Читать онлайн «Август 1956 год. Кризис в Северной Корее»

Середина и конец 1950-х гг. стала для социалистического лагеря временем глубоких перемен. На протяжении нескольких лет после смерти И.В.Сталина в 1953 г. политическая, социальная и культурная ситуация в большинстве социалистических государств радикальным образом изменилась. Возможно, что нашим современникам, свидетелям драматического распада мировой социалистической системы, перемены тех лет кажутся не столь уж и впечатляющими. Однако у тех, кому довелось жить в социалистических странах и до, и после «хрущевских реформ», никогда не возникало сомнений в принципиальной важности тех изменений, что произошли там между 1953 и 1960 гг. Именно в середине 1950-х гг. утвердились те основные принципы, на основе которых социалистический лагерь продолжал функционировать вплоть до своего распада в 1989–1991 гг.

Эти изменения в большей степени были результатом «кампании по борьбе с культом личности и его последствиями», которая развернулась в Советском Союзе после 1953 г. и достигла своей кульминации в 1956–1957 гг. Эта кампания и связанные с ней политические и социальные реформы имели своей целью создание новой, более гуманной и более эффективной модели государственного социализма. В рамках этой модели были резко расширены границы дозволенного в культуре, науке, искусстве и общественной жизни, ушли в прошлое массовые репрессии, и правительства социалистических стран по большому счету перестали обращать внимание на частную жизнь своих подданных, если те только не бросали прямого вызова официальной идеологии и существующему строю. Однако реформаторы подразумевали, что основы социалистического строя в его ленинско-сталинской интерпретации должны оставаться неизменными, несмотря на все послабления. В экономике никто не подвергал сомнению господство государственной собственности и центрального планирования, а во внутренней политике подразумевалось, что марксистско-ленинская партия должна сохранять особый статус и осуществлять постоянный контроль над обществом.

События в Москве стали толчком к переменам, которые быстро распространились по всему социалистическому лагерю, который в тот период состоял из десятка стран в Восточной Европе и Восточной Азии. Результатом десталинизации стало то, что социалистический лагерь, доселе строго контролировавшийся Москвой, утратил свое былое однообразие. В некоторых странах — например, в Болгарии или ГДР — местные правящие круги пошли по стопам Москвы и в конечном счете создали (точнее, импортировали из СССР) более либеральную постсталинистскую версию государственного социализма. В некоторых других государствах социалистического лагеря местное руководство заняло более радикальную позицию и со временем смогло уйти от сталинской модели заметно дальше, чем Советский Союз хрущевских и брежневских времен (примером здесь может служить Венгрия). Наконец, в некоторых социалистических странах высшие руководители выступили за то, чтобы сохранить верность прежним принципам и при этом порою даже показали себя большими сталинистами, чем Сталин. При этом в большинстве подобных режимов сталинская идеологии была со временем дополнена новым компонентом — местным национализмом, так что возникший таким образом синтез правомерно называть «национальным сталинизмом»[1]. По пути «национального сталинизма» пошли Албания, Румыния, Корея, отчасти — Китай и Вьетнам (хотя в последних двух странах речь могла идти только о советском влиянии, а не о советском контроле, причем во Вьетнаме условия военного времени оказывали огромное влияние на всю местную специфику). Как ни парадоксально, деятельность и либеральных реформаторов, и приверженцев «национального сталинизма» объективно имела схожий результат — разрушение единообразия раннего социалистического лагеря и ослабление главенства Москвы, которое в сталинские времена казалось совершенно нерушимым. Коммунистический мир в середине 1950-х гг. необратимо изменился.

