Читать онлайн «Масонские и интеллигентские мифы о Петербургском периоде Русской истории»

Русские западники порочат Московскую Русь, не считаясь совершенно с исторической правдой.

В № 9-10 журнала «Русский Путь», органе Российского Отечественного Союза, в статье Владимира Ильина «Русь Петербургская и Киевская в связи с расцветом общерусской культуры» (к 250-летию со дня основания Санкт— Петербурга), мы встречаем редкий бесстыдный исторический поклеп на Киевскую и Московскую Русь.

Во всей русской истории, по мнению лже-мудрствующего автора, есть только одно светлое пятно — это петербургский период ее истории.

«Относительная удача этого дивного, поистине Афинского Периклова века Петербургской России была невероятна и Петербургскому «чуду» надо дивиться не менее — если не более — чем «чуду греческому».

Это чудо «потому чудесней, если можно так выразиться, что оно есть все же чудо глубоко христианской и даже первоначальной христианской культуры, каким является православие Киевское, к которому вернулась Петербургская Россия».

«Петербургская Российская Империя, — заявляет, лишенный чувства стыда автор, — есть такая краткая интермедия в этой ужасающей непрерывной цепи национально-культурных убийств и самоубийств, какой является Русская История»…

Итак вся русская история для сего лже-мудреца есть только ужасающая непрерывная цепь национально-культурных убийств.

«И не удивительно, — утверждает В. Ильин, — что в Петербургской России было христианства гораздо более, чем его было в Московской Руси — тоже вопреки народнически-славянофильским трафаретам — одному из пагубнейших заблуждений все той же Петербургской России — ибо славянофильство есть типичный продукт петербургского духа в стадии самоотрицания.» Из этой статьи вы узнаете, что Преподобный Серафим Саровский резко противостоит Московскому духу, якобы выразившемуся только «в конце концов в старообрядческом снобизме, и эстетизме, а потом и вовсе в беспоповщине, то есть в протестантизме, в анти-церковности и в либрпансерском безбожии — последнем продукте старообрядчества, давшем такого мерзкого урода, как Крымов»… «во-вторых в Петербургском периоде в Петербургской России было несравненно более христианства чем в Московской Руси по той причине, что ее культура сосредоточила в себе лучшие плоды светского, секулярного гуманизма, гражданской гуманности, что ведь есть тоже анонимный или псевдонимный плод христианства».

Каждая фраза статьи Владимира Ильина — ужасна по безвкусию своего стиля и по беспардонной клевете на Киевский и Московский период Русской истории.

Такой видный член Ордена Русской Интеллигенции, как Г. Федотов и тот в своей работе «Трагедия русской интеллигенции» признает необходимость коренного пересмотра существовавших до сих пор взглядов на русское историческое прошлое: «Мы, современники революции, — пишет он в предисловии у упомянутой выше работе, — имеем огромное, иногда печальное преимущество видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком уютного дома. Мы, — пусть пигмеи — вознесены на высоту, от которой дух захватывает. Может быть, высота креста на который поднята Россия… Наивным будет отныне все, что писал о России XIX век, и наша история лежит перед нами, как целина, ждущая плуга. Что ни тема, то непочатые золотые россыпи.» Необходимость и законность пересмотра признает и другой выдающийся представитель Ордена Русской Интеллигенции наших дней — критик Г. Адамович. Он так же считает, что взгляды на русское прошлое оказались несостоятельными, неспособными объяснить трагическую судьбу постигшую Россию. «Да, действительно, — пишет он в статье «Нео-нигилизм» (Рус. Мысль № 1137), — после всего, что в России — и с Россией — произошло, пересмотр, а может быть и «переоценка» прошлого неизбежны и естественны. Кто же станет это отрицать? Русский человек должен искать ответа, добиваться объяснения: как, почему, отчего случилось то, что случилось? Кто в конечном счете виноват? Кому обязаны мы тем, что уже почти сорок лет сидим здесь, на новых «реках вавилонских?» Если бы такого вопроса в русских сознаниях не возникало, это был бы плохой признак, свидетельствующий об окончательной спячке.» Подобные взгляды членов Ордена Русской Интеллигенции, который несет главную историческую ответственность за крушение русского национального государства, есть ничто иное как стыдливое признание лживости исторических концепций созданных историками в предреволюционную эпоху, в большей или меньшей степени, выполнявших идеологические заказы Ордена Русской Интеллигенции.

