Читать онлайн «Финикийцы. Основатели Карфагена»

Охраняется Законом РФ об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Естественно, в небольшой книге, посвященной столь обширной теме, невозможно полностью удовлетворить запросы как автора, так и читателя. Некоторые аспекты истории и культуры финикийцев не затронуты вовсе; другие освещены лишь поверхностно. Однако я надеюсь, что эта книга даст общее представление о финикийцах того периода, когда этот сравнительно небольшой народ был силой, с которой приходилось считаться на всем Средиземноморье и за его пределами. Данный труд также поможет установить место финикийцев в истории наций.

Описывая зарождение народа, я попытался отделить финикийцев побережья от ханаанеев (ханаанеян) вообще и даже опустил раннюю историю этого района, поскольку только в конце бронзового века появились термины «Финикия» и «финикийцы» в том значении, как мы теперь их понимаем. Такой подход объяснит, если не извинит, почему я столь мало внимания уделил великим раскопкам французов в Библе и Угарите.

Литература о финикийцах на разных языках столь обширна, что не хватит всей жизни, чтобы ознакомиться с ней. Я использовал многие источники и должен заметить, что очень часто авторы придерживаются прямо противоположных точек зрения.

Рамки данного труда не дают возможности объяснить различия взглядов и предоставить читателю составить собственное мнение. Некоторые разногласия я отмечаю в тексте или в примечаниях, но в основном излагаю одну точку зрения, опуская полемику.

За последние сто лет на финикийской территории проводилось много археологических раскопок, и не все из них носили научный характер. Самыми результативными и, вероятно, наиболее профессиональными были раскопки последнего века в Северной Африке, особенно в Карфагене, субсидируемые французским правительством. Раскопки также велись в Финикии и на Сардинии. Несомненно, когда все результаты будут опубликованы, они аннулируют некоторые из моих утверждений и догадок, однако если бы я стал ждать новых доказательств, то эта книга никогда бы не увидела свет, а потому я не прошу прощения за ее появление в данном виде.

Мой собственный интерес к Финикии возник много лет назад совершенно случайно, когда, будучи юным студентом Британского университета в Риме, я принял приглашение ныне покойного Байрона де Пророка присоединиться к его экспедиции в Карфаген на раскопки только что обнаруженного святилища Тиннит (Танит). С тех пор Карфаген и финикийцы никогда не покидали моих мыслей, хотя очень часто – ради других тем – эти исследования приходилось откладывать на долгие годы.

Я приношу благодарность всем, кто помог мне в подборе материалов для данной книги.

Д. Б. Харден

Финикийская литература практически не дошла до наших времен, и до археологических открытий середины XIX столетия источником наших знаний о финикийцах служили письменные документы других народов, особенно евреев, греков и римлян, с которыми финикийцы время от времени контактировали, причем не всегда на дружественной основе. Естественно, сложившаяся картина не может не быть искаженной.

В I столетии до нашей эры, через много лет после падения Карфагена, грек Плутарх пишет о финикийцах:

«Это грубый и жестокий народ, покорный своим правителям и деспотичный по отношению к покоренным народам, жалкий в страхе, свирепый в гневе, непоколебимый в решениях, не обладающий веселостью нрава и не ведающий доброты».

Подобную критику мы находим у Аппиана, грека из Александрии, век спустя:

«Во времена процветания карфагеняне жестоки и высокомерны, но в несчастье они смиренны».

Было бы несправедливо полагаться только на подобные суждения. В I веке нашей эры испанец Помпоний Мела более великодушен:

«Финикийцы – умный народ, благоденствующий во времена и войны и мира. Они преуспели в письменности, и литературе, и других искусствах, в судовождении, в ведении военных действий на море и в управлении империей».

Археологи позволили составить более сбалансированное мнение о финикийцах, однако из всех главных народов древности финикийцы по сей день остаются наименее затронутыми археологическими исследованиями. На финикийских местах археологических раскопок не найдено письменных документов, которые сообщили бы нам, как же сами финикийцы оценивали свои отношения с другими народами, особенно с египтянами, ассирийцами и греками, или рассказали бы о политических и торговых связях с соседями, или снабдили бы нас информацией о достижениях в области пурпурного окрашивания, металлообработки и судостроения. Мы можем судить обо всем этом лишь по косвенным доказательствам: археологическим находкам и не всегда надежным сведениям из письменных источников других народов. Часто эти источники грешат пробелами, и приходится признать, что авторам абсолютно неведомы некоторые исторические события. И все же, несмотря на вышеизложенное, современные ученые и археологи создали довольно ясный образ маленького, но храброго народа, оказавшего огромное влияние на мировую историю и развитие цивилизации.

