Читать онлайн «Леший»

Алексей Феофилактович Писемский

Леший

Рассказ исправника

{1} - Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.

I

Я был командирован для производства одного уголовного следствия в Кокинский* уезд вместе с тамошним исправником, которого лично не знал, но слышал о нем много хорошего: все почти говорили, что он очень добрый человек и ловкий, распорядительный исправник, сверх того, большой говорун и великий мастер представлять, как мужики и бабы говорят. Получив общее с ним поручение, я хотел сам за ним ехать в Кокин, но он меня предупредил и дожидался уже в усадьбе Маркове, которая стоит на самом повороте с кокинского торгового тракта на проселок, ведущий к месту нашего назначения.

______________

* Название вымышленное. (Прим. автора.)

Только что я вышел из повозки, он подошел ко мне и проговорил официальным голосом:

- Честь имею представиться: кокинский земский исправник.

Он был уже человек пожилой, но еще бодрый, свежий и вообще имел наружность приятную и умную. За его служебную вежливость, на которую, впрочем, давали мне некоторое право наши служебные отношения, я поспешил ответить ему тем же и взаимно представился, чем он остался с своей стороны, кажется, весьма доволен. Я спросил его, когда мы выезжаем.

- Я думаю, сейчас же: зачем золотое время терять! - отвечал он и тут же распорядился мне об обывательских, а себе велел закладывать свой тарантас.

В ожидании лошадей мы сели с ним на привалок около избы.

- Давно вы служите? - начал я.

- Давненько-с: по вниманию дворянства, выбираюсь три трехлетия и второе шестилетие.

- Хлопотлива ваша служба?

- Не без того-с... привычка: сначала, когда поступил, так очень было дико; только что вышел из военной службы, никого, ничего не знаю; первое время над бумагами покорпел, а тут, как поогляделся, так понял, что, сидя в суде, многого, не сделаешь, и марш в уезд, да с тех пор все и езжу.

- А суд как же?

- В суде что-с? Все эти суды, я вам доложу, пустое дело; ежели по правде теперь сказать, так ведь только мы, маленькие чиновники, которые по улицам-то вот бегаем да по проселкам ездим, - дело-то и делаем-с, а прочие только ведь и есть, что предписывают, - поверьте, что так!

Пока мы разговаривали таким образом, около нас собралась толпа мальчишек. Маленький, худощавый, со всклокоченными волосами горбун притащил с ведро величины дегтярницу и силился на жерди поднять задок моей брички.

- Перестань, косолапый, достатки хребет сломаешь! - крикнул исправник.

- Ничаво, кормилец: може, и смогу, - отвечал тот.

- Перестань, надорвешься! - крикнул опять исправник. - Матвей! Смажь бричку. Где этому хрычу возиться тут! - сказал он хлопотавшему около тарантаса своему кучеру, парню лет двадцати пяти, с намасленною головою, в красной рубашке, в плисовых штанах и с медною сережкою и ухе.

Матвей подошел.

- Что, дядя, видно, это не кузовья таскать? А на спине, кажись, и подкладка есть... Не замай, пусти, - сказал он и молодцевато поднял задок брички, подставил дугу под жердь, одним взмахом руки сдернул колесо и начал мазать.

- Здоров, паря, - проговорил горбун, глядя с удовольствием на кучера.

- Эй ты, горбатка! Тройка, что ли, у тебя завелась? Извозничать, что ли, начал? - спросил его исправник.

- Нету-тка, сударь. Какая тройка! Всего две: одна-то кобылка, а другой меринок - почесть что жеребенок: всего весною три годка минуло.

- А третья чья же?

- Третья от дяди Захара пойдет.

- По охоте, что ли, везете?

- Какое, родимый, по охоте: время рабочее, сам знаешь... какое по охоте!.. От Егора Парменыча приказ был, меня и Захара нарядил... Какое уж по охоте!

- А Егор Парменов дома?

- Дома-тка, надо быть: дома утрось был.

- Для чего же барскими лошадьми не справляют подвод: барин это разрешил, я вам толковал.

- Ты-то, кормилец, толковал, да где! Всё мы справляем.

Исправник нахмурился.

- Вы не поверите, сколько у меня битвы с этими управителями. Только и ладят себе в карман; а чтобы барину угодить, так едет на мужике, - отнесся он ко мне и потом крикнул: - Федька!

Один из мальчиков, повыше и поумнее лицом, подошел.

- Поди, позови ко мне управителя. Знаешь, где он?

- Знаю, - отвечал мальчик.

- А где?

- Во хлигеле, - чай, поди, во хлигеле пьет.

- Ну, так ступай и позови его сюда... Валяй!

Мальчишка побежал вприскочку; за ним побежали двое и еще двое; осталась только лет трех девчонка, которая заревела во все горло, приговаривая: "Нянька ушел, нянька ушел".

- А кто здесь управитель? - спросил я.

