Читать онлайн «Лоренс Стерн»

А.Елистратова

Лоренс Стерн

Когда 1 января 1760 года в Лондоне поступили в продажу два первых томика "Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена", их автор, провинциальный йоркширский пастор Лоренс Стерн, был совершенно не известен ни критике, ни читающей публике. Судьба книги казалась настолько сомнительной, что столичный издатель Додсли, которому Стерн предложил свою рукопись, отказался пойти на риск и согласился только принять на комиссию небольшую часть тиража, отпечатанного Йоркским типографщиком. Сам Стерн предпочел на первых норах не раскрывать своего авторства. Однако, как пишет один из его биографов, сочинение анонимного автора произвело впечатление "литературной бомбы". Весь тираж был распродан в течение нескольких недель; приехав в Лондон, Стерн обнаружил, что стал знаменитостью. О "Тристраме" судили и рядили и в журналах, и в литературных кружках, и в великосветских гостиных. Со смешанным чувством самодовольства и иронии он писал из столицы о своем успехе: "Мои меблированные комнаты все время переполнены знатнейшими вельможами, которые наперебой стараются оказать мне внимание - даже все епископы прислали мне поздравления, и в понедельник утром я отправлюсь к ним с визитами. - На этой неделе я обедаю с лордом Честерфильдом и т. д. и т. п., а в следующее воскресенье лорд Рокингем возьмет меня ко двору". Успехи в "высшем свете", о которых Стерн пишет с долей юмористического преувеличения, не помешали ему завязать более драгоценные дружеские связи среди художественной интеллигенции Лондона. Он коротко сошелся с великим актером Гарриком и известным живописцем Рейнольдсом, написавшим замечательный портрет Стерна. Хогарт согласился иллюстрировать следующие тома "Тристрама Шенди".

Слава Стерна перекинулась и на континент Европы. Из Франции до него доходили лестные отзывы великих французских просветителен, "властителей дум" своего времени. Вольтер был так восхищен выразительностью гротескных образов братьев Шенди и доктора Слопа, что поставил Стерна-художника даже выше Рембрандта и Калло. В лицо Стерна он приветствовал "второго английского Рабле" - определение, лестное вдвойне, так как первым английским Рабле для Вольтера был Свифт. И то же самое сравнение пришло в голову Дидро, едва он познакомился с первыми томами "Тристрама Шенди". "Эта книга, столь взбалмошная, столь мудрая и веселая, - настоящий английский Рабле... - писал Дидро. - Это всеобщая сатира - иного понятия о ней дать невозможно".

Во Франции, куда Стерн приехал в 1762 году, парижские энциклопедисты встретили его радушно, как собрата. А когда шестью годами позже чахотка унесла его в могилу в расцвете творческих сил, на пороге новых начинаний, великий немецкий просветитель Лессинг воскликнул, что охотно отдал бы десять лет своей жизни, чтобы продлить хоть на один год жизнь Стерна.

Что же представлял собой Стерн? И чем объясняется сенсационный успех его романа, всколыхнувшего самые различные круги европейских читателей?

Когда первые томики "Тристрама Шенди", которым предстояло произвести такой головокружительный переворот в жизни их автора, увидели свет, Стерну было уже сорок семь лет, - из них двадцать два года он провел в своем захолустном приходе в Йоркшире. В прошлом вспоминалось невеселое, бездомное детство. Когда Стерн попытался впоследствии описать его в автобиографическом наброске, составленном для дочери, в его памяти встали бесконечные переезды из одной казармы в другую, где рождались и, по большей части, умирали в младенчестве его младшие братья и сестры. Это было полунищенское существование. Отец будущего писателя, Роджер Стерн, не был баловнем фортуны. Двадцать лет он мыкался в чине прапорщика (хотя и участвовал, под началом Мальборо, во многих кампаниях войны за Испанское наследство) и умер от желтой лихорадки на Ямайке через три месяца после того, как был, наконец, произведен в лейтенанты. Лоренс Стерн (родившийся в 1713 году в маленькой деревушке Клонмель на юге Ирландии) в это время заканчивал школу; ему шел восемнадцатый год. С помощью более обеспеченной родни ему удалось окончить Кембриджский университет. Последующее поступление в "духовное звание" было, в сущности, предрешено заранее. Стерн стал священником, так же как ими становились в подавляющем большинстве другие служители тогдашней англиканской церкви, - не по религиозному рвению или особому призванию, а по практическим житейским соображениям. Профессия священника считалась как-никак профессией "джентльменской" (чего в ту пору нельзя было

сказать о профессии актера, музыканта, рядового литератора...). При наличии протекции "посвященный в сан" мог надеяться получить достаточно доходный приход, - а кроме того, приумножить свои доходы, ведя хозяйство на церковной земле. У Стерна нашлась протекция. Его дядя, каноник Йоркского собора Жак Стерн, - человек властолюбивый, хищный и жадный и отъявленный политикан, - обратил внимание на живого и смышленого юношу, только что окончившего Кембридж, и почел за благо приблизить его к своей особе. Лоренс Стерн получил приход в Йоркшире.

