Читать онлайн «Эксперт № 31 (2013)»

Редакционная статья

Собранные под этой обложкой статьи «Эксперта» последних полутора лет объединяет ощущение некоей развилки — невозможности сохранения статус-кво в экономической политике государства, деловой практике бизнес-элиты, содержании политической активности и общественных настроениях. Эмоциональная задача этих материалов — встряхнуться, очнуться и попытаться свернуть с губительного тренда, разглядеть и сформулировать альтернативы.

Мы решили акцентировать внимание на нескольких основных направлениях, по которым необходимо двигаться, чтобы Россия смогла выйти на новый уровень развития, на новую траекторию роста.

Во-первых, стране совершенно необходима реиндустриализация — мы слишком мало производим даже, казалось бы, самой простой промышленной продукции по сравнению с развитыми странами; нужна новая промышленная политика. Однако любой мало-мальски крупный проект в обрабатывающей промышленности на каждом шагу натыкается на отсутствие самых разнообразных вещей — от простейших станков и базовых материалов до утраченных компетенций в проектировании, в особенности в инжиниринге и промышленном строительстве. Упростившаяся и одичавшая за драматичные 1990-е и так толком не восстановившаяся за тучные 2000-е хозяйственная система мстит за наплевательское отношение к собственной индустрии.

Сурова и кадровая проблема. Не хватает не только грамотных инженеров и конструкторов, организаторов производства, но и достаточного количества минимально обученных и дисциплинированных «синих воротничков». Свежий пример: на строительстве крупного химического завода «Тобольск-Полимер» из 5,5 тыс. занятых рабочих около 2 тыс. — турки.

Во-вторых, суверенизация экономики и экономической политики. Наиболее явно движение в этом направлении проявилось на примере процесса деофшоризации. Статус-кво взорвали вскрывшиеся факты откровенных злоупотреблений с использованием офшоров в ряде энергетических компаний. Мы не столь наивны, чтобы предполагать, что президент Путин не знал об этом раньше. Наверняка накоплена значительная информация о злоупотреблениях и о банальном разворовывании менеджментом крупных госкомпаний. Похоже, Путин решил, что пришло время покончить с этими безобразиями. Мода на неофшорность должна идти от крупных компаний. И сначала — от государственных. А потом власть должна сказать и частному бизнесу: мы хотим, чтобы вы владели акциями как физические лица в России и инвестировали в Россию из России, а не с Кипра или из Гибралтара. Госкомпании подадут пример первыми, и мы ожидаем, что вы последуете за ними. И кончайте недоплачивать налоги. За налоговый фрауд будете сидеть как миленькие. Как в Германии. Как в США.

На что может рассчитывать бизнес-сообщество в этом новом пакте с властью? Было бы логично выставить и обсуждать следующие переговорные условия: работа по восстановлению системного контроля главного акционера в госкомпаниях не должна уйти в свисток, обязательны показательные процессы и жесткие санкции «невзирая на лица». Государство также должно наладить реальную защиту отечественного бизнеса от силового и чиновничьего грабежа и рейдерства.

Наконец, в-третьих, это новая кредитно-денежная политика — более лояльная по отношению к предпринимателям; отказ от сверхжесткого денежного сжатия ради ложно понятной цели борьбы с инфляцией. Отечественный бизнес, по крайней мере тот, для которого рыночный кредит, а не пилеж госзаказа или игры в монопольки, — единственный инструмент развития, похоже, отчаялся.

Неадекватность банковского займа по цене, срокам, залоговым условиям столь давно и прочно укоренилась в российской хозяйственной среде, что воспринимается уже как нечто само собой разумеющееся. Заемщики в большинстве своем смирились, воспринимая банкиров как антагонистов, а не как партнеров. Банкиры же договорились до того, что на голубом глазу вещают: кредит — вредная вещь, блажь, пережиток социализма (?), капитализм базируется на самофинансировании (?!), надо заемщикам брать себя в руки и привыкать к самодисциплине и «житью на свои» (ей-богу, мы не сочиняем — это почти буквальная цитата из выступления участника одной региональной банковской конференции «Эксперта»). Даже как-то неловко (и, кажется, бессмысленно) возражать уважаемым банкирам, что, вообще говоря, суть капитализма именно в кредите, что переход от единовременного обмена благами к ссудам под будущую стоимость — фундаментальная инновация человечества, позволившая ему раскрепостить свой производственный потенциал.

