Читать онлайн «Перси Джексон. Жестокий мир героев и монстров»

Автор под микроскопом

Много лет назад, еще до появления Перси Джексона в моей жизни, я был известным автором детективов для взрослых. В один прекрасный вечер я вел диалог в прямом эфире с двумя другими писателями, один из которых пытался объяснить, чем ему понравился мой роман «Дьявол уехал в Остин».

«Потрясающая структура, — сообщил он зрителям. — Это книга о подводном плавании, и чем глубже ее герои погружаются в темную мутную воду, тем темнее и мутнее становится сюжет. Какой тонкий символизм!»

Зрители были впечатлены. А я смутился: символизм? У меня? Кто бы мог подумать!

После передачи, когда я признался этому писателю, что сделал структуру романа мутной не нарочно, что, возможно, это были даже недочеты в построении сюжета, у него просто челюсть отвисла. Он изучал мое творчество, сделал блестящие выводы — а я, оказывается, просто историю рассказывал? Невероятно!

Нет, я не говорю, что его открытия ничего не стоят или что символизма в моем романе не может быть. Но этот случай очень хорошо показывает разницу между созданием книги и ее анализом.

Любую книгу — детскую или взрослую — можно читать по-разному. Можно просто читать — для удовольствия. Можно — искать скрытые значения и оттенки смысла. Можно даже писать об этой книге статьи, рассматривая ее с разных точек зрения.

Дело писателя — писать. А дело внимательного читателя — найти в написанном смысл. То и другое одинаково важно. Смысл, который отыщет читатель, может внести ясность, очаровать, удивить — в том числе и автора книги. По крайней мере, я использую символы и мотивы бессознательно и думаю о них не больше, чем человек, говорящий на родном языке, думает в момент разговора о согласовании подлежащего и сказуемого.

Я всегда очень любил «Предупреждение», которое Марк Твен поместил перед текстом «Приключений Гекльберри Финна». Он категорически настаивал на том, чтобы читатели просто читали его книгу, а не занимались исследованием ее структуры или извлечением морали. Правда, это не помешало поколениям английских выпускников писать по его романам дипломы.

Когда мне предложили издать эту антологию, я не знал, что и думать, — столько талантливых авторов захотели отчего-то написать о моих детских книгах! Но прочитав их статьи, я изумился: в каждой был свой взгляд на Перси Джексона, зачаровывающий и заставляющий задуматься. Кое-что даже навело меня на мысль: «И вот это я сочинил?» Словно кто-то изучил мои мысли под микроскопом — я увидел все, что в них творилось, пока я писал, и на что я никогда не обращал внимания.

Возможно, поэтому Марк Твен и не хотел, чтобы его творчество изучали критики: не потому, что толкование может быть неверным, а как раз потому, что оно может оказаться слишком ошеломляюще точным.

Случайный полубог

Я не собирался писать цикл о Перси Джексоне.

Но когда мой старший сын был во втором классе, у него начались проблемы с учебой. Он не мог сосредоточиться, не хотел сидеть и читать, а письмо и вовсе было страшным испытанием.

Мне, писателю и учителю средней школы, трудно было смириться с тем, что мой ребенок школу ненавидит. Потом настал день, когда на родительском собрании мне сказали, что мальчик нуждается в психоневрологическом обследовании. Несколько недель спустя был поставлен диагноз: дислексия, гиперактивное расстройство с дефицитом внимания.

Понятия эти мне были не в новинку. У меня были ученики с дефектами обучаемости, я изобретал способы работы с ними, заполнял бланки наблюдений…

Но когда речь идет о твоем собственном ребенке — это совсем другое дело! Как помочь ему понять, что с ним, и справиться с проблемой?

После долгих раздумий я обратился к тому, что умею, — рассказывать истории.

Спасением для сына в школе стала греческая мифология. Пожалуй, это был единственный предмет в расписании, который ему нравился. Каждый вечер перед сном я рассказывал ему что-нибудь из греческих легенд, а когда они закончились, он попросил сочинить еще.

