Читать онлайн «Нравственность капитализма. То, о чем вы не услышите от преподавателей»

...

Том Дж. Палмер

Эта книга посвящена нравственному обоснованию того явления, которое философ Роберт Нозик назвал «капиталистическими актами между совершеннолетними, совершенными по взаимному согласию» [1] . В ней рассказывается о системе производства на основе сотрудничества и свободного обмена, где преобладают именно такие акты.

Для начала стоит сказать несколько слов о названии книги – «Нравственность капитализма». Вошедшие в нее эссе связаны с нравственностью капитализма; они не ограничиваются сферой абстрактной нравственной философии, но затрагивают также экономику, логику, историю, литературу и другие дисциплины. Более того, они касаются нравственности капитализма, а не только нравственности свободного обмена. Понятие «капитализм» охватывает не только существующие с незапамятных времен рынки, где происходит обмен товарами и услугами, но также систему, обеспечивающую инновации, создание богатства и общественные изменения и принесшую миллиардам людей благосостояние, которого их предки и представить себе не могли.

Капитализм – это правовая, социальная, экономическая и культурная система, предусматривающая равные права для всех и «вознаграждение по способностям», стимулирующая децентрализованные инновации и метод проб и ошибок – то, что экономист Йозеф Шумпетер назвал «созидательным разрушением», – через механизмы добровольного рыночного обмена. Капиталистическая культура возносит на щит предпринимателей, ученых, людей, не боящихся риска, изобретателей, творцов. Хотя философы пренебрежительно называют ее материалистической (в том числе марксисты, сами отнюдь не чурающиеся материализма), капиталистическая система имеет прежде всего духовную и культурную основу. Как отметила историк Джойс Эпплби в своей недавней работе «Бесконечная революция: история капитализма», «поскольку капитализм представляет собой не просто экономическую, но и культурную систему, его сущность нельзя объяснить одними материальными факторами» [2] .

Капитализм – это система культурных, духовных и этических ценностей. Экономисты Дэвид Шваб и Элинор Остром в своем фундаментальном труде о роли норм и правил в функционировании свободной экономики, основанном на постулатах теории игр, подчеркивают: фундамент рынка – нормы, удерживающие нас от воровства и «усиливающие взаимное доверие между людьми» [3] . Капитализм – отнюдь не отрешенная от морали арена столкновения интересов, какой его часто изображают те, кто стремится подорвать или уничтожить эту систему: взаимодействие в его рамках очень во многом определяется этическими нормами и правилами. Более того, капитализм основан на этике, отвергающей грабеж и захваты – способы, которыми сколотили свои состояния большинство богачей в рамках других политико-экономических систем. (На деле во многих странах и в наши дни, и на протяжении почти всей истории человечества считалось и считается, что богатые – это те, кто отобрал что-то у других, прежде всего благодаря доступу к организованной силе, которую сегодня мы называем государством. Хищнические элиты используют эту силу для создания монополий и конфискации продуктов чужого труда через систему налогов. Они кормятся из государственной казны, получают выгоду от установленных государством монополий и ограничения конкуренции. Лишь в условиях капитализма люди богатеют, не становясь при этом преступниками.)

Возьмем явление, которое историк Дейрдра Макклоски называет «основополагающим фактом»: «Сегодня в Британии и других странах, переживших в новое время экономический рост, среднедушевые доходы превосходят соответствующие показатели на 1700-е или 1800-е годы минимум в 16 раз» [4] . Такого в истории человечества еще не бывало. При этом оценка, которую приводит Макклоски, пожалуй, даже слишком осторожна, ведь она не учитывает потрясающие достижения в науке и технике, благодаря которым все культуры мира оказались от нас на расстоянии вытянутой руки.

