«…Полицаи сидят, сбившись, как овцы в жару. А некоторые в сторонке, с этими остальные полицаи стараются не смешиваться. Этих расстреляют определенно – самые гады.Вначале в разговоре участвовали только партизаны: смотрят на полицаев и говорят как о мертвых, а те молчат, будто уже мертвые. Потом несмело начали отвечать:– Заставили нас делать эту самооборону. Приехала зондеркоманда, наставили пулеметы…– Слышали, знаем ваше «заста-авили»!.. И тебя – тоже?Вопрос – сидящему отдельно начальнику полиции...
«…Полицаи сидят, сбившись, как овцы в жару. А некоторые в сторонке, с этими остальные полицаи стараются не смешиваться. Этих расстреляют определенно – самые гады.Вначале в разговоре участвовали только партизаны: смотрят на полицаев и говорят как о мертвых, а те молчат, будто уже мертвые. Потом несмело начали отвечать:– Заставили нас делать эту самооборону. Приехала зондеркоманда, наставили пулеметы…– Слышали, знаем ваше «заста-авили»!.. И тебя – тоже?Вопрос – сидящему отдельно начальнику полиции. Под глазом у него синий кровоподтек. Когда, сняв посты, вбежали в караульное, скомандовали: «Встать!» – этот потянулся к голенищу, к нагану. Молодой полицай схватил его за руку, а Фома Ефимов подскочил и – прикладом.– Та-ак, господин начальник… В армии лейтенантом был?Главный полицай молчит, а бывшие подчиненные хором заполняют его анкету…»
