Читать онлайн «От лжекапитализма к тоталитаризму!»

2005 году вышла моя книга «Капитализму в России не бывать!». Естественно, у многих читателей возник вопрос: «А что же тогда будет с Россией?». В самом деле, в XX веке мы привыкли к тому, что в современном мире есть только две общественно-политические системы — капитализм и социализм. Если России вернуться в социализм невозможно (как вообще нельзя вернуть отжившее и прошедшее), а капитализму в ней не бывать, то какой же строй в ней установится?

Я отвечаю, что развитие России пойдёт по совершенно новому пути. Пик процесса распада страны, начавшегося в 1991 году, уже пройден. Началось новое «собирание земель» вокруг Москвы. И Россия вернётся к одному из прежних своих состояний, но, разумеется, в ином качестве, отвечающем новым историческим условиям. А чтобы понять, какое именно из прошлых состояний России она вернётся, надо показать ошибочность общепринятых представлений о ходе отечественной истории в XX веке.

Сейчас все — и сторонники, и противники Советской власти считают, что 25 октября (7 ноября) 1917 года власть в России захватили большевики, которые и правили страной без малого 74 года. Но это представление в корне ошибочно — сразу по двум причинам.

Во-первых, 25 октября 1917 года — это не день Октябрьской революции, а дата государственном переворота, который лишь открыл дорогу революции. В феврале 17-го к власти пришли либералы, тогдашний Союз правых сил, получивший мощную кадровую и финансовую подпитку после ликвидации «черты оседлости». В ноябре их свергли радикальные социал-демократические прогрессисты, «окололенинцы» — сторонники мировой революции.

Обычно, особенно в кругах, которые принято именовать народно-патриотическими, на этом ставят точку: дескать, чего же ждать от этих «странствующих рыцарей мировой революции»; им бы лишь разжечь этот пожар «на горе всем буржуям», как в поэме Блока «Двенадцать». В действительности идея мировой революции была в тот момент очень прогрессивной, без неё нельзя было бы поднять русский народ на смертельную борьбу и великие свершения. Лозунги «мир народам!», «землю крестьянам!»» и «фабрики рабочим!» сами по себе были для этого недостаточны. Ну, ушли бы солдаты с фронта, разделили бы мужики землю помещиков, побарахтались бы рабочие с самоуправлением на предприятиях — и всё завершилось бы великой смутой. Нет, только лозунг социалистической революции (а её все тогдашние социалисты считали возможной только в мировом масштабе), братства трудящихся всех стран мог вдохновить миллионы русских людей на неимоверные жертвы и тяжёлый труд и вызвать к ним сочувствие со стороны угнетённых и просто честных деятелей во всём мире.

Я назвал этих «рыцарей» «окололенинцами», потому что сам Ленин стоял много выше своего окружения. Как бы ни относиться к его послеоктябрьской деятельности, надо признать, что он был выдающимся политиком и организатором (правда, в отношении к государственности — в основном разрушительного направления), идеологом и создателем действительно партии нового типа. Не случайно он наложил свой отпечаток на весь ход мировых событий XX века. Никто другой из его окружения на момент взятия им власти ничем но в теоретическом, ни в политическом отношении никак себя не проявил.

Не в том был порок «окололенинцев», что они были приверженцами мировой революции, напротив, в этом их заслуга. А порок — в том, что им была абсолютно безразлична судьба России. Наша страна, по ленинскому учению, отсталая и косная, оказалась на тот момент самым слабым звеном в лагере империализма, следовательно, здесь легче всего было начать мировую революцию, её ресурсы можно было использовать для разжигания революции в других, передовых странах. А после победы революции там, на Западе, Россия снова станет отсталой, и более развитые страны возьмут её на буксир, чтобы вместе плыть в море всемирного братства трудящихся.

«Окололенинцы» пришли под именем большевиков, которое отражало лишь тот факт из прошедшего, что группировка Ленина на II съезде РСДРП, после происшедшего в партии раскола, получила большинство на выборах её Центрального Комитета. Это группировка «большевиков-интернационалистов», ярых противников российской государственности, провозгласила бывшую Российскую империю Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, то есть федерацией независимых государств Европы и Азии — сторонников развития по пути социализма. А себя они назвали коммунистами, хотя по отношению к главной проблеме — к государственному строительству их правильнее было бы называть «федератами» (по аналогии с конфедератами, известными из истории США).

