Читать онлайн «Дневник инока»

Основные вехи жизненного пути владыки Вениамина, епископа Саратовского и Балашовского, совпадают с теми, которые были характерны для Русской Православной Церкви первой половины XX века: происхождение из духовного сословия, детские и юношеские годы, проведенные в благочестивой русской провинциальной среде, стремление к монашеству… И затем, на полпути, — революция, гражданская война, кровавые тиски бесконечной политической борьбы, в которой Церковь обрекалась на полное уничтожение. Однако, по милосердию Божию, некоторые представители духовенства все‑таки выжили, даже в лагерях и ссылках, и вернулись к своему служению. Среди них — владыка Вениамин. На его долю выпало семнадцать лет тяжких испытаний. Однако дух его не был сломлен, а потребность владыки в интеллектуальном труде была настолько сильна, что в перерывах между ссылками ему удалось написать несколько крупных богословских работ. Некоторые из них еще ждут своей публикации.

Основная сложность при подготовке к изданию этой книги заключалась в том, что подлинные архивные документы, касающиеся владыки Вениамина, до сих пор недоступны, а в официальном личном деле, хранящемся в Московской духовной академии, где он был профессором, многие даты преднамеренно указаны неверно. Это касается событий 1917–1920 годов, а также периодов ссылок. Поэтому многие даты в биографии владыки определены по хронологии его личных воспоминаний, датировке писем и т. п. Расхождения в датах документов и жизненных реалий оговорены в подстрочных примечаниях.

Владыка Вениамин родился в городе Оренбурге 8 июля 1887 года, в день празднования Казанской иконы Божией Матери. Он был вторым сыном в семье священника Димитрия Петровича Милова и его супруги Анны Павловны. При крещении младенец получил имя Виктор. Через три года отца перевели служить в уездный город Орлов Вятской губернии, а еще через несколько лет — в город Яранск, после чего уже в саму Вятку. Таким образом, детские и юношеские годы будущего архиерея связаны с вятской землей.

По его собственным воспоминаниям, он рос впечатлительным, пугливым, самолюбивым ребенком, сильно привязанным к матери:"Без матери я просто жить не мог"[1]. Но его любовь к Богу оказалась сильнее. Один из его духовных чад свидетельствует о том, что после монашеского пострига владыка отказался от встреч с матерью вплоть до ее кончины[2]."Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня"(Мф. 10, 37), — говорит Господь в Евангелии, которое читается в чине монашеского пострижения. Владыка Вениамин исполнил этот завет буквально.

Как ни странно, в семье будущий архиерей получил лишь самые начатки религиозного воспитания. Сильные духовные переживания у него начались только в отрочестве, когда родители стали возить его на богомолье в Яранский мужской монастырь[3]. Мечтательность, природная чуткость ко всему доброму, прекрасному расположили душу отрока к монашескому житию, однако отец потребовал продолжения учебы, и планы иноческого устроения жизни пришлось отложить надолго.

В детские годы Виктор много болел (и на всю жизнь остался слабого здоровья), отчего в учебе иногда следовали значительные перерывы. В частности, начальную школу он смог закончить только в тринадцать лет, на три года позже обычных детей, семинарское образование затянулось дольше обычного на целое пятилетие (см."Мой curriculum vitae"[4]). Несмотря на весьма скромную оценку своих способностей к ученью[5], будущий владыка Вениамин, окончив Яранскос духовное училище, а затем, в 1916 году, — Вятскую духовную семинарию (вторым учеником), был послан на казенный счет в Казанскую духовную академию.

Казанская духовная академия была создана в 1797 году на основе семинарии. Образование будущего духовенства носило целенаправленный миссионерский уклон: преподавались языки восточных народов Российской Империи: татарский, калмыцкий, монгольский, а также классический арабский. На миссионерских отделениях изучали буддизм, магометанство. При более глубокой специализации студенты посещали лекции в университете, изучая предметы, которые не преподавались в академии. Следует иметь в виду и то, что Казанская духовная академия была включена в систему русских богословских учреждений, работавших над переводами святоотеческих творений на русский язык. Эта программа была составлена еще святителем Филаретом Московским, и Казанская академия внесла большой вклад в общецерковное дело, в особенности в отношении переводов с древних восточных языков (сирийского, коптского и др.).

