Читать онлайн «Иосиф Сталин: Великое "Да" бытия»

Сталин настолько масштабная фигура, что любое обращение к его личности, его функции, его миссии в истории сразу же ставит перед нами необъятные проблемы. Можно говорить о Сталине с геополитической точки зрения – как о крупнейшем евразийце-практике; можно с идеологической – как о выдающемся, ключевом деятеле мирового социализма; можно с государственной – как о создателе мощнейшей в истории мира империи. Но часто Сталин ассоциируется с эмблематичной, знаковой фигурой тирании и деспотизма. И от этого нельзя уйти даже в том случае, если нас интересуют иные стороны его личности. Какова глубинная подоплека этой – тиранической – черты великого деятеля мировой истории? 

Сталин устойчиво ассоциируется с чистками, репрессиями, показательным государственным террором. Когда же дело заходит до объяснения природы этого явления, мы сталкиваемся с примитивными, сверстанными по меркам банального мышления и обывательского кругозора версиями – личная паранойя, врожденный садизм, жестокость, маниакальная мания величия, антигуманность большевистской идеологии и т.д. Все банальное – ложь, и следовательно, все придется начинать сначала. 

Чему служили сталинские чистки, с социологической точки зрения? Сами вожди СССР всякий раз объясняли их по-разному, исходя из "актуальности момента". Ясно, что это был "Эзопов язык", и его подробная и достоверная расшифровка увела бы нас слишком далеко в лабиринты исторических деталей. Налицо факт: перманентные волны чисток в высших эшелонах советского руководства. Не важно, чем они всякий раз обосновывались, важно лишь, что это – устойчивое явление, по-видимому, тесно связанное с самой социологической структурой советского общества в первой половине его цикла. Для объяснения феномена "чисток" полезнее всего прибегнуть к теории итальянского социолога Вильфредо Парето, сформулировавшего принцип "циркуляции элит".

Согласно Парето, в каждом обществе – как бы оно ни называлось и на какой бы идеологии ни основывалось – явно прослеживается неизменный общественный закон. Он заключается в том, что любое общество – и демократическое, и тоталитарное – всегда управляется меньшинством, представляющим собой его "элиту". Эта элита имеет строго фиксированный механизм циклического развития. Корни ее уходят в некоторую оппозиционную ("пассионарную", по Гумилеву) группу, которая лишена власти и полномочий существующей верхушкой, но по всем признакам способна осуществлять центральные функции. Эту изначальную "элиту", "пассионариев", еще не пришедших к вершинам власти и сосредоточенных на периферии, Парето называет "контрэлитой" или "элитой будущего". В определенный момент "контрэлита" опрокидывает старую правящую группировку и захватыевает центральные позиции в обществе (государстве), становясь в свою очередь просто элитой, утрачивая частицу "контр". В начале своего правления "новая элита" действует активно и адекватно, укрепляет общество, развивает его, дает общественному и государственному бытию новый импульс. Потом она начинает застывать. Второе поколение той же элиты состоит уже из более пассивных элементов, сменяющих в спокойную эпоху первую активную, фанатичную волну пассионариев. На третьем поколении элита ветшает, стремится всячески приватизировать властные функции в обществе, несмотря на то, что разложение, лень, коррупция , недееспособность, паразитическое отношение к власти как к привилегии, как к капиталу, а не как к общественному служению, делают ее неадекватной номинальным функциям, и тогда она становится препятствием для развития общества. Тогда, утверждает Парето, на периферии снова оформляется "контрэлита" пассионариев, и все начинается с начала. И Ленин и Сталин были знакомы с теориями Парето, модным в то время автором в европейских социалистических кругах. Нет ничего удивительного, что большевики, столкнувшись с конкретикой "реальной политики", начинают использовать теории "прагматика" Парето, не заботясь о том, чтобы примирить его с ортодоксальным марксизмом. 

Сам приход большевиков к власти – а Сталин был именно в гуще этой первой, сугубо пассионарной волны большевиков, (т.е. он – плоть от плоти "контрэлиты") – был радикальной, тотальной, не имеющей аналогов по масштабности сменой элит. Ленинские чистки, революционный террор – первый аккорд циркуляции элит, смена неадекватной, разложенческой верхушки консервативно-капиталистической царистской России на гиперактивных выходцев с социального дна. Романовская, дворянская элита вырождалась (по Парето) уже не одно поколение, поэтому сменившая ее контрэлита большевиков вынуждена была действовать довольно радикально. Но этот этап советской истории связан с Лениным и ленинизмом. 

