Читать онлайн «Персоны — «грата», концепции — «нон грата»»

“Персона грата” — название одной из дневных программ “Радио России”, в которую ведущий Виталий Ушканов приглашает разных продвинутых людей (большей частью публичных политиков, бизнесменов и т.п. якобы авторитетов) «порассуждать» о проблемах жизни россиян, государства Российского и способах их разрешения. Есть в этой передаче особенность — ни ведущий, ни его собеседники никогда не затрагивают концепций организации жизни общества (в том числе концепций организации его хозяйства), которые породили проблемы, и концепций, которые претендуют на то, чтобы на их основе проблемы были бы изжиты и общество впредь развивалось бескризисно. Хотя речь в настоящей аналитической записке пойдёт не об анализе материалов этой программы, но именно её название, продолженное нами, выражает общий настрой СМИ на 12-м году обретения Россией «независимости от СССР». И пока настрой «персона “грата” — концепции “нон грата”» в СМИ и публичной политике будет сохраняться, их деятельность (за редчайшими исключениями) можно характеризовать названием телепрограммы Александра Гордона, выходившей в эфир НТВ несколько лет тому назад, — “Собрание заблуждений”.

“Независимая газета” в приложении “Ex libris” в номере 35 (255) от 3 октября 2002 г. опубликовала беседу Александра Вознесенского с Александром Шубиным “История как точная наука”. Тексту предшествует преамбула:

«Одной из самых заметных книг нынешней осени стала “Хроника России. ХХ век”, вышедшая в издательстве “Слово/Slovo”. В ней буквально по дням воспроизведены все важнейшие события в жизни страны ушедшего века. Об особенностях издания мы беседуем с одним из его авторов и редакторов, доктором исторических наук, руководителем центра “Россия в мировой истории” Института всеобщей истории РАН Александром Шубиным, специалистом по истории Гражданской войны и новейшей истории Советского Союза и Российской Федерации, автором учебника “Зарубежная история. ХХ век” для 9 класса, книг “Гармония истории”, “Анархистский социальный эксперимент” (о Махно, его движении и его испанских аналогах), “От застоя к реформам. Советский Союз в 1977 — 1985 годах” и других».

Александр Шубин рассказывает о том, как создавалась эта книга:

«Важная часть нашей работы — редактура, поиск ошибок друг за другом, сглаживание идеологизированных оценок. Книгу я прочитал внимательно — с 1917 года всю, с карандашом в руках. В некоторых случаях открыл для себя много нового — при том, что приходилось, конечно, если у меня возникали сомнения, какие-то вещи сверять с библиотекой, поправлять. Но это обычный процесс. То, что и мою часть книги читали другие специалисты, думаю, пошло на пользу.

Над некоторыми биографиями работали коллективно. Статья небольшая, но она должна учитывать все нюансы, избегать крайних точек зрения и жестких оценок. Мы работали не для какого-то идеологически ангажированного читателя, не ставили себе целью кого-то разоблачить и т.д. Все, кто можно, уже разоблачены. В текстах книги эмоции присутствуют, но не захлестывают. Мы старались при написании статей показать свое ощущение времени.

— Вы занимаетесь и современной историей, и революционными годами — какая-то методологическая разница есть, не довлеют ли сложившиеся точки зрения на те или иные вопросы?

— Я исхожу из того, что история — точная наука. Мировоззренческое различие подходов к предмету не должно мешать общаться. Если моя позиция подкрепляется аргументами и доказательствами, то в данный момент я уверен в том, что из них вытекает, и именно это проповедую. Появляются новые аргументы, новые данные — я готов корректировать точку зрения. Соответственно “Хроники России” отражают уровень науки, доступных источников, данных, которые стали известны мне и моим коллегам на рубеже 2002 года. И различие между началом и концом века заключается не в обилии источников или точек зрения. По поводу Гражданской войны точек зрения, наверное, столько же, сколько и на распад Советского Союза, источниками оба периода достаточно обеспечены. Есть несколько закрытых тем — там, где документы еще не открыты, или — это применительно к 1920-м, 1930-м годам — источников, может быть, уже и нет. Люди умерли, они не могут ни подтвердить, ни опровергнуть. Не всё ведь описывалось в бумагах, и мотивы действий исторических персонажей приходится реконструировать.

Исследователь должен освободить свой разум от идеологических оценок и, опираясь на источники, выстраивать картину логически [1]. Применительно к нашему времени получилось, что какие-то вещи я видел изнутри и следил за историческими процессами с самого начала. Главная проблема, которая стояла перед авторами “Хроники”, — «ужать» огромный объем истории ХХ века. И здесь подход простой: если вы не уверены — не пишите!

