Кто-то решил, что он и миллионы таких людей должны умереть. Но разве он не хотел жить? В свои неполные девятнадцать лет еще не знал сладости девичьего поцелуя, радости отцовства. Почему кто-то ему вынес такой приговор? Он не задавал эти вопросы. Вскочив спросонья с металлической койки и схватив винтовку в оружейной комнате, он бежал навстречу врагу. Пуля сразу же нашла его, кричавшего от страха и стрелявшего в молоко.
Однако, даже в смерти он не был свободен. За него опять все решили...
Кто-то решил, что он и миллионы таких людей должны умереть. Но разве он не хотел жить? В свои неполные девятнадцать лет еще не знал сладости девичьего поцелуя, радости отцовства. Почему кто-то ему вынес такой приговор? Он не задавал эти вопросы. Вскочив спросонья с металлической койки и схватив винтовку в оружейной комнате, он бежал навстречу врагу. Пуля сразу же нашла его, кричавшего от страха и стрелявшего в молоко.
Однако, даже в смерти он не был свободен. За него опять все решили. Боец Красной Армии, погибший в первые часы штурма Брестской крепости, стал могучим кряжистым дубом, не одну сотню веков отмерившим за свою жизнь. Он перестал быть человеком, но полностью сохранил память и ненависть…