Сталин осуществляет свои "чистки" на принципиально ином этапе, когда пассионарии низов уже надежно обосновались на вершине власти. На глазах Вождя убежденные идеалисты, фанатики "нового порядка" превращаются в коррумпированных, своекорыстных администраторов, чиновников; классовая и партийная солидарность, общность высокого идеала быстро вытесняются в большевистской элите новыми шкурными интересами. Начинается "бюрократизации" большевизма, неизбежный второй этап застывания элиты. Но Иосиф Сталин не дремлет. Тут-то и включается аппарат чисток. 

Против чего он направлен? – Против социального закона стагнации элит. Сталин стремится продолжить ротацию кадров, которая имеет естественную тенденцию буксовать на каждом этапе. Стоит только какой-то активной группировке подняться к вершинам, как тут же начинается имитация деятельности, клановость, групповщина. Перед партией и страной стоят сложнейшие задачи. За них в первую голову отвечает Вождь. А тут еще неизбывная косность социальных паретовских механизмов вырождения элиты! В условиях гигантского перенапряжения всех сил нации, строящей небывалое общество Справедливости и Счастья, не до нюансов. Под нож идут все те, кто выказывают признаки "второй стадии цикла элит". Иногда возникают перегибы. Но это детали. Социолог Сталин вполне усвоил уроки Вильфредо Парето. Пока он был жив, циркуляция элит была гарантирована. Суровой ценой, слишком суровой ценой … Но конец чисток означал необратимый процесс "стагнации". Сегодня мы знаем, к чему это привело и партию и государство. Законы Парето подтвердились сегодня самым трагичным для страны, народа и государства образом. 

Человечество в целом трудиться не любит. А планомерно, самостоятельно и гармонично трудиться вообще не способно по определению. Отсюда вытекает необходимость внешней мотивации труда с соответствующей его организацией. Есть два глобальных решения: капиталистический и социалистический. Капиталистический подход заключается в том, что самым эффективным принуждением человека к труду считается экономический террор. Кто не идет трудиться, тот обречен на экономическую гибель, тот не может купить продукты, оплатить жилье и одежду. Безусловно, это форма прямого организованного насилия системы. Оттого, что угроза смерти здесь опосредована, дана через шаг, суть дела нисколько не меняется. 

Есть второе решение – социалистическое. Пока человечество не доросло до настоящего свободного труда, приходится принуждать людей к труду неэкономическими способами. Для этого годится моральное давление, особая трудовой этики, наконец, прямое принуждение. При социализме труд не ставится в зависимость от денег и материального благополучия. Силовыми методами здесь прививаются духовные, этические навыки. Капитализм цинично относится к человеческой пассивной природе, стремится эксплуатировать ее, не изменяя. Социализм воспринимает тот же (бесспорный) факт трагически, силится его превозмочь, преодолеть несознательность"человеческого существа Отсюда два пути насилия: мягкое, но крайне циничное насилие капитализма, эксплуатирующего человеческую слабость, и жесткое, но в пределе преображающее, спасительное, этически оправданное насилие социализма, неэкономическое принуждение к труду. 

Иосиф Сталин прекрасно понимал антропологический дуализм двух подходов. По ту сторону безответственных, кабинетно-интеллигентных "гуманистов" от социализма, Иосиф Сталин имел дело с реальностью, причем с нутряной, побеспокоенной, разоблаченной, обнаженной человеческой реальностью, вывернутой наизнанку после акушерской мистерии Революции. Неэкономическое принуждение к труду, жесткая этическая антропологическая терапия – второй уровень осмысления чисток. 

Людей надо наказывать, надо заставлять трудиться, надо силовым образом трансмутировать их косную природу, превращая ее из лунно-пассивной в солнечно-активную, из потребительской в трудовую, из ветхой в новую. Социализм перестанет быть социализмом, если он откажется от этой важнейшей миссии. Сталин понимал все. И воплощал принципы "новой антропологии" в жизнь.