Читать онлайн «Холокост в Латвии. «Убить всех евреев!»»

Стремительно наступавшие немецкие части группы армий «Север» заняли Ригу первого июля 1941 года. Боевая группа полковника Отто Лаша, командира 43-го полка первого корпуса вермахта, стремительным броском ворвалась в город с юго-западного направления, со стороны Бауски. Немцы вышли сначала к левому берегу реки Даугавы, рассекающей город надвое, откуда их артиллерия открыла огонь по центральной, правобережной части Риги, которая оставалась еще в руках русских. Снаряды, просверлив нагретый воздух лета, с оглушительным грохотом рвались в извилистых кишках улиц Старого города, разнося вдребезги средневековые дома с окнами-бойницами, повидавшими на своем веку не одну осаду. Выгорела и рухнула трехъярусная башня знаменитой церкви Святого Петра, на Ратушной площади превратился в груду развалин средневековый Дом Черноголовых — шедевр рижской архитектуры.

Город защищали разрозненные русские части — сборные отряды моряков и пехоты, полки НКВД, даже окруженцы, пробившиеся из Либавы. Сплошной организованной обороны тут не было и быть не могло: четырьмя днями ранее неукротимый Манштейн передовым танковым отрядом своего пятьдесят шестого корпуса взял Двинск, а это двумястами километрами восточнее Риги! Столица свежеиспеченной Советской Латвии была обречена. Да что там этот Двинск, не в нем ценность, а в тамошних мостах через Даугаву, которые целехонькими достались вермахту. Диверсанты в красноармейской форме (медицинской службы) отменили подрыв мостов, сбив с толку перепуганных русских саперов. Недоумки! Дернулся, заподозрив неладное, только один русский лейтенантик, но его быстро скрутили тренированные немецкие, как бы их теперь назвали, спецназовцы. Им удалось захватить и железнодорожный мост, лишь незначительно поврежденный. И через несколько минут по даугавпилсским улицам катили немецкие танки. Вперед, только вперед — на Псков, Лугу и Ленинград, ненавистный город!

Рижские мосты, впрочем, русские успели взорвать. Эти славяне старались, как только могли, держаться, отходили организованно, огрызались злобно. Еще на левом берегу немцы заигрались в атаках и попали в охват — обороняющиеся обрушили на них огонь с трех сторон, да такой сильный, что даже самому полковнику пришлось лечь за пулемет. Немцам все же удалось сломить оборону русских. После артподготовки они переправились через Даугаву и, подавляя отдельные очаги сопротивления Красной Армии, овладели городом. Полковник Отто Лаш получил за взятие Риги Рыцарский крест.

Неподалеку от вымершего городского рынка, где отчаянно метались только ошалевшие от артиллерийской канонады крысы, удушливо тлели две подбитые русские танкетки; брошенной второпях техникой были забиты все выезды из Риги.

Кучка обезумевших от страшных предчувствий и слепой надежды горожан рвалась в ворота Рижской центральной тюрьмы в поисках своих недавно арестованных чекистами родственников, не зная еще, что все они расстреляны накануне.

А по городским улицам уже шагала победным маршем немецкая пехота. Стройными рядами проходили бойцы вермахта в серо-зеленых коротких мундирах с закатанными по локоть рукавами; оглушительно треща, катили оснащенные тупорылыми пулеметами мотоциклетки; уверенно и неотвратимо ползли по прогибающимся мостовым лязгающие гусеницами танки.

Как они были счастливы тогда, юные белокурые сверхчеловеки, в эти знойные летние дни, совершая свой молниеносный победный марш. Никто не был в силах помешать стремительному движению на восток дивизий вермахта, взломавших оборону большевиков на всех направлениях. Россия, как и предрекал фюрер, оказалась колоссом на глиняных ногах. Один стремительный удар — и всё рассыпалось в прах.

Какими убогими казались жизнерадостным и веселым, уверенным в себе солдатам вермахта русские пленные — в нелепых своих длинных гимнастерках, ободранные и униженные, раздавленные свалившейся на них катастрофой…

«Оберкомандо Вермахт, Берлин, Шенеберг, 20.07.1942.

Содержание: клеймение советских военнопленных.

Советские военнопленные должны быть клеймены особым и устойчивым знаком.

