Читать онлайн «Запад; Феномен западнизма». Страница 51

223

т. п. Плюс к тому практически неразоблачаемая коррупция. Если какой-либо видный политик путем выборного процесса вроде бы исключается из политики, для него, как правило, находится пост, на котором он продолжает пользоваться привычными привилегиями. Образуется своего рода партийная "номенклатура".

Политический класс есть явление в сфере коммунальности. Последняя достигает предельного уровня в коммунистическом обществе. Тут этот класс становится господствующим и развивает все свои потенции. В западном обществе он такого уровня вряд ли может достигнуть. Тем не менее тенденцию к этому он имеет в силу своего положения в обществе, реальных возможностей и образующего его материала. Во всяком случае, то, что я узнал о политическом классе западного общества, поразительным образом похоже на то, что мне пришлось наблюдать в течение многих лет в советской России в почти обнаженном виде. Можно сказать, что советское общество выболтало очень многое такое, что скрыто в обществе западном и о чем тут стараются не говорить вслух.

Есть универсальные черты политического класса, подобно тому, как универсальные черты имеют бюрократы, военные, работники секретных служб, гангстеры, проститутки, попы и другие категории людей. Например, преимущества с точки зрения попадания в этот класс и успехов в нем имеют индивиды, не обладающие выдающимися способностями и не являющиеся профессионалами высокого класса в какой-то узкой сфере деятельности, но зато обладающие довольно широким спектром посредственных способностей. Тут ситуация подобна той, какая имеет место в спорте: выдающийся в каком-то виде спорта спортсмен не может стать чемпионом по многоборью. А политики подобны в этом отношении стоборцам, если бы такие существовали. Если бы Рейган был выдающимся актером, он не стал бы президентом США. Если бы Шмидт был выдающимся пианистом, он не стал бы канцлером ФРГ.

Преимущества в классе политиков имеют люди, свободные от моральных ограничений, тщеславные, склонные к закулисным связям и махинациям, способные притворяться, склонные к позерству и демагогии и т. д. Достаточно понаблюдать некоторое время поведение

224

современных политиков, чтобы без труда фиксировать эти их качества. Во всяком случае, люди, попадающие в их число, скоро обучаются этим способностям, если стремятся к успеху и имеют его в какой-то мере. Тут уж ничего не поделаешь -- таковы объективные законы коммунального поведения людей.

ПОЛИТИКА

Целый ряд авторов рассматривает политику как умение добиваться целей любыми средствами ("цель оправдывает средства"), умение маскировать подлинные цели и придавать благородный вид грязным средствам их достижения, умение вводить в заблуждение противника, умение манипулировать людьми, умение управлять людьми и заставлять их выполнять волю правителей. Это мнение близко к истине. Никакой моральной политики вообще не существует. Правила морали тут вообще неприменимы. Политика не аморальна. Она не является моральной, то есть в ней действуют свои правила, не имеющие ничего общего с правилами морали. Стремление придать политике моральный вид есть один из приемов политики вводить в заблуждение массы с целью использования их в интересах политиков.

Хотя существует особая профессия, называемая политологией, никакой более или менее полной и систематизированной науки о законах политической деятельности не существует. Этому есть объяснение. Если бы такая наука была создана и стала общедоступной, то она выглядела бы в глазах обывателей как нечто аморальное, циничное, грязное, преступное, а люди в сфере политики выглядели бы как негодяи, лжецы, насильники, изверги, кретины, жулики. Все знают, что это представление близко к истине, но все делают вид, будто такие явления суть редкие исключения, будто политики действуют тоже в рамках правил морали111. И хотя науки о фактических (а не воображаемых) правилах политики нет, начинающие политики быстро усваивают их из самых различных источников или заново открывают их сами. Это тоже отчасти объясняет то, что особая наука тут вообще не требуется. Отдельные кусочки ее фиксиру

225

ются лишь в порядке исключения, да и то с дурной репутацией, как это произошло с сочинениями Макиавелли и анонимным сочинением "Сионские протоколы"112.

Во всякой системе управления людьми есть аспект командный и манипуляционный. Первый доминирует в коммунистической системе, второй -- в западнистской. Во втором случае власть не непосредственно требует исполнения ее воли, а путем воздействия на сознание людей, в результате которого насилие сверху принимает форму добровольности снизу.

