Читать онлайн «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..»

Владимир Богомолов не раз говорил о том, что детали и частности дают возможность не только отобразить наиболее полную картину того или иного события, но и понять и оценить его во всей протяжённости и глубине.

В романе «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..» эту задачу выполняют документы – они всегда для него были непременной и органичной частью повествования. Здесь же они играют основную роль, потому что война – самый главный и ответственный герой. Документы позволяют увидеть собственными глазами всю глубину трагедии XX века – Великую Отечественную войну, гигантский механизм государственной машины, управляющий и координирующий жизнь всей страны: десятков миллионов людей на фронтах и в тылу.

Он следовал неизменному правилу: иметь не менее трёх-четырёх подтверждений из источников, которым можно доверять, о состоявшемся событии и столько же – о действующих лицах, в том числе и причастных к тому или иному эпизоду.

Память человеческая, считал он, весьма ненадёжный инструмент. Со временем происходит неизбежная деформация, подобного мало кто избежал. Возможно, опасаясь этого, он, всегда отличавшийся скрупулёзностью в работе над словом и точности в подборе и подаче фактов и событий, так жёстко относился ко всему написанному, постоянно его усиливая. «Написанное должно вылежаться до созревания»,- говорил он. Он не считал роман готовым для публикации, но две большие главы «В кригере» и «Вечер в Левендорфе» в виде отдельных повестей, имеющих полное право на самостоятельное существование, публиковались в журналах.

Как говорил сам Богомолов о романе «Жизнь моя…», «это большой, написанный в основном от первого лица, роман… Автор, волею судеб, почти всегда оказывался в одних местах с главным героем и в тех же самых положениях, и, более того, свыше десяти лет физически провёл в шкуре основного персонажа. Но это отнюдь не мемуарное сочинение, не воспоминание, а, выражаясь словами В. Ходасевича, «автобиография вымышленного лица»,- многие десятилетия жизни человека моего поколения и шесть десятилетий жизни России – роман невольно въехал в начало 90-х годов, где и оканчивается его действие.

Это не только история жизни моего поколения, это реквием по России, по её природе и нравственности, реквием по трудным, деформированным судьбам нескольких поколений десятков миллионов моих соотечественников. Коренными прототипами основных персонажей были близко знакомые мне во время войны и после неё офицеры.

Войсковой разведке и армейской контрразведке в моей жизни было уделено столько времени и внимания, что обойтись без этих служб в романе я бы, наверное, не смог. В этом произведении среди изображаемых мною профессионалов есть офицеры войсковой разведки, есть и майор, начальник отдела контрразведки дивизии. Однако, не скрою, основным содержанием романа является не действие этих служб, а общечеловеческие проблемы».

Владимир Богомолов был известен своим анахоретским образом жизни и прямым твёрдым характером. Он никогда не состоял ни в одном из творческих союзов, был далёк от любой власти и литературно-политических группировок. И в советской, и в современной российской литературе невозможно назвать другого известного писателя, который бы настолько жил сам по себе, полностью дистанцируясь от профессиональной среды и любой конъюнктуры.

Помимо эпического романа «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..» Богомолов в последнее десятилетие жизни параллельно работал над документальной книгой о генерале Власове, что потребовало от него разносторонней работы в различных архивах Белоруссии (Минск), России (Смоленск, Брянск, Краснодар, Подольск), в центральных военных архивах Москвы и за рубежом – в Германии, Венгрии, Чехословакии. Им был собран обширный и уникальный материал.

В отличие от Г. Владимова, автора романа «Генерал и его армия», он на основе документов и фактов приходит к выводу, что Власов – банальный предатель, не достойный никаких оправданий. Увы, обе эти книги Богомолов не закончил, оставив огромный писательский архив.

Владимир Осипович в жизни не был суетным и тщеславным человеком, избегал официоза и шумных мероприятий (как он выражался – «из деликатности»), уклонялся от лестных и выгодных, как кому-то казалось, предложений заявить о себе с авансцены. Не принимал премий и наград, не искал встреч с журналистами и сильными мира сего и никогда никому не завидовал. Жил так, как умел, и был тем, кем хотел быть. Он не нуждался ни в каких «подпорках» для своего имени, и это не было позой, был уверен, что для того, чтобы писать прозу, достаточно иметь только бумагу и ручку, и всегда исповедовал принцип: «В сложноиситуации каждый человек должен поступать так, как ему подсказывают его совесть и его убеждения». Ничем не замарав, не унизив своей чести и достоинства, В. О. Богомолов стал символом достойного поведения писателя в литературе, что теперь такая редкость!