Его жизнь здесь, казалось, текла мирно и ровно, подчиняясь обычной рутине. Он не слишком утруждал себя своими "пастырскими" обязанностями, напечатал за двадцать два года всего две проповеди и занимался, с переменным успехом, сельским хозяйством: держал коров и гусей (которых ему иногда приходилось самому выгонять с соседнего кладбища), торговал, себе в убыток, сыром и маслом с собственной фермы, пытался даже, вместе с соседями-помещиками, огородить в свою пользу часть общинной земли. Самым смелым из его сельскохозяйственных экспериментов был носов мяты, которую он выгодно продал аптекарю в Йорке.

Довольно рано женившись, Стерн, по-видимому, не был счастлив в браке. Жена его, местная йоркширская дворяночка, в туповатом лице которой на сохранившемся портрете невольно хочется угадать прообраз глупенькой миссис Шенди, отличалась странностями, которые с годами перешли в помешательство: временами она воображала себя королевой Богемии. Стерн добродушно потакал ее причудам, но, как только представилась возможность, постарался жить врозь с женой {Чувствительные письма Стерна к невесте, мисс Элизабет Ламли, которые долгое время умиляли биографов Стерна (тем более что в них под датой: 1740 год - уже фигурировало словечко "сентиментальный", прославленное, двадцать восемь лет спустя "Сентиментальным путешествием"), в настоящее время но без основания считаются позднейшей фабрикацией. По всей вероятности, они были сочинены предприимчивой дочерью Стерна, взявшей за образец его знаменитые, посмертно опубликованные "Письма Йорика к Элизе" (памятник увлечения стареющего Стерна молоденькой "соломенной вдовушкой", миссис Элизабет Дрейиер, женой чиновника Ост-индской компании, приехавшей в Англию для поправки здоровья, расстроенного индийским климатом и неудачным браком).}.

Казалось бы, саттонский священник жил так же, как большинство его собратьев.

Но под поверхностью этого прозаического однообразного существования текла другая, бурная и напряженная духовная жизнь Стерна, полпая интеллектуальных приключений, поисков и находок. Близость Йорка - в ту пору уже довольно большого, оживленного города, центра северной Англии, - нередко давала Стерну возможность, препоручив свой приход помощнику, потолкаться на городских ассамблеях, поболтать с книгопродавцами, послушать новости об интригах и назначениях в церковных кругах. Именно здесь, в Йорке и его окрестностях, Стерн мог из года в год наблюдать прототипы всех тех кичливых невежд и завистников в поповских рясах, которых ему предстояло изобразить в "Тристраме Шенди". "Стерн, - пишет его новейший биограф Флюшер, - пускает корни... в глубь провинциальной жизни. Он разделяет ее заботы, пропитывается ее атмосферой, подчиняется ее законам". К этому, однако, необходимо добавить еще одно: он наблюдает эту провинциальную жизнь внимательным, ироническим взглядом, посмеиваясь втихомолку и над ее нелепостями, и над самим собой и накопляя впрок, на будущее, драгоценный материал впечатлений, образов и идей.

Иногда поездка в гости к старому университетскому приятелю Холлу-Стивенсону, владельцу соседнего замка Скелтон, нарушает привычный строй уединенной, созерцательной жизни Стерна и дает ему необходимую разрядку. Холл-Стивенсон, дилетант-литератор, сочинитель "Макаронических басен" и "Сумасшедших рассказов" (по аналогии с которыми он и свое жилище переименовал в "Сумасшедший замок"), был одним из тех "эксцентриков", которыми так богата Англия конца XVIII века. Собиравшийся в его замке кружок веселых собутыльников (к которому принадлежал и Стерн) принял шуточное прозвище "демониаков": можно догадываться, что их вольные беседы и не менее вольные забавы были весьма далеки от благочестивой англиканской ортодоксии.