Знак состоит из открытого снизу острого угла, около 45 градусов и 1 см длиной, на левой половине ягодиц в 5 см от заднего прохода. Знак делать ланцетами, которые находятся в каждой воинской части. Как краску употреблять китайскую тушь. При выполнении действовать так: стянутую кожу намочить китайской тушью, потом поверхностно колоть накаленным ланцетом. Избегать глубоких кровоточащих разрезов. Так как к настоящему времени нет достаточного опыта устойчивости знака, то каждые 14 дней, 4 недели и 3 месяца знак проверить и если нужно, возобновить.

Клеймение — не медицинская процедура…»

Ах, до чего же сладок воздух только что завоеванного города! Полной грудью дышали сейчас немецкие солдаты, впитывая запахи чужой жизни, отныне всецело принадлежащей им, и аромат победы сдабривался горьким привкусом пожарищ и кислятинкой отстрелянных гильз.

Гренадеры радовались вдвойне: они вернули германскому рейху жемчужину старинного Ганзейского союза, вернули город, созданный в этом диком языческом краю тевтонским гением. Казалось, над узкими петляющими улочками Старого города, изуродованного немецкой артиллерией, витает тень великого архиепископа Альберта и над колоннами вермахта распростерты плащи его крестоносцев, огнем и мечом усмирявших окрестные племена и народцы в те далекие времена, когда Европа была еще совсем юной.

Полковник Лаш тоже был счастлив. Ах, если бы он только мог обладать волшебным даром предвидения, о чем бы он подумал тогда? Впереди — блестящая карьера: он станет генералом от инфантерии, получит «дубовые листья»… А потом? Потом… комендант и начальник обороны родного города — Кенигсберга, который вот такие же, в мятых гимнастерках и нелепых ботинках с обмотками, иваны превратят за страшную неделю артподготовки в груду развалин, а после пойдут на яростный и беспощадный штурм. Крепость будет держаться еще трое безнадежных суток, в крови, дыму, отчаянии бессмысленной бойни, а потом он сдаст им город, свой город… Его, генерала Лаша, публично проклянет фюрер, семью отправят в концлагерь, детям изменят фамилию. А ему — десять лет русского плена… Правда, ягодицы генерала русские не клеймили.

Но вовсе не обязательно следовало быть ясновидцем Гануссеном, чтобы насторожиться за эту первую неделю войны. Солдат вермахта поражала та звериная ярость, с которой защищались русские. И это тогда, когда одни сдавались врагу полками и дивизиями, а другие бились бессмысленно и отчаянно, взводами и ротами, предпочитая гибель сдаче в плен. Да что там ротами! В полутора сотнях километров от Риги, среди литовских полей и болот, один танк русских задержал на двое суток продвижение целой механизированной дивизии вермахта. У местечка Райсеняй (Где это? Кому вообще известно и нужно это место — Райсеняй?) танк КВ-1, громадный, с непробиваемой броней и огромной, похожей на стоящую стоймя банку консервов, башней, двое суток расстреливал, как в тире, немецкую технику, пока его дьявольскими ухищрениями не подорвали вместе с экипажем.

А уже на следующий день после взятия Риги, 2 июля, двумя сотнями километров восточнее, у латвийского городишки Дагда, передовые части отборной эсэсовской дивизии «Мертвая голова» нарвались на русскую засаду. Их здорово потрепали и, что немыслимо, даже несколько десятков эсэсовцев взяли в плен! Сдающиеся в плен бойцы дивизии «Мертвая голова»? Кошмар для комдива — папы Эйке!

…Не в пример обитателям других захваченных немцами европейских столиц, рижане радушно встречали наследников гордых тевтонов.

«Как только на улицах показались немецкие солдаты, на домах появились развевающиеся национальные флаги. Многие латышки в красочных национальных костюмах с радостными лицами спешили приветствовать идущих по улицам немецких воинов. В мгновение ока выросла гора цветов у памятника Свободы, который оказался не тронутым военной бурей. После перерыва в целый год у подножия памятника вновь встал почетный караул. Рядом с немецкими солдатами стояли и наши айзсарги».

Так живо описывала этот исторический день в начале июля сорок первого года одна из провинциальных латышских газет — лиепайская «Курземес вардс».

Почему-то именно провинциальным мастерам пера и ротатора удавались самые цветистые репортажи о первом дне июля 1941 года.

Елгавская «Национала Земгале» рассказывала своим читателям:

«Сегодня в Риге после вступления в нее героической армии Великой Германии… царил неописуемый восторг. У всех сверкали в глазах слезы радости. Всюду на улицах приветствовали, славили, осыпали цветами героических освободителей…