Читать онлайн «Ирония жизни в разных историях»

Там появился мужчина, который жил церковным погостом.

Ну, конечно, не всегда это был мужчина; на сей раз — женщина. Да-да, женщина жила церковным погостом.

На самом деле, сейчас уже мало кто использует такие слова — церковный погост. Все говорят кладбище. И никто больше не говорит жил чем-то. Другими словами.

Как-то появилась женщина, которая жила кладбищем. Просыпаясь утром, она всякий раз выглядывала в окно на заднем фасаде дома и видела…

Нет, все не так. Однажды была такая женщина, которая жила — не в нем самом! — букинистическим магазином. Ее квартира находилась на втором этаже, а весь нижний этаж здания занимал магазин, вот им-то она и заведовала. Изо дня в день она сидела среди «черепов и останков» подержанных книг, грудами лежавших на полках, что тянулись вдоль и поперек длинных узких комнат, шаткие книжные башни вздымались к потолку и слегка покачивались, едва не касаясь потрескавшейся штукатурки. Искореженные, или затертые, или все еще никем не тронутые корешки выцвели за годы безымянно и давно ушедшего света, хотя когда-то каждая из этих книг была новой, купленной в книжном магазине, полном сияния других таких же новых изданий. Теперь все они лежали здесь, чему было слишком много причин, как и тому, почему им приходится прозябать в пропитавшей воздух книжной пыли. В этот зимний день женщина сидела одна, ощущая вокруг себя весомость миллионов страниц, закрытых обложками, которые, возможно, так никогда и не откроются, чтобы позволить им снова увидеть свет.

Магазин находился внизу переулка неподалеку от центра маленькой деревушки, куда летом приехали всего лишь несколько туристов и где начиная с 1982 года деловая активность заметно упала; в тот год у королевы-матери был болезненный вид и, разрезая ленту на открытии объездной дороги, которая позволяла намного быстрее добраться в город и лишала смысла краткую остановку в деревне, ей приходилось рукой придерживать шляпу на голове из-за налетевшего вдруг ветра. Потом закрыли банк и со временем — почту. Осталась бакалейная лавка, но люди предпочитали ездить в супермаркет за шесть миль от этого места. Книгами там тоже торговали, хотя вряд ли на любой вкус.

Иногда в букинистический магазин кто-нибудь заходил, разыскивая то, о чем он или она слышали по радио либо прочли в газетах. Обычно женщине в магазине приходилось извиняться за отсутствие такой книги. Сейчас, к примеру, шел февраль. И четыре дня подряд никто в магазин не заглядывал. Порой бывало так, что какая-нибудь начитанная девочка-подросток или мальчик, приехав в половине пятого школьным автобусом, что курсирует между деревней и городом, толкнет дверь магазина и застенчиво стоит на пороге, оглядывая все вокруг восхищенным взглядом, который угадываешь даже сзади по плечам, спине и наклону головы человека, увидевшего бесконечное множество книг. Но какое-то время это уже не случается.

Женщина сидела в пустом магазине. Приближался вечер. Вот-вот начнет смеркаться. Она наблюдала за мухой в витрине. Как странно видеть муху в феврале. Муха сначала летала по треугольной траектории, а потом села. На «Великого Гэтсби» Ф. Скотта Фицджеральда, чтобы погреться под лучами солнца конца зимы.

Или — нет. Постойте.

Муха села ненадолго на старую книгу в бумажной обложке, лежавшую в витрине букинистического магазина. Она задержалась на миг, пригревшись, прежде чем снова взлететь в воздух, что теперь могла сделать в любую секунду. Муха не была какой-нибудь особенной или необычной на вид и не представляла собой какую - то разновидность с любопытным названием, например, муха-грабитель или муха-убийца, муха-пчела или тупоголовая муха, толкунчик, муха-кинжал, бекасница или сторожевая муха. Даже не стаут, не слепень или мошка. Это была обыкновенная домашняя муха из семейства двукрылых, musca domesticus linnaeus, что означает наличие двух крылышек. Она сидела на обложке книги и набирала воздух через наружные отверстия — дыхальце.

Она лежала за полторы мили отсюда на фермерском дворе в навозной куче в виде яйца длиною меньше миллиметра, превратившегося в безногую личинку, источником жизни которой стал тот самый навоз, куда было отложено яйцо. По приходу зимы с помощью полного сокращения мышцы она проползла почти сто двадцать футов. И пролежала в спячке около четырех месяцев прямо в гравии у основания стены сарая под стогом сена в несколько футов высотой. В прошлые выходные заметно потеплело, поэтому верхушка куколки лопнула и оттуда вылезла муха шести миллиметров длиной. Оставаясь под навесом сарая, она раскрыла и просушила свои крылышки и ожидала, когда окрепнет тельце, и тут неожиданно с Балеарских островов подул ветер и в воздухе запахло весной. Тем же утром через щель в крыше сарая она выбралась в большой мир, зигзагом преодолев более мили в поисках света, тепла и еды. Муха влетела в окно, которое открыла та женщина из магазина, желая выпустить из кухни скопившиеся за время приготовления обеда пары. Когда мухи усаживаются на что-нибудь, они, как правило, испражняются и срыгивают.

Это была не мужская, а женская особь: удлиненное тельце и красные, широко посаженные вытянутые глазки. Крылышки — тоненькие, совершенные, изящно испещренные прожилками мембраны. Серое тельце и шесть лапок с пятью гибкими суставами на каждой покрыты крохотными волосками. Мордочка размечена серебряными бархатными полосками. Продолговатый рот с губчатым окончанием, чтобы всасывать жидкость и разжижать сухие вещества — сахар, порошок или пыльцу.