Во всякой системе управления людьми есть также два аспекта иного рода, а именно -- публичный и скрытый. В коммунистической системе доминирует скрытый аспект, принимающий тут форму тотальной секретности. В западнистской системе, наоборот, преувеличен аспект публичной власти. Он тут нарушил всякую меру. Главным в нем стало не привлечение "народа" к деланию политики, а стремление политиков к паблисити, удовлетворение их тщеславия и завоевание популярности. Политики буквально теряют рассудок от тщеславия, смотрят на каждое свое слово и каждую позу как на нечто такое, что имеет историческое значение, решает судьбы народов. Болезнь "звезд" стала профессиональной болезнью политиков, наряду с киноактерами и спортсменами. Политические спектакли занимают огромное место в средствах массовой информации. А что начинает твориться с политиками в периоды выборных кампаний и в случае более или менее важных событий на планете, к которым они могут как-то примазаться! Если бы здравомыслящим людям сейчас в концентрированной форме показали политические спектакли последних десятилетий, они подумали бы, что им показывают сумасшедший дом. Популизм стал не качеством отдельных политиков вроде Франца Йозефа Штрауса, Рональда Рейгана, Гельмута Коля, а всеобщим явлением113.

ВЛАСТЬ И ПОДВЛАСТНЫЕ

Всякая власть заботится о самосохранении и упрочении своего положения, о своих интересах как людей определенной категории, существующих и имеющих

226

жизненные блага за счет исполнения функций власти. Это вполне естественно. Но тут есть одно отличие властителей от подвластных: власть по самой своей роли в обществе обязана заботиться о подвластных. Тут действует объективный социальный закон: власть заботится о подвластных настолько, насколько это нужно для ее самосохранения и удовлетворения ее потребностей. Власть стремится использовать свое положение в своих интересах максимально, а заботы о подвластных свести к минимуму. Конкретные величины на этот счет колеблются в определенных границах, выход за которые угрожает не только подвластным, но и самой власти.

В связи с ростом государственного аппарата и затрат на него, а также с ростом аппетитов властителей и возможностей злоупотребления своим положением возникла тенденция к снижению степени заботы государства о подвластных и к возрастанию степени заботы о себе. Одним из проявлений этой тенденции является рост коррупции государственных служащих, снижение производительности их труда, рост бюрократизма и другие явления, которые на Западе охотно критиковали, видя их в коммунистических странах, но игнорировали или преуменьшали как признаки и своей государственности.

В западном обществе повседневная жизнь основной массы населения не так уж много зависит от правительства. Демократия осознается массой людей прежде всего как возможность жить независимо от власти. Однако вмешательство государства в жизнь населения становится все более ощутимым. Это происходит не вследствие ошибок правительства или злого умысла, а в силу объективной необходимости. Это касается не только традиционных сфер государственной активности, но и других сфер, которые считались запретными или полузапретными для нее, включая экономику.

Психологическое отношение подвластных к государственной власти формируется под влиянием многих факторов, включая характер народа, исторические традиции, положение государства в обществе. В большом числе людей можно найти все мыслимые варианты на этот счет. Но в обществе все же складывается некоторое суммарное отношение к власти. Например, для рус

227

ских характерно сочетание двух крайностей: раболепства и холуйства перд властью, с одной стороны, и презрение, надругательство, с другой. Это в характере народа и его истории, в которой власть всегда была принуждением сверху и извне.

На основе знакомства с западной литературой, кино и масс-медиа, а также на основе личных наблюдений у меня сложилось впечатление, что на Западе нет такого раболепства и такого нигилизма по отношению к власти, как в России. Тут преобладает гражданское отношение, то есть люди осознают и признают закономерность и целесообразность существующей государственности. Деятельность последней подвергается систематически критике, но критике конкретной, не ориентирующейся на ее уничтожение. Здесь не происходит накопление антигосударственных умонастроений, переходящих в полное отрицание системы власти вообще. Критические умонастроения постепенно становятся публичными, как бы рассасываются. Каким бы критичным ни было отношение западных людей к власти, я всегда замечал границу, которую тут никто не преступал, но которую в России преступали все, начиная от критиков режима и кончая самими представителями власти, а именно -- границу гражданского уважения к власти, границу гражданской ответственности за судьбу общества.