Читать онлайн «На гребне «волны»»

Английская фантастика 60-70-х годов

Достаточно простого перечисления имен, чтобы убедиться, сколь сильна была в английской литературе «фантастическая» традиция. Социальные утописты Томас Мор и Фрэнсис Бэкон, автор одного из первых произведений о путешествии на Луну Фрэнсис Годвин, создательница «Франкенштейна» Мэри Шелли и основоположники «готического романа» Хью Уолпол, Вильям Бекфорд и Мэтью Льюис... Известный своими научно-фантастическими романами Артур Конан-Дойл и плеяда сказочников — от Льюиса Кэрролла до Джона Толкина... Начало XX века — Герберт Уэллс, Олдос Хаксли и Олаф Стэплдон. Наконец, известные современные прозаики, обращавшиеся в своем творчестве к фантастике, — У. Голдинг, Э. Уилсон, К. Уилсон, Э. Берджесс, Д.Б. Пристли, Д. Лессинг, Г. Грин, Л. Даррелл.

Традиция и мечта — так определил соотношение английской и американской литератур XX века известный исследователь-марксист Уолтер Аллен. Это применимо и к миру научной фантастики: традиция рассматривать последнюю как органическую часть всего литературного процесса оказала сильное влияние на развитие фантастики в Англии. В то же время молодая, бурно развивавшаяся американская фантастика не могла похвастать таким исключительным историческим наследием (хотя и имела в своем активе имена По, Бирса, Твена и других). Это различие, вероятно, во многом предопределило события, о которых речь пойдет ниже.

В сороковых — пятидесятых годах английская science fiction, пожалуй, немногим отличалась от американской: тесно связанная с последней единым книжным рынком и общими периодическими изданиями, она была вынуждена подчиняться тем же идейно-художественным критериям, которые были выработаны в американских журналах сначала Гернсбеком, а затем Кэмпбеллом. Этот своеобразный космополитизм оказался на поверку палкой о двух концах: американские журналы и издательства, как магнит, притягивали молодых британских авторов. Из-за долгого молчания А. Кларка, Э. Ф. Расселла, Д. Кристофера и смерти одного из признанных патриархов, Д. Уиндэма (в 1969 году), в мире британской научной фантастики образовался своего рода интеллектуальный вакуум, и все чаще прилагательное «англоязычная» стало подменяться словом «американская».

Не мудрено потому, что противоречия, о которых мы уже упоминали в предыдущем обзоре[1], с большей силой отразились именно на английской фантастике. Именно Англия оказалась тем «слабым звеном», с которым связывается революция в жанре, известная ныне под именем «Новой Волны»... О ее расцвете и угасании и о том, что происходит в британской фантастике сейчас, мы и расскажем в этой статье.

* * *

«Взрыв» в англоязычной фантастике произошел ровно через 38 лет — месяц в месяц! — после выхода в свет первого номера гернсбековского «Amazing Stories», положившего начало жанру. Как и в 1926 году, все началось с журнала, на этот раз английского...

В 1964 году в апрельском номере журнала «Новые миры» его редактор Д. Карнелл, чье имя на Британских островах означало приблизительно то же, что и имя Кэмпбелла два десятилетия назад в США, писал в редакционной статье: «Не будем смотреть на это печальное событие (имеется в виду закрытие журнала. — В.Г.) как на конец пути, но лишь как на естественный этап определенных метаморфоз в развитии жанра». Никто тогда, в том числе и сам Карнелл, не подозревал, что эти слова окажутся пророческими. Ибо журнал не прекратил своего существования и был заново возрожден летом того же года, но уже под редакцией молодого писателя М. Муркока. В первом номере наряду с редакционной статьей пошел с продолжением рассказ уже успевшего завоевать популярность Д. Г. Болларда и его же статья о творчестве У. Берроуза, одного из лидеров «черного юмора»... Так родился программный документ «Новой Волны»; отсюда она началась.

Муркок принялся за дело с необычайной активностью, развернул широкую пропагандистскую кампанию, объявив «Новую Волну» знамением века, и сразу же привлек дюжину молодых авторов, которые были недовольны «старомодной» фантастикой пятидесятых. В рекламе нового движения видную роль сыграла известная канадская писательница, критик и антологист Д. Меррил, которой, видимо, и принадлежит само название «Новая Волна». (Аббревиатура «S.F.» осталась прежней, но сторонники «Новой Волны» предпочитали теперь расшифровывать ее как «speculative fiction» — «литература размышлений...»)

