Читать онлайн «Сказки народов мира; Тысяча и одна ночь». Страница 9

Скажем сразу, что городок Шильда, его жители, так же как и страна Миснопотамия, существовали лишь в фантазиях веселых и весьма ироничных сказочников. Но зато многочисленные князья, каждый в своем — нередко карликовом — княжестве, жили в реальной Германии той эпохи. Они только и норовили воспользоваться содержимым кошельков, умом и трудом крестьян и ремесленников и безжалостно гнали за порог тех, кто им стал не нужен. Мудрые жители Шильды решили избежать подобной участи: ведь по причине их мудрости и ясного ума князья отрывали шильдбюргеров от домашних очагов и держали при себе в качестве советчиков. И стали они спасаться глупостью и шутовством, чтобы их оставили в покое, дали возможность жить вольно, как им хочется.

Старый мудрый горожанин намеками и недоговорками разъясняет согражданам, что затеянное ими шутовство — дело нешуточное и опасное. По существу, это скрытая оппозиция и неповиновение: «Разыгрывать из себя шута или дурака — это немалое искусство. Бывает, возьмется за такое дело человек бестолковый, и вместо смеха получаются одни слезы. А то и хуже того: надумает иной разыграть глупца, а сам и взаправду в такого превратится».

Итак, мудрецы, чтобы сохранить свою независимость, рядятся в шутовской колпак. Здесь ощущается, конечно, влияние характерных для Европы карнавалов с переодеваниями: ведь все участники карнавального шествия — ряженые. Они без стеснения дурачатся, веселятся, шутят. Все пользуются свободой общения, и все равны, вне зависимости от сословной принадлежности.

Дурачась, шильдбюргеры ставят под сомнение разумность существовавшего тогда уклада. Осмеивая и ниспровергая его, они выступают вольнодумцами — ив этом своеобразное преломление гуманизма (признания человека и его счастья, его блага в качестве высшей ценности бытия) эпохи Возрождения, то есть времени перехода от средневековой культуры к культуре нового времени.

Ведь недаром выдающийся писатель эпохи Возрождения Эразм Роттердамский (1469–1536) прославился своей философской сатирой «Похвала Глупости», в которой он раскрывал противоречия и парадоксы жизни.

Народная книга о шильдбюргерах явно перекликается с сатирой Эразма Роттердамского. Чего стоит только шутовская встреча, которую жители Шильды устроили самому императору: она превратилась в сплошную пародию на торжественность, да еще содержала кое-какие политические намеки. А вручение подарка от горожан (горшка с горчицей, который еще и разваливается на черепки в самый ответственный момент) и вовсе рисковало превратиться в издевательство над его императорским величеством. Впрочем, император обнаруживает завидную терпимость и чувство юмора.

И уже в этом — положительная оценка его императорского величества создателями книги о шильдбюргерах. Уж кто-кто, а они умели ценить людей с чувством юмора. Связано такое отношение к государю, видимо, с наивными упованиями на справедливость императора и с тем, что в тогдашние времена, когда Германия фактически распалась на отдельные княжества, он был символом единства страны, но, по существу, не обладал реальной властью, поэтому, когда городской голова шильдбюргеров, делая вид, что он от волнения все на свете перепутал и, забравшись на кучу навоза, при встрече императора, как бы оговорившись, называет его императором Шильды, то попадает в самую точку.

В своих дурацких колпаках, коими император удостоил их в охранной грамоте, жители Шильды отстаивали право на независимость мысли, право на вольность. И еще — право на полноту человеческой жизни с ее радостями.

Впрочем, как мы знаем, городка Шильды в придуманной стране Миснопотамии, которая к тому же расположена позади Утопии (то есть «нигде»), никогда не существовало. Предусмотрительные сказочники, чтобы никто не вздумал искать городок Шильду на географической карте или сведения о нем в исторических сочинениях, сообщают о его гибели от пожара, в результате которого не осталось ни самого городка, ни каких-либо летописей и родовых книг. Жители Шильды разбрелись по белу свету, и, может быть, как полагает лукавый сказочник, они теперь живут среди нас…

Как бы ни были своеобразны шутовские затеи шильдбюргеров, взять, к примеру, строительство треугольной городской ратуши без окон, они сродни другим хитроумным фольклорным героям.

В фольклоре многих народов, мира бытует образ смышленого, изобретательного героя, выходца из низов, который оставляет в дураках своих недругов, надутых вельмож и богачей. Наверное, самый знаменитый из этих героев — ходжа Насреддик, который является героем циклов анекдотов у турок и иранцев, народов Средней Азии. Этот демократический герой одинаково свободно чувствует себя и на месте проповедника в мечети, куда он заходит отнюдь не для молитвы аллаху, и на шумном базаре, и во дворце эмира или шаха, и в обычной чайхане.

