Читать онлайн «Путин против Медведева – схватка бульдогов под ковром»

Мы рады вас приветствовать, уважаемые коллеги!

Под этим ёмким словом – «коллеги» – мы подразумеваем всех, кто не равнодушен к конспирологии как методу познания реальной действительности, сокрытой под толщей лжи и заблуждений. Во все времена здравомыслящие люди не верили «официальной точке зрения» государственных и религиозных институтов власти, справедливо полагая, что истина заключена в другом, нежели в том, в чём всех пытаются убедить.

Время, в конце концов, всегда расставляло всё на свои места. И, как правило, правыми оказывались именно те, кто до последнего сомневался в «общепринятой» точке зрения. Известный российский учёный и общественно-политический деятель А.Г. Дугин в своём фундаментальном труде «Конспирология» совершенно верно указал: «В течение последних столетий современной истории конспирологические мотивы в историографии, культурологии и даже повседневной политике играют столь значительную роль (а в некоторых случаях являются столь весомым аргументом), что это само по себе заставляет нас внимательно изучать феномен «конспирологии».

В «Новейшем словаре иностранных слов и выражений», изданном в 2001 г., это слово (англ. conspirology) трактуется как «наука, исследующая подпольную деятельность, заговоры и тайные общества». Именно как «наука»! Хотя до сих пор в широких научных кругах бытует мнение, что конспирология – в силу несерьёзности своей методологии – не может претендовать на роль самостоятельной науки и, в лучшем случае, может иметь прикладное значение в рамках религиоведческой или политологической дисциплины. Но при этом многие оппоненты сходятся во мнении, что конспирология, отражая реалии современного мира, имеет чётко выраженный исторический аспект, который затрагивает очень многие гуманитарные направления научного познания.

Что же такое «конспирология» и можно ли сформулировать более полное определение этого явления?

Ответить на этот вопрос в полной мере сегодня не представляется возможным, так как многие аспекты этого явления до сих пор ещё мало изучены. И, не в последнюю очередь, потому, что негативное отношение к конспирологии со стороны академической науки и официальных властей является главным барьером к полноценному изучению этого общественного феномена, демонстрирующего свою удивительную живучесть с библейских времён и до наших дней.

Александр Дугин так характеризует этот феномен общественной жизни:

«Если в 60-х – 80-х годах прошлого века конспирология была уделом маргинальных чудаков и желтейших «таблоидов», в 90-е она стала явлением массовой культуры. Прорыв начался с сериала «X-files», где агенты спецслужб Малдер и Скалли расследовали все виды возможных «заговоров» и «вторжений», иллюстрируя бесконечный набор конспирологических фантазий. «The truth is out there», – гласит девиз «X-files»: «правда не здесь», «правда сокрыта». Это есть первый жест конспирологического отношения к миру. Это значит «нас обманывают», и, следовательно, «надо докопаться до истины, какой бы она ни была». «Очевидно, что истина, до которой надо докапываться, должна быть какой-то сногсшибательной – иначе не интересно и не было бы резона её скрывать», – рассуждают конспирологи. […]

Конспирология постепенно становится легитимным стилем, своего рода модой. И есть основания считать, что это не просто краткосрочное увлечение, но устойчивая социальная тенденция».

Последние десять лет только подтвердили правоту выводов Александра Дугина.

Даже если не брать в расчёт такое явление массовой культуры, как «дэнбраунизм», придётся констатировать: сейчас практически каждый второй блокбастер – будь то книга или кинофильм – так или иначе замешен на конспирологии.

С точки зрения культурологии, этот феномен Александр Дугин объясняет тем обстоятельством, что конспирология является типичным проявлением культуры постмодерна, когда критичное отношение к окружающей действительности влечёт за собой наложение различных исторических контекстов и выражается тотальным недоверием к рациональному началу в политике и искусстве. Позитивистское отношение к истории подвергается осмеянию, в то время как «вера в заговор, оккультные силы и могущественные тайные организации, в «невидимую руку» и «мировую закулису», незримо управляющую ходом истории», воспринимается чуть ли не как религиозная догма, хотя именно против академического догматизма – как в науке, так и в религии – конспирологи, в первую очередь, и выступают.

В этом и заключается главный культурологический парадокс конспирологии.