В древности финикийцам не было равных в области географических исследований и мало кто, разве что греки, мог сравниться с финикийцами-колонизаторами. Финикийцы перевозили сырье и товары по всему известному тогда миру. Их воинская доблесть проявилась не только в долгой борьбе Карфагена с Римом, но и в сопротивлении Тира и Сидона Месопотамии и другим завоевателям. Финикийцы также оказывали военные услуги Персии. Однако все это бледнеет перед их высочайшим достижением – алфавитом. Именно созданием алфавита финикийцы оказали самое мощное влияние на все последующие цивилизации Старого Света. Множество окружавших финикийцев народов, включая греков, быстро восприняли их алфавит, и в той или иной степени он используется во всех индоевропейских и семитических языках.

Народ, о котором мы говорим, обитал на узкой полосе Левантийского побережья от Тартуса до горы Кармел и чуть южнее (рис. 1).

Жители этой части побережья и прилегающих к ней внутренних районов в бронзовом веке названы в Библии ханаанеями. Несмотря на генеалогию, представленную в Книге Бытия, по которой Ханаан (Кенаан) является сыном Хама, они были семитами и говорили на семитском языке.

Можно с уверенностью сказать, что эти ханаанеи не были автохтонами, то есть изначально не проживали на упомянутой территории, однако время их появления там до сих пор дебатируется. Практически все сходятся на том, что было несколько волн миграции семитов, явившихся, вероятно, из Аравии или зоны Персидского залива, но вопросы их происхождения и хронология изобилуют трудностями[1].

В наше время многие отождествляют первую миграцию на север с установлением аккадского господства над Месопотамией около 2350 года до н. э.; вторую – с притоком аморитов в конце 3-го тысячелетия; третью – с появлением арамеев в конце бронзового века. Однако если это так, то что делать со свидетельством из Библа (гл. 3)? Но означает ли это, что самые первые жители Библа, торговавшие с Египтом в 3000 году, не были семитами и прямыми предшественниками более поздних финикийских жителей Библа? Ни в Библе, ни в других местах нет никаких свидетельств вооруженного семитского завоевания. Похоже, семиты жили в Библе по меньшей мере с начала бронзового века. Антропология здесь ничем помочь не может. Краниальные (черепные) измерения показывают, что население Леванта было очень разнородным даже к 4-му тысячелетию. Археологи также не могут пока, а может, и никогда не смогут с полной уверенностью отождествить керамику, оружие или печати с каким-либо этносом. Наверняка можно сказать лишь, что к IV столетию до н. э. в Амарнских письмах жители Ханаана называют себя аккадскими Кинаху (Kinahu) или Кинану (Kinanu). По-видимому, это самое раннее появление данного слова в письменных источниках.

Откуда тогда другое имя, «финикийцы», под которым эта ветвь ханаанеев теперь общеизвестна? Они не изобрели его сами. Видимо, это имя дали им греки, возможно, микенские греки, которые традиционно торговали с ними в конце 2-го тысячелетия. Несомненно, что вначале финикийцами назывались все ханаанеи. Позже так станут именовать лишь тех, кто жил в прибрежном районе, сохранив свою независимость.

Это слово впервые встречается у Гомера (в единственном числе Phoenix, во множественном – Phoenikes) и, похоже, первоначально означало темно-красный, пурпурный или коричневый цвет, а затем перешло и на финиковую пальму, и на смуглых ханаанеев. Имя мифической птицы Феникс считают производным от того же прилагательного. Римское имя карфагенян и других западных представителей этого народа, Poeni, – латинизированная версия греческого имени. Римляне различали западных Poeni и восточных Phoenices, хотя признавали их общие корни. Языческие греческие и латинские авторы никогда и ни в какой форме не пользовались словом «ханааней», однако финикийцы, даже на западе, сохранили его. В Новом Завете, обращаясь к языческим читателям, святой Марк пишет о сирофиникийской женщине (Mark VII, 26), а святой Матфей, писавший для евреев, называет ее женщиной Ханаана (Matthew XV, 22) (гл. 8).