Тогда, подобно Афине из головы Зевса, из моей головы и вышел миф… о том, что ГРДВ и дислексия — не то, чем кажутся. Я придумал Перси Джексона, полубога, такого же, как Геракл, Тесей и Персей, — но мой полубог был современным американским мальчиком. Мальчиком с ГРДВ и дислексией, который неожиданно узнает: сочетание этих двух недостатков означает, что он — сын олимпийского бога!

В «Похитителе молний» гиперактивное расстройство с дефицитом внимания означает лишь то, что ребенок чувствует острее, чем остальные, и замечает не слишком мало, а слишком много. Это вряд ли полезно на скучном уроке, но сохранит герою жизнь на поле битвы. А дислексия — оттого, что мозги приспособлены к чтению по-древнегречески; конечно, намучаешься тут с английским!

Мой сын эту теорию принял с радостью.

В моей книге герою открывается, что его непохожесть на остальных может быть источником силы и символом величия. Если учителя объявляют тебя безнадежным — это не значит, что ты безнадежен вообще. Перси Джексон для меня — дань уважения всем моим ученикам с дефектами обучаемости, но главное — это миф, созданный мной, чтобы помочь сыну понять, кто он.

Когда я закончил рассказывать эту сказку, он стал уговаривать меня записать ее. Я колебался. Я не думал, что это еще кому-то понравится, да и времени свободного не было — полная ставка в школе и по детективу в год… Но в конце концов я выкроил время и написал «Похитителя молний».

Сын был в восторге от окончательного варианта. Я с опаской дал рукопись почитать кое-кому из своих учеников. Им тоже понравилось! Тогда я решился отправить книгу в издательство — под псевдонимом, чтобы поток отказов не поставил меня в неловкое положение. Но через несколько недель был объявлен аукцион на право печатать эту книгу!

Аукцион выиграло издательство «Disney Book Group», и к концу учебного года я стал настоящим детским писателем. А сейчас книги о Перси Джексоне уже читает весь мир.

Если бы пять лет назад вы сказали мне, что сказке, которую я рассказывал на ночь своему сыну, будет посвящен сборник критических статей, я бы только покрутил пальцем у виска!

Сила мифа

Так чем же привлекают детей эти книги? Почему сегодня люди всё еще обращаются к греческим мифам? Ведь это древние рассказы о мире, совсем не похожем на наш. Какое значение они могут иметь в двадцать первом веке?

Конечно, можно прожить, и не зная мифологии. Но тогда жизнь будет куда скучнее: ведь миф — сокровищница символов. Почти все общеизвестные архетипы родом оттуда. Если вы знаете мифологию, вы будете видеть ее следы везде — от архитектуры и искусства до названий дней недели. А в английской литературе очень трудно найти произведение, в котором вовсе нет упоминания античных легенд — будь то приключения героев или просто упоминания олимпийских богов.

Итак, знание мифов расширяет кругозор, но важны они не только поэтому. Мифология — еще и способ лучше понимать людей. Ведь все эти сказания были для людей прежде всего способом объяснить то, что они видели в мире, — но не только ответить на вопрос, почему встает и садится солнце. Мифы раскрывают и весь спектр человеческих чувств — любовь, ненависть, страх, месть…

Выступая перед школьниками, я часто спрашиваю их, кого из олимпийцев они выбрали бы себе в родители. Больше всего мне понравился ответ одной девочки из Техаса: «Бэтмена!» Посчитав героя мультфильмов греческим богом, она была не так уж далека от истины: ведь здесь та же идея — создать сверхчеловеческий образ, в котором человеческие проблемы, достоинства и слабости будут представлены «в увеличенном размере». Если роман рассматривает жизнь под микроскопом, то миф раздувает ее до размеров рекламного щита.

Кроме того, легенды не обязательно принадлежат лишь прошлому. Мифотворчество не закончилось вместе с бронзовым веком. По сей день мы творим легенды. И в моих книгах нашлось место современным мифам: об Америке — «маяке цивилизации», о Нью-Йорке, об американских подростках…

Понимая классическую мифологию, можно лучше понять себя самого и разобраться, как люди объясняют то, чего не понимают. А непонятным что-то будет оставаться всегда, пока существует человечество.

Наконец, греческие мифы просто интересны! В них есть приключения, волшебство, любовь, жуткие чудовища, бесстрашные герои — чему же тут не понравиться?