Взгляда о необходимости переоценки ценностей придерживался и выдающийся представитель правого лагеря, недавно умерший проф. И. А. Ильин, «…мы не ищем обвинения, — писал он в журнале «Колокол» (№ 2 за 1927 г.), — но мы не можем замалчивать правду, ибо правда необходима сейчас России, как свет и воздух. Зоркий и честный диагноз есть первая основа лечения».

Некоторые мои читатели считают что я слишком строго сужу Петра I, другие считают непоследовательным мое отношение к русским историкам признанным до революции классиками русской историографии. Один из моих оппонентов, весьма уважаемый мною человек, пишет, например: «Все они были умными — скажу больше очень умными людьми. Так за что же Вы их подозреваете в недомыслии?» Умными людьми были не только Соловьев, Карамзин, Ключевский, С. Платонов, но и многие рьяные разрушители России, как Белинский и Герцен, Салтыков-Щедрин и многие, и многие другие. И никого из них я в недомыслии не упрекаю, я недостаточно глуп чтобы делать им упреки такого рода. Я указывал на совершенно иную причину несостоятельности существующих исторических систем — на то, что в одних случаях историки приходили к неверным выводам непреднамеренно, потому, что придерживались созданного русскими вольтерьянцами и масонами мифов о варварстве Московской Руси и ее «гениальном спасителе» Петре I, или, в ряде случаев, преднамеренно искажали историческую перспективу боясь кары со стороны Ордена Русской Интеллигенции от милости или гнева которого зависела ученая карьера всех русских историков.

«Для нормально логически рассуждающего человека, — писал я, в «Робеспьере на троне», — или оценки личности Петра неверны, или неверен вывод, который делают историки, называя государственного деятеля «без элементарных политических понятий, не умеющего понимать ни исторической логики, ни физиологии народной жизни» «гениальным человеком и великим реформатором». Большинство представителей эмиграции совершенно ошибочно воображают что изобретателями идеологического, или как принято говорить «социального заказа» являются большевики. На самом деле изобретателями идеологического заказа являются масоны. Эту масонскую традицию всегда широко применял и Орден Русской Интеллигенции. Прославлялись только те историки, которые придерживались основных масоно-интеллигентских мифов: о варварстве Московской Руси и ее неизбежной гибели, гениальности Петра, благодетельности осуществленной им революции, мифа о «Екатерине Великой», о благодетельности будто бы царствования Александра I и реформ масона Сперанского, мифа о «сумасшествии Павла I», мифа о «диком деспотизме Николая I» и т. д.

Историки могли варьировать несколько свои оценки исторического прошлого России, чтобы создавать видимость свободной трактовки, но не имели права разоблачать лживость основных масоно-интеллигентских мифов. Историки это превосходно знали и принуждены были мириться с явной нелогичностью своих рассуждений в целом ряде случаев. В таком же точно положении сейчас находятся историки современной России, среди которых тоже находится не мало весьма образованных и культурных людей.

Но они тоже, как и дореволюционные историки, принуждены выполнять идеологические заказы прямых духовных потомков Ордена Русской Интеллигенции — большевиков.

Вот как, например, оценивал поведение историка Ключевского митрополит Киевский и Галицкий Антоний слушавший лекции В. Ключевского в Московской Духовной Академии: «В это время в Московской Академии преподавал знаменитый историк Василий Осипович Ключевский, вышедший из духовного звания. Вопреки общему перед ним преклонению о. Антоний относится к нему сдержанно, он считал его ученым не вполне искренним и ставил ему в укор то, что он, заботясь о своей популярности, обнаруживает себя то как патриот и друг Церкви, то наоборот, как сторонник материалистических начал жизни, в зависимости от среды для которой ему приходилось действовать». (Епископ Никон. Жизнеоп. Блаженнейшего Антония, митр. Киевского и Галицкого. Том I, стр. 119) Лекции в Московской Духовной Академии Ключевский читал в одном духе, а лекции в Московском университете уже совершенно в другом. То есть в целях снискания популярности Ключевский преднамеренно искажал истину страшась бойкота и преследований со стороны Ордена Русской Интеллигенции. А духовная цензура Ордена Русской Интеллигенции была на много нетерпимее и страшнее цензуры царского правительства. Ключевский, как и все другие крупные историки никогда не забывал как расправился Орден Русской Интеллигенции с Гоголем, Н. Лесковым, славянофилами и многими другими осмелившимися не выполнять идейных заказов Ордена.