Читать онлайн «Лета 7071»

Художник Д. Шимилис

Россия второй половины XVI века! Как часто мы невольно пытаемся подменить эти слова другими: «Россия Ивана Грозного»! Фигура грозного царя, полвека занимавшего русский трон (1533–1584), как бы заслоняет собой русское общество. Даже книги историков об этом времени часто называют просто «Иван Грозный», хотя посвящены они не биографии первого русского царя, а истории — или только политической истории — России в целом.

Насыщенная драматическими событиями жизнь царя Ивана интересовала многих. Карамзин писал в 1814 году о своей работе над «Историей государства Российского»: «Оканчиваю Василья Ивановича (описание времени правления Василия III (1505–1533) — отца Ивана Грозного. — С. Ш.) и мысленно смотрю на Грозного. Какой славный характер для исторической живописи! Жаль, если выдам историю без сего любопытного царствования! Тогда она будет как павлин без хвоста».

Созданный Карамзиным противоречивый и зловещий образ Ивана Грозного прочно вошел в сознание. Этот карамзинский образ повторялся в лучших произведениях исторической художественной литературы дореволюционной поры; в лермонтовской «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», в «Повести времен Ивана Грозного» — «Князе Серебряном» А. К. Толстого и в первой части его драматической трилогии-трагедии «Смерть Иоанна Грозного», в операх Римского-Корсакова и в воплощении роли царя Шаляпиным, в наиболее впечатляющих памятниках изобразительного искусства — творениях скульптора Антокольского, живописцев Шварца, Репина, Виктора Васнецова.

Государь, столь много сделавший для укрепления централизованного государства в России, упрочения его внешнеполитического положения, возвеличения на международной арене, человек смелых помыслов, покровитель книгопечатания, и сам писатель, сформулировавший основные принципы идеологии «самодержавства», и мастер «подсмеятельных слов», Иван IV — убежденный деспот-самодержец, нетерпеливый и подозрительный, своими же руками разрушал содеянное, преследовал тех, таланту и уму которых обязан был государственными преобразованиями и победами над внешним врагом, он мучил себя и мучил других, «множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби» (слова писателя начала XVII столетия).

Многообразная и столь противоречивая по результатам деятельность Ивана IV наложила заметный отпечаток на всю эпоху его правления: мы говорим «эпоха Ивана Грозного». И даже в последние десятилетия, когда детально изучались факты социально-политической истории времени Ивана Грозного и соответственно происходил процесс переосмысления и переоценки многих исторических явлений, образ Ивана Грозного в определенной мере оставался как бы воплощением России той поры.

Это происходит и потому, что мы больше знаем о самом царе, а точнее сказать, о том, что рассказывали современники о царе, чем о других людях и о не связанных с ним событиях политической истории того времени. О России XVI века дошло до нас многим меньше письменных источников, чем о России последующего XVII столетия. В наиболее ранних из сохранившихся до наших дней описях дел государственных архивов (последних десятилетий XVI — первых десятилетий XVII века) упоминаются документы, значительная часть которых известна только по названиям; уцелели лишь ничтожные остатки массива приказной документации и делопроизводства местных учреждений, семейных архивов светских феодалов; важнейшие повествовательные источники, особенно памятники публицистики (в том числе сочинения Ивана Грозного и Курбского, Ивана Пересветова) известны лишь в поздних списках, а в таких списках, как правило, обнаруживаются поновления, изменения и пропуски. Архивы правительственных учреждений сильно пострадали во время «великих» московских пожаров 1547 года, 1571 года, в годы иностранной интервенции начала XVII века. Особенно пагубным для историков был московский пожар 1626 года, когда «во многих приказех многие государевы дела и многая государева казна погорела». В то же время сохранилось немало сочинений современников-иностранцев, но сведения таких сочинений зачастую неполны и недостаточно достоверны, а оценки далеки от беспристрастия. Естественно, что иностранцы (к тому же чаще всего не владевшие русским языком) могли знать только об особо заметных явлениях. К таким явлениям, конечно же, относились события жизни и деятельности царя Ивана. Пристрастны были в отборе фактов и в оценке их сам Иван Грозный и бежавший от царского гнева в Литву боярин князь Курбский, который присылал из-за рубежа царю обличительные послания, а затем написал памфлет «История о великом князе московском». Отзвуки страстного публицистического поединка Курбского и Ивана Грозного, донесшего до нас самые значительные образцы проявления политического и исторического мышления России XVI века, заметны и в трудах историков, и в творчестве писателей.