В академии Виктор Милов ревностно занялся учено–богословскими трудами. Первой его работой, получившей оценку"пять с плюсом", было сочинение о Филоне Александрийском. Однако"сердце льнуло больше к монахам и церкви"[6]. По счастью, в Казанской академии ему наконец удалось встретить преподавателей, в которых глубокая ученость сочеталась с личным монашеским подвигом и миссионерским горением. Многие из них, особенно преподаватели–монахи, оформлялись у старца Гавриила (Зырянова; 1844–1915), постриженника Оптиной пустыни, а в описываемый период наместника Седмиезерной пустыни под Казанью. Отец Гавриил воспитал целую плеяду церковных деятелей, сыгравших не последнюю роль в судьбах Русской Церкви в 1920–1930 годах: архиепископа Феодора (Поздеевского), архиепископа Гурия (Степанова), епископа Иону (Покровского), епископа Варнаву (Беляева), архимандрита Симеона (Холмогорова) и многих других[7]. Известно также, что у отца Гавриила окормлялась святая преподобномученица Великая княгиня Елисавета Феодоровна и некоторые из сестер ее обители

Почти все указанные отцы и архиереи (и целый ряд других) составляли цвет казанского ученого монашества. Но душой казанского академического иночества был инспектор архимандрит Гурий (Степанов)[8], будущий архипастырь. Выдающийся богослов, востоковед, знаток буддизма, переводчик богослужебных книг на языки народов Центральной Азии, он сыграл огромную роль в монашеском становлении владыки Вениамина. В своей квартире архимандрит Гурий устраивал монашеские собрания, на которых присутствующие — преподаватели и студенты — могли свободно обмениваться мыслями. В академической церкви практиковалось строгое уставное пение, в котором Виктор неизменно принимал участие. К казанскому же периоду относятся первые проповеднические опыты тогда еще студента Виктора Милова — и это также по настоянию отца инспектора.

За неделю до Рождества 1917/1918 года[9], по совету отца Гурия Виктор съездил в г. Свияжск, где в монастыре на покое жил слепой игумен. Старец благословил юношу принять монашеский постриг, сказав, что необходимо раздувать искру Божию в душе, пока она горит. Однако на пороге был 1918 год. И тихая дотоле Казань стала ареной столкновения белых и красных отрядов. В академии провели ускоренные экзамены, и студенты разъехались кто куда.

Вопреки старческому благословению провести лето в Оптиной пустыни, Виктор уехал в Вятку к родителям и был за это наказан: полтора года он скитался без определенных занятий, пока, наконец, не оказался в Саратове, где ради хлебного пайка устроился на работу в красноармейскую канцелярию. Эта работа была ему засчитана в срок воинской службы.

В Саратове Виктор таинственным образом попал под особое покровительство святого пророка Илии — того угодника Божия, на мольбу которого в страшные годы разгула богоборческой стихии и оскудения благочестия в израильском народе Господь ответил:"Я оставил между израильтянами семь тысяч мужей, всех сих колени не преклонились перед Ваалом"(3 Цар. 19, 18). В 1919–1920 годах Виктор Милов — прихожанин Ильинской церкви в Саратове, в 1946–1949 годах бывал в Ильинской церкви в Загорске, в 1954 году стал настоятелем Ильинского храма в городе Серпухове. Свои земные дни он окончил в праздник святого пророка Илии.

Но все это будет после, а тогда, проведя несколько месяцев за перепиской бумаг, Виктор Милов испросил благословения на монашество у затворника скита Саратовской Преображенской обители. Прозорливый старец иеромонах Николай отправил Виктора с рекомендательным письмом в Московский Данилов монастырь[10], дал ему при этом духовные наставления и присовокупил:"Я бы у себя оставил тебя, раб Божий, да ты очень высок…", — возможно, предрекая этим будущее архиерейство.

В Даниловом монастыре среди насельников оказался бывший инспектор Казанской духовной академии Гурий, уже епископ, которому нужен был помощник для Покровского монастыря. На Благовещение 1920 года[11] Виктора постригли в монашество с именем Вениамин в честь священномучеиика Вениамина Персидского, диакона († 418–424; память 31 марта/13 апреля)[12].

На второй день Пасхи, 30 марта 1920 года, преосвященный Гурий рукоположил монаха Вениамина во иеродиакона, а через полгода, в день преставления Преподобного Сергия (25 сентября/8 октября), епископ Петр (Полянский), сам возведенный в тот же день в архиерейское достоинство, рукоположил иеродиакона Вениамина во иеромонаха. И уже в 1923 году[13], также в день Благовещения, епископ Гурий возвел отца Вениамина в сан архимандрита. С того времени отец Вениамин становится наместником Покровского монастыря.