Меррил открыла британских бунтарей заокеанскому «фэндому»: составленная ею программная антология «Англию сводит судорогой НФ» (1968) имела шумный успех в США, хотя к тому времени отголоски «Волны» давно уже достигли американского книжного рынка. Такие писатели, как Д. Г. Боллард, Д. Браннер, Б. Олдисс, к середине шестидесятых завоевавшие популярность своей «традиционной» фантастикой; сам М. Муркок; новички и дебютанты: Л. Джоунс, Ч. Плэтт, X. Бэйли, М. Джон Харрисон, Д. Массон, К. Прист, П. Тэйт, П. Золин и другие; примкнувшие к ним американцы Д. Сладек, Н. Спинрэд, С. Дилэни, Р. Желязни, X. Эллисон, Р. Силверберг и переселившийся окончательно в Лондон, поближе к «месту боев» Т. Диш — вот кто составил ядро «Новой Волны». Они сразу же оказались в центре внимания, значительно потеснив «стариков». В бой ринулись критики, образовавшие два непримиримых лагеря, одинаково шумных и лишенных деликатности по отношению к противнику, и разгорелась ожесточенная полемика, потрясшая мир англоязычной научной фантастики, давно не испытывавший ничего подобного.

Поначалу «Новая Волна» получила поддержку, выразившуюся и в оказании финансовой помощи журналу, со стороны таких столпов британской прозы, как Э. Уилсон, Г. Грин и Д. Б. Пристли, и казалось, что задора молодых хватит надолго. Однако к началу семидесятых движение, достигнув своих «вершин» в области литературного эксперимента и основательно расшатав казавшиеся монолитными устои традиционной научной фантастики, начало саморазрушаться. Многие видные писатели (Дилэни, Желязни, Браннер, Эллисон, Силверберг) демонстративно отошли от платформы «Новой Волны»; другие (Боллард, Олдисс) вернулись к собственно философской прозе. Большинство же из многообещавших молодых авторов попросту исчезло с литературной сцены... Массовая читательская аудитория, уставшая от бесконечных новаций, отвернулась от вчерашних кумиров. Прекратил свое существование журнал «Новые миры», трансформировавшись в серию более или менее регулярно выходящих антологий. Как литературное движение «Новая Волна» умерла...

Что она собой представляла? Основу читательской аудитории научной фантастики всегда составляла молодежь, и это не могло не сказываться на тематической и проблемной ориентации этой литературы. Некогда юные читатели, воспитанные в духе преклонения перед наукой (точнее, естественных наук), видевшие в science fiction образное отражение желаемого «технотронного» будущего, к шестидесятым годам повзрослели. Появилось новое поколение, разительно отличавшееся от своих предшественников, и ему нужна была своя фантастика, призванная не блуждать среди звезд в необозримо далеком будущем, а прямо отразить безумства «храброго нового мира» западной цивилизации. Возникла, перефразируя известный термин социолога Теодора Росзака, «контрфантастика» — составная часть молодежной «контркультуры» шестидесятых.

Из противоречивого и запутанного клубка программ, лозунгов, конкретных результатов и оценок мы бы выделили прежде всего три фактора. Именно они, на наш взгляд, достаточно исчерпывающе описывают весь комплекс явлений под названием «Новая Волна». Это, во-первых, изменение тематики; во-вторых — формальные поиски; в-третьих — непрерывный ажиотаж критики, поднятый вокруг «литературы размышлений»...

Новые темы... Страницы научно-фантастических изданий запестрели деталями и образами, невиданными ранее; они в большей степени были приметами окружающей действительности, нежели гипотетического будущего. Вместо экзотических названий звезд и планет читатель встречался теперь со знакомыми точками земного шара: Далласом и Вьетнамом, мысом Кеннеди и Сорбоннским университетом... Вместо головокружительных загалактических приключений — с пожарищами в негритянских гетто и «культурной революцией» в Китае... Хлынул на страницы научной фантастики и поток «новинок», составляющих ценностный «микрокосмос» подростка шестидесятых: ЛСД, хиппи-коммуны, «партизанская война в городах», сексуальная революция, поп-музыка, мини-юбки и длинные волосы...

Ясно, в этом тематическом калейдоскопе было не до объективного и трезвого анализа, — в одном ряду стояли Маркс и «сверхзвезда Иисус», Че Гевара и Герберт Маркузе, экологическая катастрофа и вопрос легализации марихуаны. Социальное подменялось сексуальным, сознание — подсознанием, наука — мистикой и шаманскими бубнами, к которым взывал Росзак. «Новая Волна», как и явление более широкого плана — молодежные выступления конца шестидесятых, — объективно отразила приметы своего времени, явив все его язвы и пороки, и (это уже специфика научно-фантастической литературы) указала на возможное развитие отдельных тенденций в будущем. Но оказалась не в состоянии — да и не пыталась как следует — объяснить свое время, дать рецепт лечения пороков.