Читать онлайн «Выполнять и лукавить. Политические кампании поздней сталинской эпохи»

© Кимерлинг А. С., 2017

Изучая документы поздней сталинской эпохи, исследователь часто наталкивается на слово «кампания». Им маркировались разные явления: от уборки урожая и выборов в Верховный Совет СССР до разоблачения скрытых «врагов» и «предателей». Ход самых разнообразных кампаний активно освещался в газетах, становился предметом обсуждения на собраниях партийных организаций и трудовых коллективов, партийных и хозяйственных органов. За ходом кампаний внимательно следили органы. Иными сло вами, кампания в сознании людей той эпохи (как представителей номенклатуры, так и рядовых активистов) была значимым явлением. Это слово явно обозначало какие-то важные стороны властных отношений в сталинскую эпоху.

Между тем историки советского общества уделяют кампаниям немного внимания. В исторических текстах, посвященных сталинизму, сталинские кампании часто становились поводом для научного исследования, но почти никогда – предметом. В работах 1990-х годов изучение кампаний либо служило аргументом в пользу применимости концепта «тоталитаризма» как объяснительной модели для понимания проблем недалекого советского прошлого, либо их просто описывали в контексте событийной истории.

Позднее, в 2000-х годах, возобладала другая тенденция, связанная с увлечением методологией повседневности в ее разнообразных интерпретациях. В историографии этого периода делается акцент на изучение рутинных практик, устоявшихся мыслительных горизонтов, функционирования механизмов приспособления отдельных индивидов. А кампании если и рассматривались, то преимущественно как исторический фон – как нечто внешнее по отношению к предмету исследования. Если перефразировать В. Вахштайна, и в первом, и во втором случае кампании выступают в качестве «универсальной категории исторического мышления», «объясняющего фактора», а не предмета изучения[1]. Изменим исследовательский фокус, сделаем политические кампании предметом изучения. Сформулируем гипотезу: в позднем сталинском обществе – в 1946–1953 гг. – политические кампании были необходимым инструментом в восстановлении старого, поколебленного войной социального порядка. Это позволит высветить еще одну сторону советской действительности, обычно остающуюся в тени, а именно: ее неустойчивый характер, латентную конфликтность, проявление партикулярных интересов различных социальных группировок. И книга, которую читатель держит в руках, написана для того, чтобы понять место и сущность политических кампаний в широком контексте бытования и функционирования советского общества накануне реформ. Понять – значит представить взаимосвязь действия властей разного уровня и стратегии поведения отдельных групп населения в ситуации системных разрывов повседневности.

Большинство авторов, работающих над историей 1940–1950-х годов, либо предпочитают нарративное описание отдельных «дел» («дело врачей», «борьба с космополитизмом» и т. д.), не обращая внимания на типологическую схожесть такого рода явлений, либо рассматривают кампании как нечто, разворачивающееся в плоскости идеологии, борьбы за власть или пресечения инакомыслия. Это отражается и в применяемой терминологии. В лучшем случае в научной литературе сегодня используется термин «идеологическая кампания», что существенно обедняет теоретический инструментарий. Кампании сводятся к разовым событиям, в основном идеологического характера, и при этом упускается возможность увидеть в них способы реализации других, более сложных функций, например мобилизации масс, консолидации советского общества, корректировки изъянов советского управления, выработки новых практик политического поведения, новой культуры. В результате такой недоработки сталинская эпоха предстает перед читателем либо как набор слабо взаимосвязанных событий, объединенных в лучшем случае волей вождя (психологизированная версия), либо как прямая иллюстрация упрощенной модели тоталитаризма, с «атомизированным» обществом, подвергающимся манипуляции, строгим порядком и т. д. (политологическая версия). Вряд ли можно признать их исчерпывающими или даже достаточными.

Пристальное изучение кампаний, особенно на низовом уровне (в городах, районах и отдельных организациях), позволяет предположить, что все политические кампании объединяет некий типовой сценарий, общий набор приемов и практик, возникающих в процессе реагирования на сигналы сверху, посылаемые как в виде прямых приказов, так и скрытых властных импульсов. Поэтому будет уместно ввести общий термин для обозначения этого явления, и самым удачным представляется термин «политическая кампания». Это, во-первых, даст возможность рассматривать различные кампании в более широком контексте, как набор дискурсов и практик, навязываемых сверху и формирующихся на местах, а во-вторых, позволит концептуализировать кампании, т. е. с помощью единого инструментария описать, сопоставить и проанализировать разные исторические события как проявление единого выработанного и несколько раз повторенного шаблона действий, имеющего единую структуру и последовательность (иными словами, придать изучению политических кампаний теоретическое измерение). Это позволит констатировать, что именно политическая кампания стала основным механизмом управления поздней сталинской эпохи, своеобразным политическим институтом.

В данной книге предполагается определить место кампаний в политической жизни послевоенного сталинского периода, классифицировать кампании, выявить универсальные этапы кампаний, рассмотреть механизм их реализации, определить функции каждого структурного элемента, проследить складывающиеся практики на примере кампаний, проходивших в Молотовской области с 1945 по 1953 г. Чтобы разобраться в региональных особенностях этих процессов, необходимо реконструировать повседневность тех лет, обыденные практики номенклатуры, партийных активистов, простых рабочих и колхозников. Кроме того, потребуется выявить особенности советского патернализма и тоталитаризма на материале реальных практик повседневности, в которой сохранялся и воспроизводился военный образ жизни.

Обобщающих теоретических исследований механизма и особенностей сталинских политических кампаний практически не существует. В работах Л. Кюзаджана[2], Р. Герцштейна[3] рассматриваются некоторые аспекты идеологических кампаний в истории нацистской Германии и КНР. Пропаганда в средствах массовой информации, по их мнению, является главным методом воздействия на массы. Сталинскую пропагандистскую кампанию во время Великой Отечественной войны исследует Е. Добренко[4]. О том, как протекали кампании на местах в последние годы рассматриваемой эпохи, опубликовано несколько исследований. Особо следует отметить работы Е. Гениной («Кампания по борьбе с космополитизмом в Сибири (1949–1953 гг.)»[5]), В. Гижова («Идеологические кампании 1946–1953 гг. в российской провинции (по материалам Саратовской и Куйбышевской областей)»[6]), О. Лейбовича (о судах чести в Молотовской области[7]), а также исследование «дела врачей» на Урале автора данной книги[8]. Истоки «кампанейщины» в 1920-х годах описаны в работе С. Ульяновой[9]. Пропагандистские кампании в практике функционирования сталинского режима в довоенные годы реконструировала С. Ушакова.

Выдвинем вторую гипотезу. Только в послевоенные годы политические кампании окончательно сформировались, приобрели законченный вид, рутинизировались.

В данном исследовании сделана попытка сочетать макро- и микроисторический подходы. Методология теории повседневности совместно с теорией практик дает возможность выделить в кампаниях повторяющиеся шаблоны действия, выявить общий механизм управления, обнаружить элементы «своеволия» (А. Людтке) или тактик (М. де Серто) простых людей, тем самым отводит ис следователя от упрощенной схемы описания. Это позволяет понять политические кампании как процесс, конструируемый и сверху, и снизу через практику организации кампаний на уровне региона, города, предприятия вплоть до низовых практик обычных граждан.

Методология исследования подробно рассматривается в соответствующей главе данной книги.

Предмет исследования определяет выбор источников. В данной книге использованы материалы местных и центральных архивов. Наибольшее количество материалов дали Пермский государственный архив новейшей истории (ПермГАНИ) и Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), а также Государственный архив Пермского края (ГАПК), Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).