Но если конспирология как феномен массовой культуры практически не вызывает сомнений в своём существовании, то какова социальная база этого явления, если говорить языком статистики? Есть ответ и на этот вопрос.

В качестве наглядной иллюстрации приведём данные, полученные ВЦИОМ при проведении социологического опроса на территории России в декабре 2008 года, когда грянул экономический кризис и в стране наметился рост протестных настроений. Так вот, в среднем 38 % россиян не доверяли сообщениям СМИ об экономическом кризисе. Причём наименьшим доверием к СМИ – 45 % опрошенных! – отличались люди с высшим и незаконченным высшим образованием, а также люди со средним специальным образованием – 39 %. Поэтому неудивительно, что наибольшая степень недоверия к официальной информации СМИ наблюдалась в городах с населением свыше 500 тыс. человек.

Именно эта категория граждан и стала целевой аудиторией первого российского конспирологического интернет-портала Conspirology.org, который стартовал в мае 2009 года. За прошедшее время на страницах созданного нами интернет-ресурса были опубликованы десятки исследований, затрагивающих с позиции конспирологии наиболее актуальные темы общественно-политической жизни страны. Многие из этих интернет-публикаций вызвали значительный резонанс и внесли свои изменения в политическую повестку дня.

И вот теперь издательство «Яуза» совместно с Conspirology.org запускает в свет новую серию книг, которая не только продолжит заложенные нами исследовательские традиции, но и, надеемся на это, внесёт свой существенный вклад в развитие отечественной конспирологии.

«Более всего конспирологический подход характерен для анализа политических процессов. Здесь конспирология получает очень широкую и благодарную массовую поддержку. Власть, даже в самых демократических и транспарентных обществах, всегда предпочитает конфиденциальность – большинство политических решений принимаются за закрытыми дверями, и никогда СМИ не могут по-настоящему проникнуть за этот занавес. Вполне реальная и прагматически объяснимая зона тени разрастается у активных наблюдателей до невероятных размеров: так рождаются мифы о всевозможных «заговорах», складываются системы «оккультных корней» и «тайных связей», появляются слухи о «зловещих тайных обществах» и «агентах влияния», – пишет Дугин, и с ним сложно не согласиться.

Особую пикантность нашему участию в этом совместном проекте придаёт и то обстоятельство, что раньше – ещё до того, как заняться конспирологией – авторы этих строк, являясь профессиональными журналистами с 20-летним стажем, неоднократно принимали участие в различных политических кампаниях в качестве PR-технологов, что многим недоброжелателям даёт теперь повод трактовать наши конспирологические исследования как новый формат проявления «чёрного пиара», нацеленного против власть имущих.

Так, на форуме интернет-портала «Общественное мнение» в ходе развернувшейся бурной полемики по поводу появления в Сети ресурса Conspirology.org наиболее острую дискуссию вызвал вопрос, поставленный Александром Крутовым – маститым журналистом, лауреатом премии им. Артёма Боровика: в чём разница между «пиарщиками» и журналистами и в чём должна заключаться профессия журналиста? Такой, казалось бы, простой вопрос, тем не менее, в профессиональной среде выявил очень большой спектр мнений, некоторые из них оказались даже полярными.

Но нас в этой связи больше удивляет другое: в самой постановке вопроса, как и в ходе развернувшейся полемики, в которой самое активное участие принимали, в том числе, и конспирологи, была заложена модель, полностью исключающая право на существование конспирологической журналистики как таковой, а следовательно – и самой конспирологии. Это, впрочем, вполне вписывается в общепринятую схему как традиционного медиасообщества, так и экспертного сообщества, где профессиональным конспирологам – по причине засилья маргиналов от конспирологии! – место под солнцем не предусмотрено.

На этот счёт Александр Дугин – и мы с ним полностью солидарны – имеет своё особое мнение: «В прикладной политологии и политической журналистике конспирологический метод получил самое широкое распространение: чаще всего наблюдатель и комментатор действий власти не знает всей подоплёки происходящего и достраивает неизвестные звенья или факты волюнтаристически – «теория заговора» в этом бесценный помощник. Если между одним политическим деятелем или событием и другим нет никакой явной и прозрачной связи, а их надо (по логике статьи или комментария) связать между собой, напрашивается конспирологический метод: «эта связь есть, но она скрыта», это «тайная связь», а если эту связь сами главные герои публично отрицают, то тем самым они только подтверждают догадку о её существовании».