Читать онлайн «Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки». Страница 76

Независимо от формы организации монастыря главной целью монашеской жизни оставалось спасение души для жизни вечной, основными средствами — молитва и борьба с собственными пороками, а монашеский обет всех иноков включал целомудрие, нищету и послушание.

Для истории монашества и монастырей Преображенский Соловецкий монастырь, крупнейший общежительный на русском Севере, имеет большое значение как в силу своей масштабности и вклада в русскую культуру, так и потому, что он дает возможность проследить историю возникновения и развития различных форм монашеской организации, поскольку представляет собой систему обителей: основной общежительный монастырь и несколько скитов (наиболее известны из которых Анзерский и Голгофо–Распятский), кроме того, на Соловках и в последней четверти XIX в. сохранялось отшельничество. Часто отшельниками становились постриженники Соловецкого монастыря[886].

«Первоначальником» Соловецкого монастыря почитается ки- рилло–белозерский постриженник Савватий, которого на необитаемый Соловецкий остров в суровом Белом море привело «пустынно- любие»[887]. Это произошло около 1429 г.[888] Савватий вместе с другим иноком, Германом, проводит на Соловках несколько лет. После его смерти Герман встретит другого человека, которого влечет отшельническая жизнь и жажда духовных подвигов — Зосиму, который и станет основателем монастыря, испросив на это благословения епископа Новгородского, а потом и его игуменом. Таким образом, первоначальное обиталище отшельника превратится в 30–е годы XV в. в монастырь.

Жизнь монастырей подчинялась Студийскому или Иерусалимскому уставам, которые основное внимание уделяли чину богослужения, дисциплинарная же часть в них была менее разработана. < Кроме того, русские природные и бытовые условия сильно отличались от находившихся в другой климатической зоне средиземноморских, что делало неизбежным изменения в уставах[889]. Однако записываться местные монастырские уставы стали довольно поздно (в XV в.). Во всяком случае, автор одного из древнейших дошедших до нас уставов, Иосиф Волоцкий, считает необходимым объяснить, почему он решается на подобное деяние, ссылкой на духовное оскудение современного ему монашества и забвение традиций[890]. По преданию, оставил свой устав и основатель Соловецкого монастыря Зосима (еще в начале XX в. в монастырской ризнице хранилась рукопись устава, принадлежащая Зосиме)[891]. Описывая устав Зосимы, летописец Соловецкого монастыря Досифей отмечает, что он был очень краток, преподобный Зосима заповедал: игумен и священники, и соборные старцы, и все старцы имеют общую трапезу и общую пищу, отдельно по кельям не ест никто, одежду и обувь получают из монастырской казны, и особого дохода ни священники, ни служебники, ни волостели, т. е. лица, имевшие определенный церковный или мирской статус, не имеют[892].

Очень большую роль в жизни монастырей и их организации играли устные заветы основателя и установленные им правила. Так, преподобный Зосима «заповедал» не держать на монастырском острове скот, и, выполняя его завет, соловецкие иноки содержали ферму на одном из Муксальминских островов в течение столетий, невзирая на трудности, связанные с выполнением завета основателя монастыря[893].

Гордился Соловецкий монастырь и тем, что до петровских времен его настоятель избирался из числа постриженников соловецких же, что обеспечивало сохранение традиций.

Основу имущественных владений входившего первоначально в Новгородскую епархию монастыря заложила легендарная Марфа Борецкая, подарившая в 1450 г. монастырю волости Суму и Кемь.

Варить соль в Поморье начали до появления в тех краях св. Зосимы. Монахи также занимались этим промыслом с возникновения монастыря. При этом они восстановили монастырские доходы, в основном, за счет соляных варниц и беспошлинной продажи соли[894]. Современное изучение хозяйства и способов его ведения на Соловках позволило сделать вывод о том, что «даже в период активного освоения территории архипелага (при святом Филиппе) монастырь руководствовался не чисто утилитарными запросами, а осмысленно пытался избежать негативных экологических последствий хозяйственной деятельности. Именно поэтому порубка леса, например, не только не приводила к его истреблению, но и способствовала дальнейшему размножению». Соловецкие иноки бережное отношение проявили даже к древнейшим языческим святилищам, культовым и погребальным сооружениям средневековых саамов[895].

С 1578 г. на Соловках появляется артиллерия, а в конце XVI в. под руководством соловецкого монаха Трифона сооружаются крепостные стены, превращая монастырь в пограничную крепость. В качестве крепости монастырь выступал в 1611 г., когда подвергался нападению шведов, и в 1845 г., во время появления в Белом море английских кораблей. В 1850 г. был утвержден рисунок флага для крепостной башни и судов Соловецкого монастыря[896].