Но власть этой группировки продолжалась лишь несколько месяцев — до выстрела в Ленина на заводе Михельсона. Разразившаяся потом кровавая и разрушительная Гражданская война потребовала от «федератов», ради удержания власти, создания мощной государственной машины — как в военной, так и в гражданской области, а значит, и прихода в правящую элиту сторонников крепкой государственности. Из победоносной Гражданской войны страна вышла совершенно иной, и в СССР начался второй этап Октябрьской революции.

«Федераты» попытались не подпустить государственников к рычагам власти, осуществив переход к нэпу («новой экономической политике»). Но после нескольких лет упорной борьбы государственники «свернули» нэп. Второй этап Октябрьской революции закончился «годом великого перелома».

Третий этап Октябрьской революции закончился устранением открытой оппозиции, XVII съездом ВКП(б) — съездом победителей и установлением полной власти группы Сталина, которую уже можно назвать классическими большевиками (даже, пожалуй, национал-большевиками) — сторонниками крепкой государственности, но так и не осознавшими себя строителями новой, Русской советской цивилизации. (Так что вопрос, заданный крестьянином Чапаеву «Ты за большевиков али за коммунистов?» вовсе не был таким наивным, как представлялось советскому зрителю. Все цитаты в данной книге приводятся курсивом.) После этого началась массовая чистка партийного и государственного аппарата от остатков «федератов» («ленинской гвардии»).

Четвёртый этап Октябрьской революции закончился Великой Победой 9 мая 1945 года. Короткий пятый её этап, пришедшийся на конец 40-х годов, вошёл в историю как время расцвета и высших достижений Советской цивилизации. С начала 50-х годов начался её упадок, и об Октябрьской революции стали говорить больше как о факте истории. Исторически правильнее было бы говорить не об Октябрьской революции 1917 года, а о Русской Социлистической революции 1917–1950 годов.

Октябрьская революция называется социалистической, однако в действительности она была национально-освободительной и антиколониальной, положившей конец господству иностранного капитала и правлению продажной антинародной прозападной элиты в России. А главное — она установила в СССР не социалистический (или, если угодно, не просто социалистический), а Советский строй, эту ещё несовершенную, но уже достаточно развёрнутую форму Русской советской цивилизации.

Вот теперь можно дать определённый ответ на вопрос об общественно-политическом строе будущей России. От бандитского лжекапитализма наша страна перейдёт на короткое время к корпоративному государству, а, достигнув зрелости, превратится в тоталитарное государство, которое представляет собой подлинно народное государство, высшую форму демократии.

Такой ответ всё равно будет читателям непонятен. И это не мудрено.

Во-первых, понятие «тоталитаризм» скомпрометировано и оплёвано настолько, что о нём, кажется, уже и заикнуться нельзя, даже «гитлеровский фашизм» (который, как известно, назывался не фашизмом, а национал-социализмом) сюда приплетён. Но это не должно нас смущать. И большевиков, и социализм, и коммунизм хулили и клеймили позором, а они свою службу плохо-бедно, но сослужили.

Во-вторых, хотя становление корпоративных и тоталитарных государств составляет сущность политических процессов, происходивших в XX веке, наука этих явлений не заметила и продолжает хранить гордое молчание по этому поводу, отвлекаясь лишь на то, чтобы «заклеймить тоталитаризм» как некое подобие ада.

Такая позиция буржуазной науки объяснима и предсказуема. Идея народного государства — это кость в горле буржуазии. А то, что российская наука повторяет, словно попугай, идейки науки буржуазной, тоже не удивительно. Она при Советской власти занималась бессмысленной апологетикой социализма-коммунизма, не приобретя никакой самостоятельной позиции, а лишь комментируя и обосновывая задним числом решения Коммунистической партии. А оказавшись в обществе, где господствуют либералы — сторонники капитализма, она перешла к восхвалению или объяснению этого строя. Если в ней подчас и раздаётся критика в отношении этого строя, то она ведётся с позавчерашних, давно устаревших, позиций. Наступления нового этапа мировой истории она не заметила.