Неуверенность и сомнения среди правящих кругов сочетались в эти переломные годы со вспышками массовых выступлений протеста. В 1956 г. население Венгрии и Польши открыто выступило против своих коммунистических правительств под националистическими и демократическими лозунгами. В Венгрии повстанцы фактически установили контроль над столицей страны, и только прямая военная интервенция Советского Союза спасла режим от гибели. В Польше кризис в итоге разрешился мирным компромиссом, но осенью 1956 г. ситуация и там могла окончиться вооруженной конфронтацией. При этом идеи, вдохновлявшие участников выступлений протеста, могли существенно различаться. Например, другим проявлением «кризиса середины пятидесятых» можно считать события в Грузии, где в марте 1956 г. местная молодежь выступила против политики десталинизации, в защиту «чести и доброго имени» покойного диктатора, которого они искренне считали своим великим соотечественником и благодетелем. Вне зависимости от идеологической окраски, сама принципиальная возможность массовых политических акций была совершенно новым явлением. До 1956 г. открытый протест против существующего режима в большинстве социалистических стран невозможно было представить (а там, где дело до него все-таки доходило, как в Германии в 1953 г., такие выступления подавлялись немедленно и беспощадно).

Наиболее существенные перемены в социалистическом лагере произошли в 1956 г. Именно этот год стал годом XX съезда КПСС, годом «закрытого доклада» Хрущёва и официального осуждения Сталина; годом венгерского восстания и массовых беспорядков и стачек в Польше; годом нарастания напряженности в Китае; годом первого советско-югославского примирения.

Северная Корея, самая восточная страна социалистического лагеря, не оставалась в стороне от этих событий. Середина 1950-х гг. была важнейшим поворотным моментом в истории КНДР. Когда в 1953 г. окончилась Корейская война, КНДР, несмотря на некоторые местные особенности и исключительную бедность, в целом вполне вписывалась в общепринятые рамки «народной демократии» (или, скорее, «зависимого сталинизма»). Однако после 1956 г. страна начала быстро меняться. Как известно, КНДР вместе с Албанией, Румынией и Китаем относилась к тем социалистическим странам, которые тогда пусть и с разной степенью радикализма, но выступили против новой антисталинской линии Москвы. Руководство этих стран осталось верно прежним сталинистским принципам, которые все более активно дополнялись националистической риторикой. Особенно четко этот курс на построение «национального сталинизма» стал проявляться в Корее с начала 1960-х гг., но основания для него были заложены в ходе событий середины и конца 1950-х гг.

Поворотным моментом в истории Северной Кореи стала неудачная попытка смещения Ким Ир Сена, которая была предпринята в августе 1956 г. группой высших партийных руководителей. «Августовские события» стали единственным случаем открытого выступления против Ким Ир Сена за все время почти полувекового правления «Великого Вождя». Попытка оппозиции изменить политический курс окончилась неудачей, но ее последствия оказали огромное влияние на судьбу страны. «Августовский заговор» был важнейшей вехой в политической истории Кореи, его провал означал конец прежней политической системы и рождение пхеньянской версии «национального сталинизма».

Открытое выступление части высшего руководства против Ким Ир Сена стало возможным благодаря той атмосфере, что царила в столицах «стран социалистического лагеря» в середине 1950-х гг. Неуверенность и беспокойство сочеталось с ощущением неизбежности перемен. Многие надеялись на то, что государственный социализм сталинского образца удастся радикально реформировать, создав его новый, более гуманный, менее репрессивный вариант. В подобной атмосфере неизбежными были и вспышки массовых движений, и рост общественной активности во всех сферах жизни, и политические авантюры среди высшего руководства. Мотивы тех, кто выступал в поддержку реформ, были самыми разными: одних вдохновляли национальные идеалы, другие мечтали об «очищенном от извращений» коммунизме и «возвращении к Ленину», третьи намеревались каким-то образом соединить социализм и демократию, четвертые просто надеялись воспользоваться неопределенной ситуацией в собственных интересах. Тем не менее всех реформаторов объединяло неприятие сталинской системы, которую они считали и аморальной, и неэффективной. Эта политическая атмосфера являлась прямой угрозой тем силам и группам, что находились у власти, и в большинстве социалистических стран середина 1950-х гг. стала временем, когда руководители первого поколения, «маленькие Сталины» Восточной Европы, были отстранены от власти.