В 60 — 70–е годы XVII в. Соловецкий монастырь оказался центром вооруженного сопротивления введению новопечатных богослужебных книг. Тем не менее ставший к тому времени уже архиманд- ритией, монастырь после перевода во вновь созданную Холмогорскую епархию в 1683 г. объявлен лаврой (архимандритом соловецкий игумен стал в 1651 г., в бытность Никона, ученика преподобного Елеазара Анзерского, новгородским митрополитом).

В 1765 г. Соловецкий монастырь объявлен ставропигиальным, т. е. подчиняющимся непосредственно Св. Синоду, еще в 1632 г. он относился к казне Большого дворца, откуда и получал царские пожертвования.

Монастырь постоянно заботился о сохранении строгости своего устава и «духовной крепости» своих иноков. Человек, изъявивший желание поступить в обитель, сначала принимался в качестве «годового богомольца», обязанного трудиться на благо монастыря. В течение этого срока проверялась его способность переносить тяготы жизни в северном монастыре и искренность его желания отречься от соблазнов и благ мира, после чего только он становился послушником. Обязательный трехлетний послушнический искус на Соловках мог быть, по усмотрению монастырского начальства, продлен на несколько лет. Послушники участвовали не только в монастырском труде, но и присутствовали на церковных службах и имели свое келейное правило, трапезовали вместе с монахами. После длительного испытания послушник удостаивался чести принять монашеский постриг. Строгий возрастной ценз для пострижения (для мужчин 30 лет) начал вводить Петр I, до этого времени в монастырь можно было постричься и значительно раньше. Из жития блаженного Фе- одорита (XVI в.), например, известно, что он пришел в Соловецкую обитель тринадцатилетним отроком и был пострижен через год[897]. О возможности раннего пострижения (сразу по достижении брачного возраста — 15 лет для юноши и 12 — для девушки) пишет в одном из своих посланий и Иосиф Волоцкий[898]. Соборное пострижение (т. е. посвящение в монахи в монастырском соборе) упорядочивалось указом в 30–е годы ΧνΤΠ в.[899] Ранее обряд пострижения мог иногда совершаться и вне храма. (Преподобные Зосима и Герман постригли Марка, ставшего их первым учеником, до возникновения Соловецкого монастыря). Неясно и место пострижения святого Зосимы, поскольку в 90–е годы в Новгороде он был посвящен сразу в иеромонахи и игумены[900].

Монашествующие подразделялись на три степени: новоначальных (рясофорных), малосхимников (их обычно и называли монахами) и великосхимников (их часто называли схимниками). К XIX в. в «великую схиму» посвящались чаще престарелые или очень больные малосхимники, что, по мнению одного из соловецких старцев, было связано с трудностью обетов, принимавшихся великосхимни- ками (безмолвия и затворничества).

В соответствии с «чином» менялась и одежда инока: первоначальным полагалась ряса и камилавка (шапочка из вяленой шерсти),

малосхимникам — монашеская мантия и клобук («шлем спасения»), а великосхимникам — кукуль (вид капюшона, закрывающий не только голову, но и плечи, грудь и спину, с изображениями креста на них). Кроме того, малосхимникам полагался кожаный пояс, «параман», надевавшийся крестообразно, а великосхимнику аналав (четырехугольный кусок ткани или кожи, закрывающий плечи и завязывающийся крестообразно на поясе)[901].

Кроме монашеского одеяния, инокам полагались по уставу рубашки, кафтаны и шубы, которые должны были быть сделаны из недорогих тканей и мехов, а устав Иосифа Волоцкого предусматривал и то, что для получения новой одежды монах должен был предъявить ветхую.

Обряд пострижения — важный момент в жизни инока, но только начальный момент его продвижения духовного. Преп. Елеазар так описывал этот чин: в ночь перед пострижением послушника отводят в особую келью и повелевают проводить ночь без сна. Игумен избирает из братии старца, который мог бы наставлять новоначального инока. Старец молит игумена не возлагать на него такого тяжелого бремени, признавая себя самого нуждающимся в наставлении и руководстве. Игумен делает ему замечание за ослушание, и старец повинуется и берет у игумена благословение. Готовящегося к пострижению вводят в церковь, снимают с него мирские одежды и облекают в рясу. Перед царскими вратами на аналое ставят Евангелие и кладут ножницы. После того, как священник или монах совершат обряд по чину, целуя Евангелие, спрашивает нового инока о его имени, и тот называет свое имя. Из его рук берут Евангелие, игумен призывает старца и передает его в послушание старцу. Старец ведет инока сначала к храму преп. Зосимы и Савватия, а потом в свою келью, совершив все по келейному чину, читает с ним часы и кадит образа.