Образ ходжи Насреддина зародился в фольклоре народов Востока, но его полюбили русские и поляки, украинцы и венгры. На основе цикла анекдотов о ходже Насреддине, а точнее, на основе этого народного образа русский советский писатель Л. В. Соловьев создал известную «Повесть о ходже Насреддине» (часть первая — «Возмутитель спокойствия», часть вторая — «Очарованный принц»), по которой сняты популярные у нас фильмы.

Согласно чеканной горьковской формуле, начало искусства слова коренится в фольклоре. Литература каждого народа, сколь бы развитой она ни была, восходит своими истоками к фольклору. В фольклоре, или народном поэтическом творчестве, мы находим источник народности национальных литератур. Из народного поэтического творчества вышли самые ранние из известных науке памятников мировой литературы: шумеро-аккадский эпос о Гильгамеше, датируемый III — началом II тысячелетия до нашей эры, древнегреческий гомеровский эпос — знаменитые «Илиада» и «Одиссея». В этих произведениях мы найдем образы, сюжеты, мотивы, идущие от народной сказки. А в древнеегипетских папирусах ученые обнаружили жанр словесности, который обозначили термином «сказка».

Литература на всех этапах своего развития сохраняет связи с фольклором, но характер таких связей изменчив. Это может быть заимствование сюжета, мотива, влияние фольклора на композицию литературного произведения, структуру художественного образа. Сказочная стихия определяет, например, внутреннюю логику образов и весь строй таких шедевров, как стихотворные сказки Пушкина, гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Конек-горбунок» П. П. Ершова, «Золотой ключик, или Приключения Буратино» А. Н. Толстого. Этот ряд легко можно продолжить, вспомнив сказки Гофмана, сказки для театра Карло Гоцци и другие.

В средние века значение фольклора для литературы было еще значительнее, потому что их художественные принципы были близки. К примеру, персонажи фольклора и средневековой литературы равно лишены выраженной индивидуализации. Поэтому сказочными образами и сюжетами насыщены сборники средневековых новелл Китая, Кореи, Японии, Монголии и Вьетнама, персидских, индонезийских, лаосских и таиландских поэм, французского «Романа о Лисе», рыцарских романов и многих других произведений. Особого упоминания заслуживает «Кхатхасаритсагара» — «Океан сказаний» — индийского поэта XI века Сомодевы; в «Океане сказаний» ученые насчитали свыше трехсот вставных историй, в которых сказка переплетается то с мифом, то с анекдотом, то с новеллой.

Сказки и поныне обладают огромным обаянием для всех нас, детей и взрослых, и поныне мы их читаем, слушаем по радио. Мы охотно смотрим фильмы, в том числе и веселые мультипликации, снятые по мотивам и сюжетам сказок, слушаем оперы «Руслан и Людмила», «Снегурочка», «Кощей Бессмертный», наслаждаемся «Лебединым озером», «Спящей красавицей», «Щелкунчиком» и другими сказочными балетными спектаклями. Репертуары детских драматических театров насыщены спектаклями-сказками, и читатель без труда назовет их сам.

С огромным успехом во всем мире идут сейчас пьесы, созданные по мотивам сказок. Сказочные герои появляются в индонезийском театре теней, и даланг (то есть ведущий актер) рассказывает об их подвигах и приключениях. А во Вьетнаме герои сказки плавают и ныряют в воде во время спектаклей традиционного театра кукол на воде.

Большие живописцы тоже не обошли сказочных героев. Вспомним Васнецова или Чюрлёниса, творчество которых пронизывает образность сказки. Я не говорю уже об иллюстраторах книг, которые, рисуя сказочных персонажей, волшебные предметы и сказочные царства, подарили нам целый удивительный мир зримых образов, помогающих нашему воображению, воспитывающих наш художественный вкус.

Сказочные персонажи запечатлены в камне, мраморе, деревянных барельефах. В некоторых странах Востока есть даже храмы в память персонажей сказки, в их честь устраиваются празднества.

В наши дни развивается литературная сказка, тесно связанная с фольклорной, многое у нее заимствующая. Появились писатели-сказочники на всех континентах. Это не только датчанин Ханс Кристиан Андерсен или шведка Астрид Линдгрен, но и вьетнамец То Хоай, японец Миядзава Кэндзи и многие другие. Пока существует человечество, оно нуждается в мечте, а следовательно, ему не обойтись без сказки, которая вдохновляет, подает надежду, забавляет и утешает.