XVI столетие — как бы порубежное. Это и средневековье, но и преддверие нового периода русской истории. Реформы Избранной рады (кружок приближенных царя Ивана в конце 1540-х—1550-х годов, фактически бывший одно время правительством) определили на многие десятилетия вперед внутреннюю политику, законодательными мерами и на практике закрепляли устои государственного правления вплоть до реформ Петра I, а победы над ханствами Поволжья и успешное начало войны за Прибалтику в середине XVI века предопределили на долгие годы внешнюю политику Российского государства и освоение русскими людьми земель к востоку от Волги. XVI столетие — время необычайного расширения территории Российского государства.

Слова «Россия», «российский», которые появились в конце предшествовавшего столетия, завоевывают место в официальных документах, употребляются в царском титуле. Постепенно понятие «русский», как уточнил академик М. Н. Тихомиров, становится определением народности, а «российский» означает принадлежность государству. Говорили и писали — «Российское царство», «Российское государство» (словосочетание «Русское государство» в XVI веке встречается в документах реже). Иностранцы, да и сами русские, часто называли его по столице и «Московским государством». Это выражение принято и в научной литературе, его употреблял В. И. Ленин.

XVI век — век становления централизованного государства — единого государства с единой территорией, с единым руководством, с едиными законами. Централизация, по определению Ф. Энгельса, — «могущественнейшее политическое средство быстрого развития всякой страны». Образование централизованных государств, пришедших на смену государственному строю периода феодальной раздробленности, — исторически прогрессивный и длительный процесс. Но в обществе, разделенном на враждебные классы, государство — прежде всего аппарат подчинения большинства меньшинству. Укрепление власти феодалов влекло за собой и усиление крепостничества и дальнейшее угнетение низов населения в городах. Для XVI века характерны восстания в городах (число которых заметно возросло), развитие освободительной «еретической» мысли, бегство на окраины, где образовывались большие поселения беглых от крепостной неволи и городского тягла. Здесь и возникли — уже на рубеже XVII века — очаги массовых антифеодальных движений.

Время действия романа Валерия Полуйко — тревожные годы кануна опричнины. Это период больших побед русского войска в Ливонской войне, период подготовки к осаде и взятие города-крепости Полоцка и вместе с тем время особой напряженности внутриклассовой и межклассовой борьбы, активной деятельности аристократической оппозиции российскому самодержавству. Действие романа ограничено формально 1562–1563 годами, то есть 7071 годом по старорусскому летосчислению, когда год начинали не с января (как с 1700 года), а с сентября и отсчет годов вели не от «рождества Христова», а от не менее легендарной даты «сотворения мира» (за 5508 лет до «рождества Христова»). Но, по существу, перед нами широкая картина России XVI столетия, выводящая нас за узкие хронологические рамки 7071 года. Широк и круг действующих лиц — не только Иван Грозный и его окружение, но и воины, посадские люди, боярская челядь, крестьяне, их действия и мысли (подчас мучительные раздумья), царский дворец и военный лагерь, боярская усадьба и монастырская келья, московский посад и далекая деревенька. Здесь и повседневный быт разных прослоек русского общества, и торжественность ритуала дворцового обихода, жестокость жизни и ее праздничная сторона.

Валерий Полуйко, безусловно, детально ознакомился с историческими источниками — сочинениями русских и иноземных авторов XVI века, актовым материалом, памятниками фольклора, изобразительного искусства, материальной культуры, с трудами специалистов по истории феодальной России и по русской культуре допетровского времени. Книга свидетельствует о том, что автор осведомлен и в новейшей специальной исторической литературе. Естественно, что в романе Валерия Полуйко, как и во всяком художественном произведении, много вымысла, но произведение его, если можно так выразиться, и научно убедительно. Догадки его об образе мыслей и поведении исторических лиц имеют под собой определенную источниковую базу, отличаются исторической чуткостью.