В том, что я написал, я уверен. На то она и точная наука — то, что остается неясным, рано вносить в справочные издания.

Мой призыв к читателям один: логика и холодная голова. Если вы не обуяны желанием доказать какую-то идеологическую доктрину, а спокойно разбираетесь с тем, что вам дано источниками, ваша работа не отличается от работы любого добросовестного ученого».

Завершил А.Шубин беседу с журналистом “НГ” словами:

«…важной проблемой современного гуманитарного знания является отсутствие системы координат. После того как отечественная историческая наука отбросила монополию марксизма, в ней нет общепринятого представления о закономерностях истории. В связи с этим у части историков существует ощущение, что надо игнорировать макротеории и заниматься только частным знанием. На мой взгляд, это крайность, противоположная марксизму, и, в частности, я попытался, когда это было уместно, показать читателям грандиозный процесс, который прошла российская цивилизация при переходе от традиционного к индустриальному обществу и затем при возникающем закате индустриального общества и постиндустриальной перспективе. В некотором отношении мы даже показали Западу, какие опасности стоят перед системой глобального управления. Процессы, наблюдающиеся сейчас в мировом масштабе, были уже в чём-то смоделированы в такой „полуглобальной“ экономике, как советская. Она охватывала огромные пространства, и коммунистическое руководство стремилось управлять ею из единого центра, как ныне транснациональная элита пытается управлять миром. Были в СССР и ростки альтернативы кризисному развитию, как есть они и в современном мире.

Впрочем, какова бы ни была система координат исследователя, читатель “Хроники” прежде всего получает факт, а интерпретацию, если угодно, через запятую. Но если читать нашу историю подряд, получается своего рода роман. Читая эту «сагу» о ХХ веке, я лишний раз убеждался, насколько пройденный путь не похож на две карикатуры: прилизанную коммунистическую в стиле КПРФ и антикоммунистическую страшилку о постоянном геноциде. Это была жизнь огромной страны, которая приковала к себе внимание мира. Мы были не последние и не первые в этом мире, но, возможно, самые интересные!»

В том же выпуске “Ex libris”-а “Независимая газета” опубликовала обширные выдержки из интервью Мишеля Фуко [2], данного им итальянским журналистам ещё в 1977 г. Эта публикация озаглавлена “Интеллектуал в законе” [3] и сопровождается подзаголовком: «Мишель Фуко о политической функции истины» — и эпиграфом: «Учёный — это не тот, кто обладает истиной, а тот, кто знает, как она производится».

В этом интервью Фуко говорит:

«В течение долгого времени так называемый левый интеллектуал брал слово и воображал, что право говорить за ним признают потому, что видят в нём учителя истины и справедливости. Его слушали — или он притязал на то, что его должны слушать как лицо, представляющее всеобщее. Быть интеллектуалом означало, в частности, быть всеобщей совестью. Я полагаю, что тут мы вновь возвращаемся к представлению, заимствованному из марксизма, причем марксизма вульгарного, будто подобно тому, как пролетариат в силу необходимости своего исторического положения является носителем всеобщего (однако носителем непосредственным, плохо осведомленным, недостаточно сознательным), так и интеллектуал благодаря своему теоретическому и политическому моральному выбору стремится быть носителем этой всеобщности, но в её сознательной и развитой форме. Интеллектуал якобы выступает отчетливым и персонифицированным выразителем той всеобщности, чьим темным и коллективным образом является пролетариат.

Минуло много лет с тех пор, как мы перестали требовать от интеллектуала исполнения подобного рода роли [4]. Это изменение было обусловлено появлением нового способа «связи между теорией и практикой». Интеллектуалы привыкли к работе не внутри «всеобщего», «образцового», «справедливого и истинного для всех», а в определенных отраслях, в конкретных точках, где сосредоточены условия их профессиональных занятий либо условия их жизни (квартира, больница, приют, лаборатория, университет, семейные и половые связи). От этого они, безусловно, только выиграли, обретя намного более конкретное и непосредственное осознание различных видов борьбы. Ведь они столкнулись там с вопросами, которые были особыми, «не-всеобщими», зачастую отличающимися от задач пролетариата или же масс. И тем не менее в действительности они сблизились с массами, и, как я полагаю, по двум причинам: потому, что речь шла о реальных видах борьбы, материальной и повседневной, и потому, что зачастую они сталкивались в каком-то ином виде с тем же противником, что и пролетариат, крестьянство или массы — с транснациональными корпорациями, с судебными и полицейскими органами, со спекуляцией недвижимостью и т.д. Эту фигуру мне хотелось бы назвать интеллектуалом-специалистом в противоположность интеллектуалу универсальному.