Читать онлайн ««…оставаться самим собой…»»

Эрнест Хемингуэй (1899-1961) — виднейший представитель литературы. США XX века, лауреат Нобелевской премии 1954 года.

Родился в семье врача в г. Оук-Парк, неподалеку от Чикаго. Пройдя хорошую журналистскую и редакторскую школу, Хемингуэй вступил в литературу в середине 20-х годов сборником рассказов «В наше время». Широкую известность ему принес роман «И восходит солнце» (1926). Следующий роман, «Прощай, оружие!» (1929), окончательно определил место Хемингуэя в литературе США. Он был знаменитым охотником и рыболовом, страстно любил природу, много путешествовал, многое испытал. Навсегда полюбивший Испанию и ее народ, Хемингуэй во время гражданской войны в Испании оказывал всяческую поддержку республиканцам. Пребывание в Испании благотворно сказалось на творчестве писателя. Главный итог испанского периода — роман «По ком звонит колокол» (1940). В Испании же в 1937 году Хемингуэй завершил свой роман «Иметь и не иметь», ставший весьма важным этапом творческой эволюции писателя.

Участник двух мировых войн, получивший несколько тяжелых ранений, Хемингуэй во всем своем творчестве выступает ярым противником войны. Последняя прижизненная книга Хемингуэя, повесть «Старик и море» (1952), — это своего рода творческое завещание писателя: «Человека можно уничтожить, но его нельзя победить». В Советском Союзе опубликованы все наиболее значительные произведения Хемингуэя.

За последние несколько лет «Библиотека „Огонек“ познакомила советских читателей с целым рядом произведений, составляющих значительную часть щедрого литературного наследия, оставленного одним из крупнейших зарубежных писателей XX столетия — Эрнестом Миллером Хемингуэем. В 1975 году в этой серии вышел роман-пародия „Вешние воды“, в 1980 году — сборник „В Черном лесу“, в который вошли малоизвестные как на родине Хемингуэя, так и в СССР журналистские работы писателя.

В предлагаемый читателям сборник «…Оставаться самим собой…» вошли 46 из 900 писем, изданных в 1981 году в США одним из исследователей жизни и творчества Хемингуэя, Карлосом Бейкером.

46 из 900 — такое неравное соотношение объясняется не только требованиями объема книжечки. Резко отрицательное отношение художника к вторжению литературных критиков и исследователей в его личную жизнь не раз заставляло задумываться о правомерности опубликования переписки писателя даже исследователей, лишенных стремления к дешевой сенсационности. Именно этим объясняется то, что при жизни писателя не публиковались не только его письма и многие журналистские работы, но и те художественные произведения, которые, по его мнению, не соответствовали установленному им самим чрезвычайно строгому литературному эталону. Однако после смерти всякого крупного художника все его литературное наследие, все, что им было написано и может дополнить его творческий портрет, все, что может помочь нам понять истоки, мотивы и идеи, лежащие в основе его творчества, — все это неизбежно становится достоянием истории, науки, любящих его творчество читателей. Очевидно, это хорошо понимал и сам Хемингуэй. Вот что писал он в 1944 году одному из своих постоянных редакторов, Максуэллу Перкинсу, по поводу посмертного издания писем другого мастера прозы. Скотта Фицджеральда: «Я хотел бы, чтобы ты сохранил письма Скотта для того, чтобы издать о нем посмертно хорошую книгу, а не отдавал бы их Банни (Эдмонду) Уилсону (амер. критик. — В. П.) для его коварных упражнений… У меня сохранилось много писем Скотта… и я займусь ими сразу же после окончания этой войны. У меня есть письма периода „Гэтсби“, парижского периода и т. д. Все они о писательстве и показывают его сильные стороны… Я посоветовал бы и тебе сохранить эти письма до тех пор, пока мы не сможем издать книгу о Скотте и его письма. Я лучше других знал его на протяжении многих лет и был бы рад написать о нем большую, правдивую, справедливую, подробную книгу… Я предложил бы Джону Бишопу (амер. критик. — В. П.), который любил, знал и понимал Скотта лучше, чем Уилсон, быть редактором такой книги…»

Как видим, Хемингуэй не просто осознавал необходимость посмертного издания литературного наследия и писем писателей, но призывал к бережному обращению с ними. Думается, что этого же Хемингуэй был бы вправе требовать и по отношению к посмертным изданиям собственных работ и переписки.

