Когда-то ее улыбка озаряла весь мир, и Мигель знал, что это — для него. Знал. А потом привык и к улыбке, и к теплу ее глаз. Стал принимать их как данность, как нечто само собой разумеющееся. Ему хватало того, что Карина нежно и самозабвенно, бескорыстно и щедро дарила каждый день. Почему он был так слеп? Потому что не верил в будущее. Потому что считал ее карьеристкой, которой не нужна семейная жизнь. Он не стремился узнать ее лучше, довольствуясь тем, что она рассказывала о себе сама, и в резул...
Когда-то ее улыбка озаряла весь мир, и Мигель знал, что это — для него. Знал. А потом привык и к улыбке, и к теплу ее глаз. Стал принимать их как данность, как нечто само собой разумеющееся. Ему хватало того, что Карина нежно и самозабвенно, бескорыстно и щедро дарила каждый день. Почему он был так слеп? Потому что не верил в будущее. Потому что считал ее карьеристкой, которой не нужна семейная жизнь. Он не стремился узнать ее лучше, довольствуясь тем, что она рассказывала о себе сама, и в результате просмотрел самое главное. Увидит ли он когда-нибудь в глазах Карины прежнее тепло?