Она протирала хоботком фотографию Роберта Редфорда и Миа Фэрроу на обложке «Великого Гэтсби», выпущенного издательством «Пингвин» в 1974 году. На самом деле домашняя муха малоинтересна, о чем нетрудно догадаться; так как эта муха должна быстро находить для себя еду и размножаться, она может переносить на своих лапках более миллиона бактерий и, таким образом, передавать все болезни, начиная с бенельной диареи вплоть до дизентерии, сальмонеллы, брюшного тифа, холеры, полиомиелита, сибирской язвы, проказы и туберкулеза; и она постоянно ощущает опасность быть пойманной хищником в паутину или раздавленной шлепком мухобойки, и даже если это ее минует, всегда есть опасность похолодания, достаточного для того, чтобы погасить ее жизнь и жизнь десяти поколений, которые она способна вывести в этом году, все девятьсот яиц, которые она способна отложить, предоставив им шанс прожить двадцать дней обычной домашней мухи.

Нет-нет. Подождите. Потому что:

Однажды в витрине тихого букинистического магазина в той деревушке, куда редко наведывались туристы, появился «Великий Гэтсби» американского классика Ф. Скотта Фицджеральда, опубликованный в 1974 году издательством «Пингвин». Сто восемьдесят восемь страниц, двадцатое издание этого великого романа — только в 1974 году его трижды переиздавали; такой популярности «Великого Гэтсби» частично способствовала экранизация романа, осуществленная в том же году режиссером Джеком Клейтоном. Когда-то ярко-желтая обложка сильно выгорела еще до того, как книга попала в букинистический магазин. И так как она лежала в витрине, обложка еще больше поблекла. На фотографии, украшенной витиеватой рамкой в стиле двадцатых годов, Роберт Редфорд и Миа Фэрроу — звезды фильма — тоже заметно потускнели, хотя Редфорд по-прежнему элегантно выглядел в кепи для гольфа, а Миа в изумительной шляпе с мягкими полями стала ярко-коричневого цвета, что произошло из-за случайной игры света и проникающих через стекло солнечных лучей.

Первой эту книгу купила в книжном магазине Девона в 1974 году за 30 пенсов Розмари Чайлд, двадцати двух лет, которая спешила прочесть роман до того, как увидит фильм. Спустя два года она вышла замуж за Роджера. Они объединили свои книги и те, что оказались в двойном экземпляре, передали в дар больнице Корнуэлла. Знойным июльским днем 1977 года четырнадцатилетняя девочка Шэрон Пэттен, которая неподвижно лежала в кровати на вытяжке со сломанным бедром и скучала, так как закончился Уимблдонский турнир, выбрала эту книгу на передвижном столике больничной библиотеки в палате номер 14. Увидев во время посещения книгу на ее тумбочке, отец Шэрон, похоже, остался доволен, и хотя она забросила чтение на половине, книга продолжала лежать возле кувшина с водой в течение всего времени пребывания девочки в больнице, а потом при выписке Шэрон тайком унесла ее с собой. Спустя три года, когда ей уже было безразлично, что думает о ее поступках отец, она отдала «Великого Гэтсби» школьному товарищу Дэвиду Коннору, так как тот собирался поступать в университет на отделение английской литературы, и вдобавок сказала, что это самая скучная книга на свете. Дэвид прочел ее. Великолепный роман! Все в нем точь-в-точь как в жизни. Одновременно замечательно и безнадежно. По дороге в школу он шепотом повторял особенно запавшие ему в душу фразы. Два года спустя, уехав на север учиться в Эдинбургский университет, уже зрелым восемнадцатилетним юношей Дэвид продолжал восхищаться «Великим Гэтсби» и несколько раз упомянул на семинаре о том, что еще в подростковом возрасте открыл его для себя, но истинным шедевром Фицджеральда считает недооцененный роман «Ночь нежна». Преподаватель, которому ежегодно приходится оценивать около ста пятидесяти плачевных эссе, написанных первокурсниками на тему «Великого Гэтсби», глубокомысленно кивал и на экзамене поставил ему высокий балл. В 1985 году, первым добившись всех почетных званий и получив работу в отделе по управлению персоналом, Дэвид продал свои старые книги по курсу литературы за тридцать фунтов девушке по имени Мэйрид. Мэйрид не понравилась английская литература-в ней не было точных ответов, — и она выбрала курс экономики. Перепродав книги, она заработала на них больше, чем Дэвид. «Великий Гэтсби» за 2 фунта, что в шесть раз дороже первоначальной цены, достался первокурснику по имени Джиллиан Эдгбастон. Мэйрид вообще не читала роман и когда в 1990 году съезжала из арендованного ею дома, то оставила книгу на полке. Следующий арендатор, Брайфт Джэксон, упаковал книги в коробку, которая пять лет пролежала в гараже за холодильником. В 1995 году к нему в гости приехала его мать, Рита, и, пока он освобождал гараж, она обнаружила эту книгу в открытой коробке, что валялась на усыпанной гравием подъездной дороге. «Великий Гэтсби!» — воскликнула Рита. Много лет потом она не брала эту книгу в руки. Но то, как она читала ее тем летом за два года до своей смерти — забиралась с ногами на диван и погружалась в чтение целиком, — Брайфт не забудет никогда. Дома у Риты вся комната была заставлена книгами. В 1997 году она умерла, и тогда он сложил их все в коробки и передал в благотворительный фонд. В фонде выбрали самые ценные, а остальные коробки по тридцать книг в мягкой обложке в каждой продали на аукционе по пять фунтов стерлингов за коробку букинистическим магазинам, разбросанным по всей стране.