко говоря, Сталин «законсервировал» социальную структуру, объявил социализм «классовым обществом», чтобы сохранить диктатуру пролетариата, на вершине которой он восседал, как Бог с апостолами Политбюро. Признай он социализм – в соответствии с учением марксизма-ленинизма, в соответствии с большевистской программой 1919 года – бесклассовым обществом, и от диктатуры пролетариата, с ее НКВД, исправительными лагерями, командной ролью партии, пришлось бы отказаться ради самоуправления народа с демократическими Советами, с влиянием партии изнутри, снизу, а не через диктат, сверху. В этой ситуации возрастала бы роль рядовой личности в истории, ради чего и делалась революция, и даже генсек вновь должен был бы превратиться в административную фигуру, управляющую делами партии, а не государством, организующую коммунистов, но не командующую ими. Поэтому та демократизация, о которой начал было говорить Хрущев и потом до полного недержания разговорился Горбачев, исторически в повестку дня встала в 1936 году.

Но Сталин предпочел остаться рулевым № 1, пожертвовав верностью марксизму. И на социализм с самого рождения оказалась наброшенной смирительная рубашка из колючей проволоки. Проблема, не решенная в свое время, обернулась переходящими из одного в другое уродствами по сию пору.

Из диалектики известно, что всё, что переживает себя, превращается в свою противоположность. Если классы исчезли, а машина подавления осталась, она неминуемо оборачивается против тех, кто ее создал и кого она призвана защищать. Выполнив свою миссию, уничтожив врага, она, тем не менее, продолжает охотиться и уничтожать тех, кто попадает ей под руку. Автоматически. Не сознавая своих действий, но ревностно оправдывая свой хлеб. Ведь саму себя она отключить не может. Она продолжает искренне выполнять свою функцию. И если врага нет, она его ищет. И находит. А если не находит, ей помогают. И, естественно, из орудия борьбы за социализм она превращается теперь в орудие его подавления, помимо своей воли.

От этих мыслей у меня между лопатками пробегали то холодок, то испарина. Я понял, что при всей важности полученных выводов сообщить их не дадут, и поставил задачей атаковать не критикой, а позитивом: просто открыть глаза общественности на подлинную теорию ленинизма в классовом вопросе, на исторический потенциал новой движущей силы, на научное понимание человека.

Где там?! Сделать открытие, разгадать какую-либо тайну гораздо легче, чем сообщить об этом людям. Я еще не понимал тогда, как многим выгодна извращенная точка зрения. Это потом я пойму, что людям бывает выгодна ложь и они защищают ее до остервенения, пока кормятся ею. Сколько ведь было кандидатов, докторов наук, академиков, сделавших на этом свои карьеры и обласканных верхами, что истина им как нож; к горлу. Мы возмущаемся сегодня продажной, псевдодемократической прессой, которая захватила и монополизировала средства массовой информации, которые к тому же были выстроены на народные деньги. Но ведь она вышла оттуда, из советского времени. Она холуйствовала перед властями тогда, угодничает и сегодня, ради сохранения местечек. Даже руководители ее остались практически те же, но быстро сориентировавшиеся.

Для Отто Лациса, к примеру, бывшего зам. главреда «Коммуниста», или Олега Попцова, бывшего главреда «Сельской молодежи», руководящая роль пролетариата была незыблемой и нетленной, и поэтому мысль о бесклассовости социалистического общества или преемственности движущих сил в истории была крамольной и недопустимой. Читая и вынося решение, они проверяли ваши мысли на соответствие мыслям власть имущих. Паскудство же, однако, заключалось в том, что у власть имущих не было на этот счет никаких мыслей. Поэтому лацисы и попцовы охраняли не руководящую роль пролетариата, а власть и спокойствие своих хозяев – в соответствии со своей продажной сутью, ибо страстно хотели не народу служить, а жить в элитарном достатке, пребывая на вершине своей пирамиды. В этой страсти они нерушимы и ныне.