- Здесь управитель персона важная-с, - отвечал исправник, - бывший камердинер господина и вступивший в законный брак с мамзелью, исправлявшей некоторое время при барине должность мадамы, а потом прибыл сюда отращивать себе брюхо и набивать карман; не знаю, чем кончится, а я его поймал на одну штуку - кажется, что сломлю ему голову. Не могу, сударь, видеть этого лакейства, особенно когда они в управители попадут.

- Стало быть, вы думаете, что бурмистры из мужиков лучше? - заметил я.

- Не в пример лучше-с, - отвечал исправник, - я, скажу вам, наблюдал над этим много. Конечно, и из них есть плуты, особенно который уж много силы заберет, но вместе с тем вы возьмите, сколько у него против лакея преимуществ: хозяйственную часть он знает во сто раз основательнее, и как сам мужик, так все-таки мужицкую нужду испытал, следовательно, больше посовестится обидеть какого-нибудь бедняка; потом-с, уваженья в нем больше, потому что никогда не был к барину так приближен, как какой-нибудь лакей, который господина, может быть, до последней косточки вызнал, - и, наконец, главное: нравственность! Я вам прямо скажу, все эти господа камердинеры, дворецкие, они с малых лет живут на свободе, в городе, а город - баловник для людей; в деревне чего бы и в голову не пришло, а тут как раз научат. Он и трубку курит, и в карты играть охотник, и шампанское пить умеет, и выходит поэтому, что толку-то на деле нет, а только форс держат, да еще какой, посмотрели бы вы! Ни один господин не решится над мужиком так важничать, как ломаются эти молодцы. Я многим из них посшибал головы.

- Каким же образом вы принимаете участие в их управлении?

- Да и сам уж не знаю, как это вышло: по службе-то ведь беспрестанно сталкиваешься с этими молодцами, и я, как, бывало, прежние исправники, не сближаюсь с ними, а вхожу прямо в переписку с барами и такой своей манерой добился теперь до того, что на все почти имения имею доверенные письма; и если я теперь какие-нибудь распоряжения делаю, мне никто из них не ткнет в зубы: "Барину напишу", - врешь! - Я первый напишу.

- Вам, я думаю, и все помещики благодарны?

- Ну, не все-с. Впрочем, - продолжал он с некоторым самодовольством, многие важные особы, когда сюда приезжают, со мной знакомятся, ласкают меня, благодарят... Я даже, милостивый государь, имею несколько собственноручных писем от князя Дмитрия Владимирыча{247}, бывшего московского генерал-губернатора, удостоился потом чести быть лично с ними знакомым и пользовался их покровительством. Чего ж мне больше? Я бьюсь не так, чтобы уж особенно из-за денег. Дети у меня, благодаря бога и по милости этого моего хорошего знакомства, все уж пристроены, на своих местах, и не только что от меня ничего не требуют, но еще мне же помогают. Если вам откровенно сказать, так я и служу больше по привычке; силы еще есть, начальству, вижу, приятна моя служба, потому что, кто ни будет на моем месте, другой, неопытный, так не вдруг еще привыкнет; на первых порах, как ни бейся, а того не сделает, что я... Привычка-с!.. Вот катит, полюбуйтесь: какой гог-магог{248}, заключил исправник, указывая глазами на идущего управителя, который с первого же взгляда давал в себе узнать растолстевшего лакея: лицо сальное, охваченное бакенбардами, глаза маленькие, черные и беспрестанно бегающие, над которыми шли густые брови, сросшиеся на переносье. Одет он был очень презентабельно и, как требовало время года, совершенно по-летнему: в сером казинетовом пальто, в пике-жилете, при часах на золотой цепочке, с золотым перстнем на грязной руке и в соломенной шляпе, которую он, подойдя к нам, приподнял и расшаркался.

- Приказание получил явиться к вам! - отнесся он к исправнику.

- Здравствуйте, батюшка Егор Парменыч! Повидаться с вами захотелось; сами вы уж заспесивились и глаз не кажете, - отвечал исправник.

Управитель переступил с ноги на ногу.

- Сбирался еще до присыла вашего, да так полагал, знав усердие ваше, что делами изволите заниматься, а очень было бы приятно, если бы осчастливили меня и пожаловали ко мне чаю или кофейку откушать или закусить бы чего-нибудь: дело дорожное.

Исправник взглянул на меня.

- С удовольствием бы, да не охотник я до закусок-то, - сказал он.

- Уж это точно справедливо изволили сказать про себя. Чем только вы живы, мы тому удивляемся! Эдакого постника, как вы, я и в Петербурге не видывал, хотя и там господа тоже очень воздержны на пищу, - проговорил управитель и потом, видя, что исправник ничего ему не возражает, продолжал, вздохнув: - Все это, я полагаю, от вашей заботливости происходит. Вот хоть бы и наш господин - проходит он, как небезызвестно вам, должности большие, и часто, бывало, когда я еще при особе их состоял, если получат они какое-нибудь повышение или награждение, поздравишь их, одевая поутру, они только головкой помотают: "Эх, говорит, Егор Парменов, повышению я рад, да и забот прибавится". И точно-с: и сна, посмотришь, лишатся и пищи уж меньше употребляют... Очень тоже старательный к службе.