Раиса Глушко

К 3 февраля 1945 года шесть армий 1-го Белорусского фронта, преодолев за 20 дней до 500-600 километров, достигли правого берега Одера.

Около 10 февраля Одер в среднем течении – за сотни километров от нашей зимней стоянки на Буге – уже начал очищаться от льда.

Весна нагрянула дружная, довольно обильные в тот год снега растаяли прямо на глазах. И с началом ледохода вода стала быстро прибывать…

…20 марта 1945 года: Одер широкий, мутный, быстрый – ещё не сошёл весенний паводок, выглядит сурово-тёмным от отражённых в воде туч, местами пенящаяся вода несёт по вспухшей поверхности вырванные с корнями кусты, деревья… Из-за свинцовых туч прорывается солнце…

К вечеру 6 апреля бригада Лялько сосредоточилась вблизи Кюстрина, в пяти километрах от линии фронта. И сразу воздушная разведка обнаружила между Кюстрином и Штеттином какие-то суда.

Над нашим берегом несколько раз появлялись чужие самолеты – явно разведчики.

Вражеский воздушный разведчик, пролетевший над стоянкой бронекатеров – думалось, неплохо замаскированных,- передал открытым текстом: «Их зээ ди энте, хир зинд ди энте!» («Вижу уток, здесь утки!»). Это услышал следивший за неприятельскими переговорами в эфире армейский радист… Он догадался: утки – это корабли.

…7 апреля начальник штаба 1-го Белорусского фронта изложил основные положения директивы по форсированию Одера командующему Днепровской флотилией и командующим 5-й ударной, 8-й гвардейской и 33-й армиями. Для совместных действий каждой из них было выделено по бригаде кораблей.

Из трёх армий, с которыми нам предстояло взаимодействовать, две – 5-я ударная и 8-я гвардейская – входили в главную ударную группировку фронта, им предстояло наступать с кюстринского плацдарма, и, таким образом, к ним подключились две бригады днепровских кораблей.

…12 апреля 1945 года КП{1} Днепровской флотилии был перенесён на окраину прифронтового Кюстрина.

…13 апреля 1945 года. Приказано ночью скрытно от немцев переправить через Одер роту тяжёлых танков, которая днём 14 апреля примет участие в разведке боем.

…Одер чуть плещется. Темно: не видно вытянутой вперед руки. Немцы щупают небо прожекторами. Из-за Одера видно пламя разрывов. Километрах в шести вниз по течению – наша переправа. Но по ней ничего не переправляют. Военная хитрость: ночью работают паромы с моторными катерами, а немцы этого не знают и бьют всю ночь по мосту…

…С заглушёнными моторами подходят два катера с большим паромом. К берегу подъезжают два танка…

…Моторы тихонько начинают стучать; нечто черное, неразличимое скользит по воде.

Внезапно немцы начинают стрелять по нашему берегу…

…14 апреля войска, развёрнутые на кюстринском плацдарме, начали разведку боем…

…16 апреля задача на переход формулировалась как прорыв: на многих участках Одер оставался линией фронта – левый берег ещё удерживался противником.

…Два мощных рукава – Ост- и Вест-Одер – шириной от 150 до 440 метров, а между ними трехкилометровая пойма, вся переплетённая протоками, каналами и дамбами, среди которых возвышались похожие на казематы быки взорванных мостов. Подует с моря штормовой ветер – и оба рукава соединяются, и создается впечатление, что река имеет четырёхкилометровую ширину. Вода прибывает на глазах, затоплены низины, луга, поля превратились в топкую грязь.

16-18.04.45 г. – высокий уровень воды.

Вдобавок переправы и подходы к ним подвергались постоянным налётам вражеской авиации, от которых надо было укрывать корабли.

…17 апреля 61-я армия перешла в наступление, и её передовые отряды вели бои за Одером, где был захвачен небольшой плацдарм. Но на соседних участках закрепиться на левом берегу Одера пока не удавалось. Враг оказывал ожесточённое сопротивление, оборона одерского рубежа была усилена здесь полками немецкой морской пехоты.