Под стать банкирам и наш банковский регулятор, фетишизирующий борьбу с инфляцией и при этом имеющий весьма скудные инструменты борьбы с ней…

Продвигаясь согласованно по этим трем направлениям, Россия имеет хорошие шансы выйти, наконец, из экономического Зазеркалья и трансформироваться в одну из наиболее экономически мощных стран мира. Согласно последней оценке Всемирного банка, в 2012 году ВВП России по паритету покупательной способности составил 3,4 трлн долларов. Это 5-е место после Японии (4,5 трлн) и чуть впереди Германии (3,3 трлн). Кто бы мог представить себе такое осенью 1998 года?

Татьяна Гурова

Александр Ивантер

Производство товаров в России на душу населения в десятки раз ниже, чем в любой развитой стране. Мы серьезно не инвестируем в основной капитал уже более двадцати лет. Зато мы лидеры по доле торговли в ВВП. Если так пойдет дальше, то скоро мы окажемся в доиндустриальной фазе

Фото: Jacob Silberberg / Panos Pictures / Grinberg Agency

В середине XVIII века один из основоположников экономической теории рынка писал: «В общем в хозяйственной конкуренции всегда выигрывает та страна, в которой проживает и, соответственно, трудится больше людей». Эта мысль легла в основу формирования концепции добавленной стоимости, и заключается она в том, что только труд человека создает добавленную стоимость, а значит, чем больше людей работает, тем больше добавленной стоимости, то есть богатства, производит и тратит вся страна. На этом совершенно логичном утверждении построен фундамент современной хозяйственной системы. В ее основе лежит человек — работающий, производящий.

Наш современник скажет, что это абсурд. Ведь если бы это было верно, то догнать Китай и Индию было бы не под силу никому. Но этот кажущийся парадокс легко объяснить. Промышленная революция добавила к базовому концепту следующее: та страна богаче, где проживает и трудится большее количество людей, оснащенных равным или большим по количеству промышленным капиталом. В экономической природе не существует никаких других источников добавленной стоимости — только труд и капитал, прежде всего промышленный, индустриальный капитал. Когда в индустриальную эпоху говорили о росте производительности труда, ее автоматически связывали с капиталовооруженностью, а не с человеческим капиталом и краудсорсингом. Таким образом, промышленная революция лишь развила человека производящего, но не отменила его.

И только постиндустриальный мир попытался забыть о человеке производящем, а следовательно, и о труде и капитале как основе любого хозяйства. Однако надо понимать, что сформировавшаяся в последние тридцать лет постиндустриальная надстройка, где значимая доля населения работает в непроизводственном секторе, — очень тонкий, очень неустойчивый слой хозяйственной деятельности, не способный ни прокормить страну, ни обеспечить стабильность ее богатства, ни даже поддерживать цивилизованный уровень жизни на территории страны. Именно поэтому постиндустриальный мир возможен только в тех странах, которые, во-первых, накопили мощный промышленный капитал и, во-вторых, не забывают о его обновлении. Если кто не заметил, США — центр постиндустриального мира — после кризиса занялись активным обновлением капитала. Как говорится, «делай не так, как советует Америка, а так, как делает Америка».

Феномен чрезвычайной идейной послушности стран, потерпевших неудачу в мировой конкуренции, или, попросту говоря, проигравших войну, возник в современную эпоху и, как считается, наиболее ярко проявился в Германии. Россия — второй пример такого рода. Ни в одной стране мира идея постиндустриальной экономики не была реализована в такой мере, как в последние двадцать лет в России.

Сначала нам говорили, что нам нечего бояться разрушения производства, потому что мы все сможем купить на глобальном рынке. Потом уверяли, что не надо давать экономике денег, потому что будет инфляция. Потом нам начали поднимать налоги, чтобы платить пенсии, но не давали денег, чтобы реконструировать жилищный и коммунальный комплекс. Потом сказали, что нам надо скакнуть в инновационный мир, но не собирались инвестировать в науку. Потом сказали, что экономику будет вытягивать потребительский рынок, но не хотели строить дороги, по которым можно перевозить товары. Потом захотели построить в России мировой финансовый центр, но не захотели осуществлять в стране размещение акций крупнейших компаний.