Капитализм ставит творчество на службу человечеству, уважая и поощряя предприимчивость и инновации – тот неуловимый фактор, благодаря которому наша жизнь так разительно отличается от жизни множества поколений наших предков до XIX столетия. Инновации, изменившие к лучшему жизнь людей, носят не только научно-технический, но и институциональный характер. Новые деловые предприятия самого разного толка на добровольной основе координируют труд огромного числа людей. Новые финансовые рынки и инструменты круглые сутки связывают воедино решения миллиардов индивидов о сбережении и вложении их средств. Новые телекоммуникационные сети объединяют людей, живущих в разных уголках планеты. (Не далее как сегодня я беседовал с друзьями из Финляндии, Марокко, США и России и через Facebook связывался с друзьями и знакомыми в Америке, Канаде, Пакистане, Дании, Франции и Кыргызстане.) Новые виды продукции предоставляют нам такие возможности, о которых предыдущие поколения и мечтать не могли. (Я пишу эти строки на ноутбуке Apple MacBook Pro.) Из-за этих перемен наше общество по множеству параметров резко отличается от всех обществ, существовавших в истории.

Капитализм – не только строительство в том смысле, который вкладывали в это понятие социалистические диктаторы, заставляя своих рабов «строить светлое будущее». Капитализм не просто упорный труд, самопожертвование или усердие – это создание полезных вещей. Те, кто не понимает сути капитализма, с готовностью поддерживают программы по «созданию новых рабочих мест», чтобы люди могли трудиться. Но они не осознают не только сути капитализма, но и сути труда. Есть такая известная история: в одной из азиатских стран экономисту Милтону Фридману показали, как сооружается гигантский канал. Он был удивлен, что множество рабочих вручную, без специального оборудования перелопачивают огромные объемы земли и камней. Ему объяснили: «Вы не понимаете, это программа по созданию рабочих мест». Фридман ответил: «А я-то думал, вы строите канал. Если вы хотите занять работой как можно больше людей, выдайте им ложки вместо лопат».

Меркантилист и сторонник «кумовства» X. Росс Перро, баллотируясь в президенты США в 1992 году, в ходе предвыборных дебатов сетовал, что Америка покупает у Тайваня компьютерные чипы, а взамен продает ему картофельные чипсы. Перро словно стыдился того, что США наращивают экспорт картофельных чипсов: он, как и Ленин, считал, будто добавленную стоимость имеет только «серьезная» промышленная продукция. В этой связи экономист из Стэнфордского университета Майкл Боскин справедливо заметил: доллар остается долларом независимо от того, на чем он заработан – на картофельных чипсах или компьютерных чипах. Добавленная стоимость – это добавленная стоимость, выращиваете ли вы картошку в Айдахо или обрабатываете кремний в Тайбее. Сравнительное преимущество [5] – ключ к специализации и торговле; труд, создающий что-то полезное, не может быть постыдным – будь то труд фермера, грузчика (как раз сегодня трое грузчиков переставили мебель и книги в моей библиотеке, и я отлично осознаю, как много полезного они для меня сделали), финансиста и так далее. Рынок – а не высокомерные политики-меркантилисты – показывает нам, в каких случаях мы создаем добавленную стоимость, а в отсутствие свободного рынка узнать это нам не дано.

Капитализм – это не обмен масла на яйца на местном рынке, который происходил тысячелетиями. Это создание добавленной стоимости путем мобилизации энергии и изобретательности людей в масштабах, невиданных в истории, обеспечивающее простым людям благосостояние, которое удивило бы самых могущественных и богатых королей, султанов и императоров прошлого. Это слом укоренившихся систем власти, господства и привилегий, открытие всех путей наверх для способных людей. Это замена принуждения убеждением [6] . Это стимулы, побуждающие не завидовать другим, а добиваться большего собственными усилиями [7] . Это то, что позволяет мне и вам жить так, как мы живем.

(Единственное, что было у королей, султанов и императоров и чего нету простых людей сегодня, – это власть над другими и возможность ими повелевать. У них были гигантские дворцы, построенные рабами на деньги, которые были собраны в виде податей, но не имевшие ни отопительной системы, ни кондиционеров; у них были рабы и слуги, но не было стиральных и посудомоечных машин; у них были целые армии гонцов, но не было мобильных телефонов и Wi Fi; у них были придворные лекари и знахари, но не было обезболивающих, чтобы облегчить страдания, и антибиотиков, чтобы лечить инфекции; они были могущественны, но по сегодняшним меркам бедны как церковные крысы.)