За свою жизнь Хемингуэй написал свыше 6000 писем. Карлос Бейкер собрал 2500 из них, а опубликовал только 900. Следует отдать должное проделанной им огромной работе и достаточно осторожному отбору писем для публикации.

И все-таки 46 из 900! Почему? На наш взгляд, значительная часть отобранных К. Бейкером писем — деловая переписка с издательствами о финансовых вопросах, сугубо личные, сделанные сгоряча откровения — вообще должна была остаться достоянием письменного стола писателя; другая часть, перегруженная малоизвестными именами и сведениями, вряд ли представляет интерес для широкой читательской аудитории и может интересовать лишь небольшое число специалистов-литературоведов; третья часть — письма с оценками собственных недостатков и множеством деталей, относящихся к его биографии и истории создания ряда произведений — безусловно представляет интерес и могла бы войти в более полное академическое издание литературного наследия Хемингуэя.

Единственными критериями отбора писем в предлагаемый сборник служили: интерес, который представляют некоторые из писем как небольшие, но вполне самостоятельные художественные произведения; ценность содержания, проливающего свет на сложные моменты в творчестве и биографии художника, на его понимание творческих процессов, лежащих в основе писательского труда; наконец, важным критерием отбора служило публицистическое значение многих писем, помогающих нам понять политические и моральные установки писателя, который вопреки утверждениям буржуазных критиков так определил в одном из писем свое политическое кредо: «…симпатии мои всегда на стороне эксплуатируемых рабочих, и я против лендлордов, даже если мне случается выпивать с ними и стрелять по глиняным летающим мишеням. Я бы с радостью перестрелял их самих…»

Хемингуэй как-то в шутку заметил, что письма «дают прекрасную возможность отлынивать от работы и в то же время чувствовать, что ты что-то сделал». И все же каждое из включенных в данный сборник писем по-новому освещает самые разные аспекты его жизни, начиная с военных впечатлений времен первой мировой войны, профессиональной журналистской деятельности в 20-е годы в качестве корреспондента «Торонто дейли стар», в 30-е годы — в качестве корреспондента Североамериканского газетного объединения НАНА во время национально-революционной войны в Испании и во время второй мировой войны, когда писатель был главой европейского бюро журнала «Колльерс».

Письма также позволят лучше понять его сложные отношения с семьей, с любимыми женщинами, друзьями, собратьями по перу. Они расскажут нам о первых ярких, необыкновенно точных впечатлениях писателя, побывавшего в десятках стран на четырех континентах, где он всегда был не просто свидетелем, а активным участником происходивших там важнейших событий XX века.

Многие письма Хемингуэя послужили основой появившихся позднее на страницах газет и журналов публицистических работ писателя. Так, в гневном, обличительном письме М. Перкинсу о гибели ветеранов войны во Флориде (1935 г.) читатель без труда заметит сходство не только изложенных фактов, но и изобразительных средств с известным публицистическим памфлетом «Кто убил ветеранов войны во Флориде», опубликованным чуть позднее в журнале «Нью-мэссиэ». Впечатления, изложенные в письме одному из друзей, У. Хорну, о поездке в Италию по местам бывших боев (1923 г.) почти полностью вошли в опубликованный в «Торонто дейли стар» очерк «Ветеран приезжает на места бывших боев», а затем легли в основу ряда эпизодов в романах «Прощай, оружие!» и «За рекой в тени деревьев».

Конечно же, Хемингуэй, как и всякий серьезный мастер, хотел, чтобы читатель судил о нем по лучшим его произведениям — романам и рассказам. Но письма писателя, дополняя его художественные и журналистские произведения, помогают нам полнее представить Хемингуэя, человека и писателя — борца за справедливость, демократию, против империалистических войн.

Виктор Погостин, кандидат филологических наук

18 августа 1918 года

Письмо к родным Милан

Дорогие родственники.

Сюда я включаю и дедушку, и бабушку, и тетушку Грейс. Большое спасибо за 40 лир! Очень кстати. Вот так штука, дорогие, но мое ранение точно наделало много шума! Сегодня получил «Оук-ливс» и оппозиционную газету и уж начал подумывать, что вы меня недооценивали, пока я жил под семейным крылышком. Большее удовольствие может доставить только чтение некролога о собственной гибели.